Answer me

Весна 1995 года. Впервые попав в волшебный мир, Гермиона пообещала самой себе стараться так сильно, как только сможет, чтобы узнать и увидеть всё в этом мире. Конечно, родители гордились тем, что их маленькая фея поистине оказалась волшебницей. Отец тогда сказал, что когда выпадает такая возможность, нужно ею воспользоваться в полной мере. Он был в полном восторге от мысли об особенности своей дочурки. Мама же не могла совладать с волнением и каким-то несвойственным ей беспокойством. Она всё твердила, что чужой ей по сути мир может быть жесток и опасен. Гермиона очень скоро поняла, что так оно и есть, и потому решила для себя, что обязана сделать две вещи: во-первых, сделать этот мир своим, стать частью его и заставить его принять себя; и во-вторых, изучить всё то, что её папа так хотел увидеть, узнать всё до мельчайших деталей, каждое заклинание, каждое зелье, да даже каждый уголок замка. Ей так хотелось рассказать папе обо всём, что только есть в этом новом для неё мире, что она просиживала в библиотеке целые дни напролёт. Ей так казалось в начале. Однако, очень скоро юная волшебница поняла, что сильнее всех других побуждений было её собственное по-детски безграничное любопытство. Ей было так интересно, так хотелось знать всё, что она не замечала нездоровой одержимости. Не замечала ровно до тех пор, пока не услышала неосторожно брошенной Роном Уизли реплики в её адрес. Ей было обидно, потому что её в очередной раз ткнули носом в то, что она чужая. И кто? Очередной Уизли, младший брат тех двух сумасшедших близнецов, что постоянно нарушали правила. Кто бы мог подумать, что сама мисс Грейнджер будет делать то же самое спустя несколько лет. Ей почти шестнадцать, когда она несётся по слабо освещённым коридорам четвёртого этажа школы чародейства и волшебства, пытаясь скрыться от не самого доброжелательного преследователя в лице Филча, который уловил её след и теперь нёсся за ней, насколько ему хватало сил. Она опускает голову, чтобы скрыть лицо, проскальзывая рядом с широким окном, из которого в коридор вливается рассеянный лунный свет. Дыхание срывается, потому что эта игра в кошки-мышки длится уже довольно долго. Кстати, раз уж речь зашла о кошках, где миссис Норрис? Гермиона на миг замирает посреди коридора, потому что - её загоняют в ловушку, не так ли? Она возобновляет бег, несмотря на накатывающий страх. В каждой тени ей мерещится зловещая кошка в сопровождении не менее зловещей Амбридж. Костлявые пальцы бесконтрольной паники цепляются за края её мантии, оттягивая назад, замедляя ход. Гриффиндорка делает резких выдох, стараясь взять себя в руки и с новым рывком принимается бежать дальше. Заворачивая за угол в надежде скрыться с глаз Филча, она мысленно умоляет высшие силы спасти её. И каково же её удивление, когда этой высшей силой оказывается выглядывающий из ниши под лестницей Фред Уизли, в руки которого она влетает на всех парах. Он втягивает её в тесную нишу, прислоняя спиной к стене и становясь прямо перед ней, практически прижимаясь, потому что иначе его будет видно из коридора. Девушка раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но замирает, понимая, что близнец даже не пытается её остановить или закрыть её рот ладонью, дабы она замолчала и не выдала их убежища Филчу. Он просто смотрит на неё и дышит так же тяжело, как и она. Гермиона думает, что парень, по-видимому, тоже убегал от кого-то. Ей, по идее, должно быть по-настоящему страшно сейчас, ведь за ними теперь две погони. Гриффиндорка прекрасно понимает, что с ними будет, если Филч или старосты Слизерина найдут их и отведут к Амбридж. Что будет, если их поймает сама Амбридж, Гермиона старается не думать. Но ей не страшно. Не страшно, когда она стоит в узкой нише под лестницей в руках Фреда Уизли, огромные глаза которого всё ещё устремлены на неё. Не страшно, когда она слышит тяжёлые приближающиеся шаги, отдающие эхом по пустому коридору, и чувствует, как ладонь пришедшего в себя юноши накрывает её губы, дабы заглушить возможный вскрик. Словно она могла бы закричать сквозь оцепенение, сковавшее её полностью с головы до пят. В какой-то момент она перестаёт даже слышать, чувствуя лишь гулкие удары пульса в ушах, будто лишаясь всех чувств, кроме зрения, которое, однако, не способна использовать по назначению. Она зажмуривает глаза, неосознанно хватаясь за мантию Фреда, словно это что-то изменит в их безвыходной ситуации. Спустя несколько минут девушка собирает клочки сознания в одну более-менее внушительную кучку и, не открывая глаз, шепчет сквозь пальцы Фреда: - Он ушёл? - парень кивает, мысленно удивляясь тому, что она до сих пор на него не наорала за ночные прогулки. Либо с Грейнджер что-то не так, либо в Хогвартсе всё окончательно и безвозвратно смешалось. Она всё ещё стоит с закрытыми глазами, чувствуя движение головы и принимая его за ответ. Фред не успевает озвучить свои мысли по поводу забавного способа остаться незамеченной, когда до них доносится разговор из висящей неподалёку от ниши картины о том, что Филч, следуя приказу Амбридж, стережёт гриффиндорскую гостиную. - Значит, туда нам нельзя, да? - она, наконец, поднимает на парня взгляд, однако всё ещё держится за его мантию. Фред мотает головой, поражаясь не присущему ей поведению. С каких пор Грейнджер спрашивает что-либо у него? - Нет, нельзя. - А в выручай-комнату? - предлагающая варианты исправления ситуации Гермиона уже ближе к реальности, но абсурдность происходящего от этого не ослабевает. - Нет, - он вновь мотает головой словно в подтверждение своих слов. - Мы можем выдать единственное безопасное место в замке, если попадёмся. - А куда тогда? - девушка смотрит на него снизу вверх (ввиду разницы в росте) своими распахнутыми то ли от страха, то ли от темноты глазами, и Фред пытается быстро сообразить, но мысли лихорадочно проносятся в его голове, и ему лишь время от времени удаётся что-то выхватить из общего потока. Решение всё же находится. Близнец, не произнося ни слова, отпускает плечи гриффиндорки, осторожно беря её за руку и приложив указательный палец другой руки к своим губам, ведёт её за собой. Мисс Грейнджер старается изо всех сил, чтобы не начать задавать вопросы, в попытках самостоятельно угадать направление их движения. Фред идёт петляя, стараясь проходить по наименее оживлённым коридорам. Вынырнув в очередной раз из тёмного ответвления, они оказываются напротив лестницы, ведущей в астрономическую башню. Ночь удивительно тиха и темна. Только резкие порывы ветра да изредка пролетающие совы, вылетевшие на ночную охоту, нарушали безмолвие одиноко возвышавшейся во тьме башни. Они сидят у самого парапета, бездумно всматриваясь в непривычно тёмное, беззвёздное небо вот уже добрых полчаса, но разговор всё не начинается. Каждый раз, когда Гермиона решается прервать тишину и раскрывает рот дабы вымолвить хоть слово, мысли разбегаются, оставляя её сидеть с чуть приоткрытыми губами и подрагивающими от холода пальцами. На короткую секунду в сознании мелькает мысль вернуться обратно в нишу под лестницей, особенно потому, что там хотя бы было тепло и не так неловко, но она продолжает сидеть, с каждым порывом ветра съёживаясь всё сильнее. В какой-то момент ей кажется, что ещё чуть-чуть и она свернётся в клубок, как это делает Живоглот. Правда, потом Глотик ещё и находит кого-то тёплого, дабы прижаться с боку, а этого Гермиона себе уж точно позволить не может. Видимо, Фред замечает её состояние, потому что девушка замечает очертания силуэта, поднимающегося и снимающего мантию, которая после ложится на плечи замерзшей гриффиндорки. - Уизли, я не... - она пытается возразить, но не успевает даже толком начать, как юноша обрывает её на полуслове немного грубоватым: - Помолчи. - Уизли! - близнец лишь ухмыляется, потому что, если честно, то больше всего Грейнджер нравится ему, когда злится. Наверное, именно потому он так часто целенаправленно её выбешивает, пусть никогда и не признает, что многие шалости делаются наперекор гриффиндорской заучке. - Я знаю свою фамилию, Грейнджер, так что угомонись. - Фред, серьёзно, хотя бы сядь сюда, - девушка указывает рядом с собой, и парень правда не знает, почему вдруг послушно садится, но оправдывает это тем, что она обратилась к нему по имени, а это явление редкое, заслуживающее поощрения. К тому же, он, собственно говоря, ожидал нотаций, подкреплённых возмущённым отстаиванием феминистических идеалов, не терпящих снисходительного отношения, основанного исключительно на половой принадлежности. Чарли как-то сказал, что учтивость уместна всегда и по отношению ко всем. Правда, речь тогда шла о драконах, но не суть. Гермиона тем временем накидывает мантию на плечи опустившегося рядом парня, мысленно поражаясь собственной безрассудности. Она серьёзно собирается провести всю ночь на продуваемой всеми ветрами мира башне в компании самой неоднозначной личности во всей школе? Значок старосты жёг ей кожу даже сквозь ткань кофты, но выхода не было. - Тебя сложно переупрямить, знаешь? - девушка невольно улыбается, возвращая своё внимание юноше, который, кажется, не меньше неё поражён сложившейся ситуацией. Похоже, не ей одной грозит подмоченная репутация: - Тебя тоже, между прочим, - наверное, это и является истинной причиной не утихающих конфликтов Гриффиндора. Ни один из них не был готов пойти на компромисс, не говоря уже о том, чтобы признать правоту кого-то, кроме себя. - Сегодня ты выиграла, - Фред не успевает остановить мысль, что вылетает, не будучи до конца обдуманной. И жалеет сразу же, как только фраза тяжёлым грузом виснет в разряженном из-за приближающегося ливня воздухе. Он не знает, зачем это ляпнул и уж тем более не понимает, почему остался в школе, если мог спокойно уйти через тайный проход и проболтаться всю ночь по опустевшим из-за дементоров улочкам Хогсмида. Признавать, что просто не мог оставить Грейнджер одну посреди коридора, когда на всех нарушителей велась в буквальном смысле охота, он не хотел. И того, что не простил бы себе, если бы на ней появилось клеймо Амбридж в виде шрама от зловещего пера на запястье, тоже. Можно было бы попытаться уговорить её отправиться с ним, но в таком случае было бы ещё холоднее. К тому же, уговорить Грейнджер на что-то, выходящее за рамки правил, не представлялось возможным в столь короткие сроки. Всё-таки, она была единственным человеком, кто был даже немного более твердолоб, чем сам Фред. Близнец списывал этот факт на свою зрелость, проявляющуюся вместе с "солидным" возрастом. - Не переживай, я не выдам тебя, - обещает гриффиндорка, и Фред знает точно, что она действительно никогда никому не расскажет об их ночных злоключениях. Потому как, кто бы что не говорил, но другом Грейнджер была отличным. - Я понадеюсь на твою сознательность, - тянет Уизли, и его слегка кривоватая и едва заметная в темноте улыбка растворяется в прохладном воздухе астрономической башни. Капли дождя начинают накрапывать, стуча по старым черепицам и стекая в щели в кровле, чтобы затем с характерным звуком упасть на каменный пол. Потоки всё нарастают, за считанные минуты превращаясь в настоящий ливень. Гермиона невольно придвигается ближе к близнецу, а Фред не придумывает ничего лучше, кроме как обнять девушку, сцепив ладони на её плече и прижавшись грудью к её боку, чтобы сохранить как можно больше тепла под мантией.

***

Гермиона поднимает тяжело ноющую голову, но ничего перед собой не видит. Взгляд заволакивает пелена прошлого, столь мучительно прекрасного, что проходит пара минут, прежде чем она в состоянии разглядеть сидящего напротив неё. И как назло, перед ней сидит то самое, казалось, минувшее наваждение. Сложно понять, действительно ли это происходит или же это вновь её мысли, но слова вырываются сами собой, и по взглядам, брошенным на неё, шатенка понимает, что всё реально: - А что, если история не закончена? - Фред вскидывает голову и замирает, на мгновение теряясь и не в состоянии осознать вопроса, очевидно, адресованного ему, поскольку все взгляды сейчас устремились на него. А мисс Грейнджер вдруг понимает, что ей стоит выйти за дверь и хорошенько об эту же дверь приложиться головой, дабы прийти в чувства и перестать озвучивать свои идиотские мысли в слух там, где они явно лишние. - Прости. - Нет, постой. - Ну конечно же, Джордж не мог не вмешаться. Отчасти потому, что это было в самой его натуре, вляпываться в чужие проблемы из любопытства и по доброте душевной пытаться их решить. Надо признать, с переменным успехом ему это удавалось. - Если кто и сумеет переупрямить Фреда, так это ты! Старший близнец невольно вскинул голову, словно не веря тому, что донеслось до его слуха: - Что ты сказал? - Ты меня слышал, - издевательски пропел тот. - Это вызов, братец. - Нет, его не так уж и волновали споры. Уже лет пять, если честно. Что его волновало, так это тот робот-трудоголик, в которого превратился его брат-близнец. Конечно, Джордж не имел ничего против самоотверженной преданности делу, он и сам души не чаял в их магазине. Это было дело их жизни, но для Фреда стало самой жизнью. Словно он пытался заменить работой настоящую жизнь. Они начинали это дело для детей, для маленьких мечтателей, каковыми сами когда-то являлись, они надеялись однажды привести сюда своих детей, привнести радость в их жизнь тоже. А Фред... Джордж не понимал, в какой момент всё пошло не так, но не сомневался, что Фреда нужно разговорить. Он хотел понять, что происходит с его лучшим другом, но тот молчал. Потому Джордж и решил, что лучшим способом развязать ему язык будет завязать конфликт между ним и Грейнджер, с которой они всегда спорили с пеной у рта, пока их не растаскивали силой. Он не учёл, однако, одного. Мисс Грейнджер не собиралась в этом участвовать. - Я не собираюсь быть пешкой в вашей дуэли, Джордж, - девушка поднялась и покинула комнату, оставляя ничего не понимающих друзей сидеть в теперь уже разорванном кругу и гипнотизировать дверь, за которой скрылась. - Что сейчас произошло? - тихо произнёс младший близнец, явно озадаченный реакцией подруги. Он ведь не сказал ничего, что могло бы обидеть или оскорбить её, верно? Джордж ошарашенно обвёл взглядом друзей, словно ища ответа у них. Признать по правде, Гермиона и сама была слегка озадачена собственной реакцией. Только вот побег показался единственным выходом из сложившейся ситуации конфронтации, который не включал бы ухмыляющейся физиономии Фреда Уизли, заявляющего, что история давным-давно закончена и возвращаться к ней он не намерен. Ей часто хотелось вернуться назад. Повернуть время вспять и исправить все свои ошибки, которых было несметное количество. Заставить посмотреть на всё под другим углом, повернуть в другую сторону или выбрать другое заклятье. Спасти хоть на одну жизнь больше. Но больше всего ей хотелось бы просто раскрыть самой себе глаза. Прожить те дни с нынешним пониманием, знаниями и с совершенно новым восприятием. С осознанием, что приходит лишь когда дверь в прошлое уже закрыта и входа туда больше нет. Что если я хочу вернуться назад? Что если я хочу ответить тебе сейчас?! Вот только вопрос в ответе больше не нуждался. Он перевернул страницу, пообещав самому себе оставить всё позади и двигаться дальше. Он не помнил больше ни неожиданно возникшей дружбы, ни неуместных в разгар войны чувств, ни их последнего разговора, ни ниши под лестницей, под которой тот самый разговор произошёл. Ниши, под которой всё началось и под которой всё закончилось.