Две крайности одной сущности

      Олень задумчиво постукивал копытом о плоский камень и не проявлял ни малейшего беспокойства. Его стадо мирно паслось поблизости, нещадно обгрызая ветки орешника и общипывая скудную траву под ближайшими деревьями. Лит сощурилась, выбирая себе жертву. Она уже полчаса стояла неподвижно на ветке дерева, чтобы подпустить стадо ближе. Теперь не попасть в оленей, бродящих под деревом, смог бы разве что слепой, глухой и безрукий. А уж эльфийке, обладающей практически безупречной меткостью, волноваться не стоило. Тело начинало покалывать от стояния в одной и той же позе.       Юная эльфийка задержала дыхание, ловя цель и отпустила тетиву. Тетива коротко тренькнула, посылая стрелу с черным вороньим оперением вперед. Щеку обожгло острой, но краткой болью, оставляя счесанную кожу - она опять слишком сильно прижимала тетиву. Впрочем, стрела нашла свою цель и впилась в шею молодой оленихи на добрую ладонь. Животное всхрапнуло, заметалось, пугая остальных, которые дружным галопом рванули прочь через кусты. Раненая олениха сделала несколько шагов в сторону убежавшего стада и начала медленно заваливаться. Лит не спешила. Она присела на ветку, свесив одну ногу и оперевшись подбородком на колено второй, упирающейся пяткой в шершавую кору. Лук был закинут за спину в легкий кожаный колчан. Девушка мазнула большим пальцем по ссадине на щеке, лизнула испачканный кровью палец, не отрывая взгляда от агонизирующей жертвы.       Олениха была молодой, но довольно крупной. Ее шкура с серыми подпалинами вдоль хребта, имела все шансы стать хорошей курткой, если, конечно, она удачно соврет старухе, что основательно подпортила трофей, когда свежевала. Пожалуй, у этой лжи был шанс — Лит и впрямь свежевала как орк, в прямом смысле слова ибо этому деликатному делу учили ее именно орки, изредка приходившие в хижину ведьмы за снадобьями и ядами. Уже потом, подглядывая за охотниками, Лит узнала как делать это более аккуратно. Однако старуха до сих пор верила в криворукость своей воспитанницы и даже не ждала хороших шкур от такой «бесполезной девчонки».       Животное затихло, лишь изредка подрагивали округлые бока в предсмертных судорогах. Лит оглядела местность на предмет эльфийских патрулей, коих всячески избегала и ловко, как белка, спустилась вниз. Ее еще ни разу не поймали за браконьерством, хотя промышляла она на землях Трандуила. Возможно не ловили потому лишь, что она охотилась не так часто и проще было закрыть глаза на поредевшее поголовье оленей, чем вылавливать неизвестного браконьера.       Освежевав тушу, девушка вырезала лучшие куски, обернула их в старую, хорошо выделанную шкуру и сунула добычу в вещевой мешок, болтавшийся за левым плечом. Снятую шкуру эльфийка сунула туда же, а остатки туши закидала ветками и листвой, чтобы не так бросалась в глаза. По хорошему надо было бы закопать дичь, а потом вернуться и забрать остальное, однако ушлые патрули точно будут караулить ее тут, а встреча с соплеменниками в планы Лит не входила.       Оглядев труды свои, девушка поудобнее перехватила лямку вещевого мешка и осторожно, чтобы не оставлять следов, направилась к границе леса, где пряталась землянка ее старухи.       — Вернулась? — ведьма даже не обернулась, когда Лит вошла в хижину.       Старуха обладала поразительным чутьем, которое в детстве приносило юной эльфийке массу неприятностей. Сколько раз она тайно пыталась проредить запасы зелий или подлить в крепленую настойку вытяжку из мухоморов… Старуха ловила ее каждый раз и каждый раз вертлявой шустрой девчонке приходилось спасаться бегством.       Однако, не смотря на состояние постоянной напряженности, обе они не собирались прерывать своего совместного существования. Лит прекрасно понимала, что если бы не старуха, то давно бы погибла, ведь это именно она научила эльфийку всему, что та знала. А еще их связывало одно общее чувство, крепче которого, пожалуй, не было ничего.       Некромант. Старая ведьма не часто посещала Дол-Гулдур, однако каждый раз возвращалась оттуда сияющая, словно молодуха с сеновала. Пребывая в хорошем настроении еще пару дней она спускала Лит такие шалости, за которые ранее высекла бы розгами, смоченными в солевом растворе.       Эльфийке было безумно интересно что же там в этом полуразрушенном замке, однако старуха молчала и только загадочно и довольно улыбалась. Лит несколько раз пыталась проследить за ведьмой, но та была куда проворнее, чем можно было предположить и всякий раз уходила от слежки путая следы и наводя морок. Девочка почти отчаялась узнать правду, когда ведьма вдруг предложила идти в замок вместе.       Лит была немедленно наряжена в свое единственное платье из грубой темно-синей шерсти. Платье это эльфийка ненавидела всеми фибрами души ибо шерсть нещадно колола нежную кожу, заставляя чесаться, как блохастый волк. Однако старуха была непреклонна, заявив, что Лит должна произвести нужное впечатление. Пришлось скрепя сердце терпеть, ведь любопытство грызло гораздо сильнее блохастого платья!       Девушка даже сейчас, спустя много лет, могла до мельчайших подробностей воспроизвести свой визит. Лес будто расступался перед ее старухой и чем ближе к Дол Гулдуру они подходили, тем больше стати и уверенности было в старой ведьме, словно это место придавало ей сил. Она, как показалось тогда Лит, даже стала немного выше и красивее, если такое уродливое лицо вообще можно было облагородить.       Не смотря на то, что до места они добрались к полудню, здесь совсем не было солнечно. Мрачные стены будто гасили солнечные лучи, погружая строение в сизые сумерки. В замке были другие ведьмы, которых Лит никогда раньше не видела. Они провожали их завистливыми взглядами и тогда эльфийка не могла понять в чем причина этой зависти. Все разрешилось позже, когда сумерки вдруг стали гуще и перед ними выросла высокая, сотканная из клубящегося мрака, фигура.       Юная эльфийка замерла, пораженная мощью, исходящей от существа. Это чувство было настолько всепоглощающим, что вытеснило страх и прочий негатив, который мог бы зародиться в душе ребенка. Ведьма с трепетом прижала узловатые руки к иссохшей груди и подобострастно произнесла:       — Вот она, господин мой!       — Лит. Я много слышал о тебе, Лит, — голос был глубокий и, казалось, доносился откуда-то из глубины замка, хотя фигура застыла как раз перед нею. — Мое имя давно забыто, поэтому можешь звать меня Некромантом. Боишься ли ты меня?       Призрачная рука потянулась к застывшей Лит, коснулась розовеющей щеки, будто хозяин замка пытался понять настоящая ли она, а может хотел ощутить тепло живого тела, которое ему теперь было недоступно.       — Нет! — прошептала девочка одними губами, не отрывая взгляда от фигуры. Она не соврала. Страха не было в ее сердце, только восхищение такой невероятной мощью. Тьма нашла маленький уголок в юном сердце и свернулась там ядовитым клубочком, шипя и наблюдая. С того момента Лит готова была служить Некроманту с тем же рвением, что и ее старуха.       — Я надеюсь охота была удачной? — все так же не оборачиваясь проскрипела старуха.       — Разумеется, — девушка вынырнула из пучины воспоминаний и бросила мешок на стол.       Оленью шкуру она предусмотрительно выложила в укромном месте, рассчитывая вернуться позже и как следует выделать ее. Пристроив лук и стрелы в углу, на вешалке из оленьих рогов, Лит сунула нос в горшок, висящий над очагом. Пахло дохлыми лягушками, а это могло значить только одно — старуха снова варила зелья не озаботившись ужином.       Вздохнув, эльфийка достала нож и начала методично резать принесенное мясо. Навыков кулинара у нее было не много, их хватало ровно на то, чтобы вялить мясо впрок и зажаривать его на медленном огне над костром.       Старуха некоторое время вглядывалась в горшок со своим зельем, будто ожидая чего-то, потом перевела взгляд на Лит и коротко сказала:       — Время пришло. Не смотря на все самообладание, которому могли позавидовать и опытные воины, рука девушки дрогнула и нож прочертил неглубокую полосу на левой кисти. Зашипев, как рассерженная кошка, эльфийка привычно слизнула кровь и пристально посмотрела на ведьму.       — Он велел тебе действовать незамедлительно. Это уважительное «Он» могло относиться только к Некроманту, к которому обе они питали глубокое чувство преданности. У Лит не протестовала. Разве могла она противиться Его воле?       — Арвен выехала с эскортом в сторону Чернолесья. Она будет гостьей на празднике в честь дня рождения принца Леголаса, — продолжила старуха, хмурясь.       Лит вся превратилась в слух, впитывая информацию как губка. Пришло время того великого дела, ради которого она жила, ради которого не смела укоротить волосы даже на ладонь, чтобы не разрушить идентичный с дочерью Элронда образ. Из-за этого она терпеливо училась носить ужасное шерстяное платье. Только эта цель давала силы терпеть старушечьи поучения. Единственное, что могло выдать Лит — это выражение глаз. Жесткое, волевое, решительное. В ней не было утонченности и нежности Арвен да и не могло быть. Слишком разными дорогами шли близнецы.       Поезд Арвен Ундомиэль с эскортом в двадцать лучников и десятком копейщиков, вошел под сень деревьев ближе к вечеру. Дорога предстояла не близкая и плутать в темноте среди деревьев не хотелось. К тому же, король Трандуил обещал выслать встречающих, дабы провести гостей к своему замку наиболее удобным маршрутом. Арвен, не питавшая любви к большим процессиям, с удовольствием обошлась бы и одним единственным проводником, однако не посмела отказать хозяину этих земель, чтобы не показаться невоспитанной. В конце концов она дочь правителя Элронда и ей суждено принимать подобные почести.       С высочайшего соизволения, воины спешились и разложили костер. Неизвестно было как скоро появится отряд Трандуила, а с дороги отдохнуть уже хотелось. Арвен рассеянно бродила поблизости под охраной двух бдительных эльфов. Она давно не была здесь, да и вообще не выезжала за пределы дома. Отец дрожал над нею, как над фарфоровой статуэткой и эльфийка не могла понять что же такое случилось в ее детстве, что так повлияло на Элронда. Внезапно что-то мелькнуло между деревьев, заставив девушку и ее провожатых замереть. Арвен напряженно всматривалась в стену деревьев и вскоре смогла различить полузакрытую стволом фигуру. Кто-то наблюдал за нею из-за дерева. От этого по спине принцессы пробежали мурашки. Она встретилась взглядом с наблюдателем и замерла, будто парализованная. Из-за шершавого ствола, изрытого глубокими трещинами, на нее смотрела… она сама. Стало жутко, однако девушка не посмела отступить. Меж тем существо, которое изображало ее, показалось полностью. Оно в точности напоминало Арвен. Такие же струящиеся длинные волосы, нежный овал лица, манящие губы, глубокие, отражающие звездный свет глаза. Кто мог так точно скопировать ее облик? Зачем?       — Ну здравствуй… сестрица! — губы двойника Арвен расплылись в злой усмешке, полной превосходства и скрытой силы. Эта усмешка словно развеяла наваждение, заставляя принцессу отшатнуться, развернуться к охранникам и… понять, что оба эльфа мертвы. Мрачные тени, скользящие между деревьев, уносили жизни ее соплеменников так стремительно, будто перед ними были дети, а не обученные воины, готовые на все ради защиты Арвен. Эльфийка обернулась, готовая встретить свою смерть.       Ее двойник был рядом, так близко, что она почувствовала ее дыхание на своей коже.       — Хороших снов, Арвен, — тихо и повелительно произнесли ее губы.       — Кто ты? — прошептала девушка, чей голос вдруг перестал слушаться.       — Я уже ответила на этот вопрос, — усмехнулась эльфийка. — А теперь спи!       Как ни старалась Арвен противиться чарам, а глаза ее все же закрылись, погружая эльфийку в пучину темной безысходности и кошмаров. Она осела на землю, устланную шуршащей прошлогодней листвой. Ее копия, присела рядом, рассматривая утонченное лицо. В душе Лит, а это была именно она, все смешалось. Она никогда раньше не видела сестру и эта встреча заставила сердце предательски дрогнуть, но девушка усилием воли погасила свой жалкий порыв. Нет, она не позволит ни одному чувству нарушить ее планы.