Две крайности одной сущности

      Рождение и смерть. Эти два события преследуют каждого, являясь в его жизнь с разной частотой, но неизменно оставляя след в его душе. Этой ночью Имладрис не спал — эльфы встречали рождение новой жизни. Для них, живущих столь долго, что стирается само значение слова «время», рождение является редким и бесценным даром. И уж тем более становится праздником день, когда на свет появляются дети правителей.       Малышки были похожи как две капли чистейшей родниковой воды и так же, как в каплях, отражались в их глазах звезды, озарившие приход детей в этот мир. Счастью родителей не было предела, однако длилось оно не долго. Тьма, ютившаяся по тайным убежищам, не дремала. Этой же ночью одна из близняшек была похищена и более ее никто не видел.       — Я назову тебя Лит, — промурлыкала ведьма, покачивая ребенка в колыбели. Ведьма была стара и ужасна лицом. Глядя на нее трудно было представить, что когда-то, много веков назад, она была прекрасной эльфийкой. Тьма, изуродовала не только душу, но и тело. Оплела, скрутила, изогнула пальцы, теперь более подходящие на сучья старого дерева. Когда-то роскошные светлые волосы огрубели, спутались в мышасто-серый комок. Переливчатый эльфийский голос стал вороньим карканьем. А лицо, пожалуй, могло до заикания напугать даже орка.       — Ты станешь Пеплом их надежд, моя дорогая, -скрипела ведьма, почти любовно глядя на дитя, мирно спавшее в люльке из древесной коры.       Будто поняв чужие слова, девочка открыла глаза и посмотрела на ведьму.Счастливый ведьмовский оскал с чернеющими между зубов прорехами, даже близко не стоял с лицом ее матери, однако она еще не успела познать мир и разделить его на свое и чужое, поэтому лишь сморщила носик и захныкала требуя молока. Прислужница тьмы издала то ли храп, то ли низкое хрюканье, свидетельствовавшее о том, что ее далеко идущие планы не включали таких мелочей, как кормление ребенка. Похищая малышку, старуха упивалась своими грандиозными замыслами, как воспитает ее и как потом найдет способ подменить ею вторую девочку, выросшую в кругу семьи. Ее воспитанница будет исподволь управлять эльфами и это принесет ведьме признание и даже, возможно, благодарность Саурона.       Однако о том, что дети едят, пью и пачкают пеленки старуха не подумала ибо своих детей у нее никогда не было. Теперь эти вопросы довели похитительницу до нервного тика и мыслей о том, что в ее плане явно есть прорехи. Бормоча себе под нос проклятия, ведьма прошаркала сначала в один конец своей хижины, потом в другой, снова посмотрела на ребенка.       Лит, будто того и ждала и тут же охотно расплакалась, требуя свою законную еду. Плюнув с досады через правое плечо и забрызгав смиренно притихшую на насесте ворону, старуха налила в миску воды, добавила в нее снотворного на кончике кривого ножа и вылила смесь в рот орущей девочки. Та охотно зачмокала, полагая, что ее соизволили покормить, однако горечь порошка тут же достигла вкусовых рецептов, заставив малышку заорать с удвоенным усилием. Ведьма взвыла и попыталась выдрать у себя клок волос, однако ее старания не увенчались успехом ибо многолетнее спутывание привело прическу в состояние шлема, который, пожалуй, мог выдержать даже попадание эльфийской стрелы из ростового лука. Впрочем, снотворное все же сделало свое дело и Лит, всласть наоравшись, закрыла глаза и погрузилась в сон, перед этим совершив очередной акт мести старухе, которая, поведя носом, поняла, что еда не основная ее проблема…