Я - полицейский

       Собаке нельзя без человека. У каждой должен быть свой.        Человеку тоже нельзя без собаки, особенно когда у него опасная служба. Люди называют это работой – бегать за плохими людьми, стрелять, чтобы помогать хорошим людям. У людей все сложно, то есть, они так думают.        Моего человека зовут Михаэль и, кажется, сегодня он отправился в другое место. Не знаю, есть ли у людей места, куда они попадают после того, как умирают, но они в это верят.        А говорил, что никогда меня не бросит. Даже сегодня, когда мы в очередной раз вышли на работу, мчась за своим врагом на машине, говорил, что переедем в дом побольше после его повышения. Не знаю, что такое повышение, но Михаэль его очень ждал. Наверное, это что-то вкусное.        Плохой человек выстрелил в меня и у меня заболело в холке и я стал плохо наступать на лапу. Но самое главное – он выстрелил в моего человека и когда я подбежал на помощь, Михаэль лежал на земле и не двигался.        Когда того плохого двуногого забирали эти гудящие машины, он дышал, а Михаэль – нет. Мне хотелось выть, но собак за такое наказывают, потому, охраняя его, смотря, как его забирают люди в белой одежде, я тихо скулил: «Не бросай меня. Ты же обещал. Как же я без тебя, один?»        Собака своего человека всегда ждет. Мы так долго работали с Михаэлем вдвоем, однажды он сильно заболел, но потом снова вернулся к работе. Он был у меня, я у него. Потому, хоть я и понял, что он не дышит, я все равно ждал в своем вольере, куда всех собак закрывали на ночь, и где они разговаривали друг с другом. Я ждал, что он придет, что выйдет на работу, заберет меня, как всегда.        Но он не пришел. Я по-прежнему лежал в вольере и тихонько скулил. Звал Михаэля. Может быть, он меня просто не слышит? Может, он не ушел далеко, просто ему плохо, и он не может быть рядом?        Миска полная еды, вкусных хрустяшек, которые я очень люблю, во второй миске доверху была налита вода. Не хочу есть. И пить тоже не хочу. Мой человек должен прийти ко мне. Не может человек оставить собаку, потому что пес никогда не оставит человека.        Утром ко мне пришел друг Михаэля. Я раньше часто любил грызть его ботинки (у него была привычка их снимать за столом). Он стал уговаривать меня поесть, хоть и говорил, что понимает, почему я не хочу. Потом сказал, что, если я не стану пить, то умру. Еще он меня погладил – по холке и по голове. Я посмотрел на него и заскулил: мне было грустно. Даже мешок вкусных хрустяшек не сделает меня веселее и не заставит крутить хвостом. Если я умру, может, найду своего человека. Не знаю, как теперь жить без Михаэля. Вокруг так много людей, но все чужие, не мои.        Он сказал, что мы должны идти, и потянул меня за поводок. Я заскулил. Никогда еще не хотел остаться на месте, прирасти к полу.        - Да уж, веселой эту дорогу не назовешь – сказал он.        Я шел за ним, не сопротивляясь, только скуля, потому что лапа все еще немного болела, хоть эти глупые повязки уже сняли. И еще потому, что знал, куда мы идем. Там собрались все люди, которых я часто видел, работая с Михаэлем, и одели свои формы. Люди любят одеваться по-разному, в основном в мешки, которые они называют костюмами. Хорошо, что у меня только шерсть, которую не нужно одевать ни в какие мешки.        А еще играла музыка – это такой красивый шум, который люди очень любят. И они стреляли из своего оружия, только теперь не в плохих людей, а в воздух. Я не знаю, зачем они так делают.        Все мое внимание было устремлено на большую коробку, в которой лежал Михаэль. Она была вся в цветах. У людей обычай такой. Мы иногда бывали в месте, где люди хоронят своих близких, и которое называют кладбищем. Теперь мой Михаэль тоже будет жить здесь в этой квадратной будке, которую нельзя открывать и которую опустят в землю. Я подполз ближе, смотря на рисунок моего Михаэля. Зачем мой человек от меня ушел? Разве ему лучше в этой большой коробке под землей, чем со мной? Как я теперь буду без него?        Когда ко мне подходит другой человек и, погладив по холке, улыбается (люди думают, что от их улыбки может стать легче), я заинтересованно посмотрел на него. Его зовут Рихард, я слышал, как его называли так, пока меня забирали в приют к другим одиноким псам. У него хороший голос. Он не злой человек и тоже служит полицейским, как и Михаэль.        Меня опять дергают за поводок, видимо, пора уходить. Надо пожаловаться Рихарду, что меня снова забирают от моего человека. Обернувшись туда, где он стоит, я скулю. Вообще можно было бы лаять, но я не могу. Если бы со мной не сделали плохих вещей за такое, я бы уже точно завыл бы. Грустно, когда уходит твой человек. Как будто все запахи исчезают сразу.        В приюте холодно, неуютно и, хоть в одной миске стало еще больше хрустящей еды, целая гора, а во вторую налили свежую воду, я не хочу ни есть, ни пить. Раз мой Михаэль ушел, значит, я пойду к нему и буду сидеть с ним рядом. Он говорил, что я всегда должен быть рядом.        За несколько дней, что меня здесь держат, я понял, что, когда все люди уходят есть (они называют это «обед»), нас, собак никто не охраняет, так что, выбраться отсюда не составило труда.        Добравшись до нужного мне места, я ложусь рядом, стараясь не вдыхать запах этих цветов – странный запах. Закрыв глаза и тихонько поскуливая, я рассказываю своему другу, как мне без него плохо. Обещал никогда не бросать меня, но нехороший человек отправил его сюда, на кладбище. Плохой, очень плохой человек.        Звук шагов заставил меня поднять голову. Я знаю этот запах, потому внимательно смотрю, что же Рихард задумал в этот раз. Рихард пахнет вкусно. Только у него глаза грустные. Интересно, может, он тоже потерял своего человека, как и я?        Мы смотрим друг на друга. У него грустный взгляд, наверное, он грустит. Плохо, когда человеку грустно. Он сел недалеко от меня, заставив меня насторожиться: будет говорить, что мне нужно вернуться к другим одиноким собакам?        Нет. Голос у него дружелюбный. Он так смотрит на меня, кажется, хочет, чтобы мы подружились. И достает что-то кругленькое и… вкусно пахнущее. Называет это «булкой». Странное название.        - Я буду идти. Медленно. А ты, если захочешь, прибегай.        Он встает и уходит. Не спешит. Люди вообще так медленно ходят иногда. Но ведь у них только две лапы, странно, что они вообще могут передвигаться.        Мой Михаэль ушел, но, если я буду лежать здесь, меня поймают. Псов не кладут в квадратную будку и не опускают в землю. Они просто засыпают и все – куда-то деваются. Наверное, если я умру, как все говорят, мы все равно не встретимся с моим человеком. Это плохо. Тогда и умирать нельзя.        Рихард все еще здесь, рядом, я слышу его шаги, удаляющиеся от меня. А еще я слышу тот вкусный запах, не смотря на то, что он уже начал есть лакомство, которое предлагал мне. Нет, так дело не пойдет. Он всю эту булку съест без меня, должен же я попробовать, что так вкусно пахнет?        Я встаю и направляюсь следом, следя за ним, чтобы не скрылся из виду. Этой булки совсем не осталось, кажется, он продолжает ее поедать. Когда мы с ним почти поравнялись, я окликнул его. Он обернулся.        - Рекс. Все же пришел. Ну, иди сюда!        И мы здороваемся. Я даю ему лапу, гавкаю, если бы он понимал, то слышал, что я зову его по имени, прыгаю на руки. Он хорошо пахнет, а та булка вкусно. И пока он ерошит мне холку и шерсть, я почти трюки выполняю. Интересно, он додумается, что меня нужно угостить булкой? Дай булку, она вкусно пахнет! Дай булку, я сказал! Я и так знаю, что я молодец, а теперь дай булку!        До его жилья мы дошли быстро. Его будка оказалась почти пустой. Я лег на пол, он сел рядом. Стал показывать мне всякие картинки, где нарисованы люди. Они их любят. А потом показал мне картинку, где стоял рядом с другим человеком. Сказал, что она от него ушла.        Понятно. Его бросила его сучка. Вот почему он такой грустный.        Люди часто бросают друг друга. Странно. Очень странно.        Он уходит спать вскоре. Погодите-ка, он что, вздумал оставить меня одного, что ли? Ну уж нет, еще чего не хватало! Тем более, я видел, что у него там много места, где он спит. Раз уж живет теперь не один, пусть делит свою будку со мной!        - Нет, Рекс, ты здесь спать не будешь. Это только мое место.        Он встает, клацает лапой на квадратную маленькую штучку и в комнате становится светлее. Чтобы он не очень ругался, а то подумает, что я невоспитанный пес, я прыгаю на другую кровать, поменьше.        - Тебе нравится здесь, Рекс? – почесав мне за ухом, спрашивает Рихард. – Это будет твое место. Здесь ты будешь спать.        Это он так думает, что буду. Я здесь спать не хочу, а вот рядом с ним, как и положено псу, - да. Потому, подождав, пока в его комнате, куда он ушел, опять станет темно, я осторожно крадусь туда и, выбрав место возле него, ложусь на свою подстилку. Попутно кладу голову на кровать. Вдруг и он убежит, или оставит меня?        - Не думай, будто я ничего не заметил – тон его звучит благожелательно, кажется, на меня не сердятся. И прогонять снова, вроде, не собирается. Ну и хорошо. Чтобы его задобрить, я начинаю тихонько бурчать. Михаэлю нравилось, когда мы так делаем.        Так у меня появился свой человек. Снова. Наверное, мы с ним подружимся. Он обещал.