Ранимо болтливый

Вычищенная кропотливым трудом комната играющего комментатора, сияла чистотой, обливаемая ярким зимним солнцем, которое кажется уже готово было завопить о том, что наступило утро. Таня нехотя открыла глаза. Ягун так мирно спит. Столько нежности Гроттер еще ни к кому не испытывала. Она боднула его лбом и нежно проворковала о том, что пора бы пониматься. - Давай еще поваляемся, я старый больной мужчина, которому противопоказано подниматься по утрам, у меня сразу же ломит кости, артрит схватывает, и я становлюсь злой, как Клепа, застукавший Милюлю с водяным. – сонно протянул Ягун, заключая Таню в объятия из которых самостоятельно она никогда бы не выбралась. Она лишь улбынулась. В дверь кто-то нагло заколотил. - Впустите доброго человека, иначе я выломаю дверь! – грозилась Гробыня. Она ненавидела ждать. Для нее все должно было случаться здесь и сейчас. - Ничего выламывать не надо, это между прочим частная собственность! – сказала Таня, открывая все же ей дверь. - Знаю я вас голубки, как запретесь, так хоть стучи, хоть взломщиков зови, чесслово, где моя еда? – деловито лепетала Склепова, роясь в ящиках Ягуна. Она выудила от туда пару вещей и теперь старательно разглядывала себя в зеркало, примеряя подойдет это ей или нет. - Еда как всегда у молодцев из ларца, можешь разорить их на пару пирогов, так уж и быть, разрешаю, - отозвался Ягун, потирая глаза. - Он думал о том, что его достало уже это солнце, которое вечно будит неугомонную Гроттер и что пора бы повесить в комнате темные шторы не пропускающие свет. - Ваша милая Гробынюшка так долго летела с проклятой Лысой Горы, тащила потрёпанный диван Сарделькопалкина, ловила за подтяжки пьяного Гуню, которой скидывался вниз, чтобы бить вурдалаков, тряслась от холода над океаном, Древнир его побери, а теперь вы, простой люд, отказываете мне в еде? – изумилась Склепова. - Уговорила, - Ягун обожал такие истории, - сейчас пойдем набьем желудки. Склепова, а Склепова, ты не хочешь выйти, чтобы я оделся? Гробыня приподняла бровь: - Косатик мой, чего я там не знаю? При докторах ты тоже за ширмочкой стоишь? - Ну, дело твое! – обрадовался Ягун, вскакивая с кровати. Гробыня заверещала и выбежала из комнаты. Баб-Ягун горделиво повернулся к Тане, показывая, что одержал победу над ее бывшей соседкой и принялся натягивать вещи. Честно сказать, Гроттер он больше нравился без одежды, которая скрывала его достоинства. Гробыня облокачиваясь о стену, отчитывала за что-то Гломова, грозно грозя ему наманикюренным пальчиком. Тот свесил голову и предпочитал чинно кивать, соглашаясь с суровой девушкой. - Милые бранятся – только тешатся, - заверил Ягун невесть кого. - Это че это? – не понял Гуня. - А это, друг мой, фразеологизм такой, - отвечал Ягун на ходу. Гуня почесал затылок, видимо думая стоит ли обижаться на слово «фразеологизм». - Сам ты, Ягун, фразеологизм, гы! – наконец решил для себя Гломов. Склепова закатила глаза, спрашивая всех богов за что ей досталось такое чудо. Но делать было нечего, товар возврату и обмену не подлежал, а потому, приходилось довольствоваться им всецело. Впрочем, девушку это не расстраивало. Лиза, как и прежде, сидела около Ваньки. За это время она успела немного набрать в весе, ведь ребята заглядывали к ней по шесть раз на дню, пили чай, ели, разговаривали. А слабое прибавление веса, по мнению Тани, ей очень шло. Они сдружились. Раньше она могла разрази громусом поклясться, что с Зализиной они никогда даже поговорить нормально не смогут. А тут…Она сама подходит к бедной Лизон, приобнимает за плечи, интересуется как у нее дела и кормит ее чуть ли не с ложечки. - Как я рада вас видеть! – светловолосая девушка расцвела. Ее и саму уже достало затворницей сидеть в общей гостиной и упиваясь одиночеством, начитывать Ваньке по пять книг в день и ночь. Спала Лиза мало, слишком много переживала. Про условия ритуала никто ей так и не сказал. Ребята не хотели заранее наводить панику, а Сарданапал надеялся, что найдет способ все-таки спасти и Лизу, и Ваню, и мир в придачу. Сегодня он должен был точно сказать, как они поступят. - Что будете делать на новый год? – поинтересовалась Зализина, встряхивая импозантную скатерть самобранку. Сегодня эта иисусья тряпка, постаралась на славу и приготовила ребятам жаренную индейку, борщ, деревенское жирное молоко, шипучий напиток неизвестного происхождения, огромную тарелку сыров и вяленного мяса. - Мы об этом как-то не думали, - сдавлено сказала Таня, осознавая, что новый год наступит через несколько дней, а значит кто-то из ребят умрет. Она вообще не хотела думать об этом. Никогда. О подарках Гроттер так же не задумывалась. Она бы обязательно подарила Ягуну новейшую турбированную насадку на пылесос и книгу, Гробыне маску для лица, которая позволяла девушкам выглядеть еще более неотразимо, Ягге достались бы редкие травы и теплая шаль, Лизе, той самой Лизе, она бы своими руками смастерила медальон из лазурита, а Ваньке она наверняка достала бы какое-нибудь милое животное, которое не нужно лечить. При других обстоятельствах, она именно это и сделала бы. - Я хотела позвать всех к нам! – сказала Лиза, - нам с Ваней все равно нечем будет заняться, устроим тут вечер, будет много еды и наверное будет весело, все-таки праздник. Лиза была грустной. Она боялась встречать новый год в одиночестве, хоть рядом всегда и сидел Ванька, но он никак не реагировал, даже на боль, что уж говорить о чем-то другом. Она бы все отдала, чтобы он очнулся. - Мы придем, - пообещала Таня, - мы встретим новый год вместе и все будет хорошо. Гроттер старалась не подавать виду. Сметая еду, ребята обсуждали, что именно они будут делать в новогоднюю ночь: Гробыня обещала красиво накрасить Лизу, а Гуня сказал, что притаранит много алкоголя, Ягун будет устраивать конкурсы, а Таня…дальше Гроттер уже не слышала о чем они говорят. Ей было не до этого. Нужно было дождаться решения академика. Долго он себя ждать не заставил. Сарданапал появился на пороге общей гостиной с Леной Свеколт и преподавателями школы магии и волшебства, когда ученики планировали, что будут делать после нового года. Рассевшись в комнате, все иступлено смотрели друг на друга. - Лизонька, мы должны с тобой поговорить, - мягко начал академик, - мы нашли способ как спасти Ивана. - Правда? – Лиза подпрыгнула от счастья, ее глаза светились. - Есть одно условие, - глаза Сарданапала погрустнели, - нам нужно твое сердце, Лиза… Девушка захлопала ресницами, не понимая, чего от нее хотят. Она все еще была окрылена тем, что ее Ванечку могут спасти. - Что бы спасти Ваню, нам нужно вырезать твое сердце. – твердо проговорила Свеколт. Она была непрошибаема, как танк. - М-м-мое сердце…значит я…умру…- Лиза улыбнулась, - если это спасет Ванечку, я согласна. Из глаз Тани катились слезы, Гробыня еле сдерживалась, чтобы не наорать на всех за такую жестокость. Лиза держала руку на груди, ощущая удары своего сердца. "Оно шумно выталкивало все остальные звуки, заполняя девушку. Тук-тук…" Она мысленно успокаивала его и подготавливала себя. Ради Валялкина, она на все пойдет. "Где-то в глубине сердце билось о ребра. Тук-тук…" Она всегда мечтала умереть в глубокой старости, нянчить внуков и даже правнуков вместе со своим любимым мужем. "Оно сейчас выскочит само. Тук-тук…" Она всегда планировала свою свадьбу, знала какое платье оденет и в каких тонах украсит зал торжеств, знала под какую музыку состоится их первый танец в качестве мужа и жены. А еще, она обязательно хотела обвенчаться. "Его сводит от боли, словно кинжалом резанули. Тук-тук…" Лиза верила, что браки заключенные свыше, не распадаются. Она бы каждое утро готовила любимому вкусную еду и горячий кофе, гладила его одежду и ухаживала за их детьми. Она так мечтала об этом. "Из сердца медленно выливается поступающая кровь. Тук-тук…" Но сейчас, ей нужно быть сильной и перечеркнуть ради того, кого она любит, все свои мечты и надежды. Ей надо сжать кулаки и позволить злодейке судьбе забрать ее жизнь взамен на его. "Кровь такая алая, что закрасит все что угодно. Тук-тук…" Она бы все равно не выдержала, узнав, что Валялкина больше нет, что какой-то вшивый артефакт, выпил его всего до капли, забрал его душу, оставив тело разлагаться. "Сердце, кажется, сейчас остановится на совсем. Тук-тук…" Она бы не смогла себя простить. Она бы просто ушла вслед за ним. Ей не нужен никто и ничто. Его не заменят, не сместят, никто не сможет даже издали быть похожем на Ваню. "Оно бьется то сдавленно, то быстро, четкого ритма нет. Тук-тук…" Сейчас она откроет рот и скажет «Да». Она одобрит, она разрешит себя убить. Лиза так хотела сказать да Ивану при другом раскладе. "Сердце будто соглашается с ней и перестает как сумасшедшее колотить ребра. Тук-тук…" - Ну хоть маленький шанс, что она останется жива есть? – Таня все еще надеялась, что их дружба с Зализиной не закончится на этом, что они еще проведут вместе новый год, а потом и остальное время. Она так много не успела, так много ей не сказала. Гроттер была так рада, что наконец они сдружились. Теперь Лиза была ее семьей. Она уже не скрывала слез. Только сейчас, грозная Гротти поняла, что слезы это вовсе не слабость. Чтобы плакать на людях, нужна особая смелость. Это сильнейшая эмоция. Это то, что разрывает ее изнутри. Это ее боль. Ее страх. Это она сама. Это не слабость. Сарданапал отрицательно покачал головой. Гробыня вскочила и убежала прочь. Гуня не двинулся с места, а лишь тихо наблюдал за Лизой. Ему ведь столько раз приходилось усмирять ее истерики. И как ни странно, успокаивалась она, только в его руках. Просто нужно было покрепче ее сжать. Ему запомнилась одна из лекций Медузии, где доцент рассказывала о том, как можно успокоить людей, которым очень плохо, которые в истерике и не могут совладать с собой. Их просто нужно покрепче сжать. Вроде как, в медвежьих объятиях. Ее организм переживал стресс и Гломов, хоть и не зная, помогал ей его прожить, облегчал его, боролся вместе с ней. Ягун злился. Злился так сильно, что предметы вокруг начали отлетать во все стороны. Неужели ничего нельзя сделать. Неужели та Лиза, которую он узнал совсем недавно, настоящая добрая, Лиза должна умереть? И он ее не спасет. Бездарность. Почему он не обучался у Ягге лечащей магии? Почему он не такой умный как Шурасик? Он бы что-нибудь придумал. Спас бы Зализину. Наверняка же спас бы! Он все время подкалывал ее. Черт возьми. Она просто хотела заполучить свое право на любовь, она просто хотела любить и быть любимой. Хотела жить. Хотела учиться, детей, хотела воплотить свои планы. А сейчас она умрет. Просто и глупо. При чем ее убьют собственные же друзья и преподаватели. У нее нет выхода. Он бы сейчас вскочил и начал просить вырезать его сердце, просил бы, что бы Лизу оставили в покое. Он бы что угодно сделал. Да хоть режьте его наживую! Ничего ему не будет. Он так решил. Но разум говорил о том, что ритуал не получится. Те два условия не будут соблюдены. Он не сможет. Не сможет защитить ее, не сможет спасти Ваньку. Черт возьми…