Няня для балбеса

Опять утро, и опять тяжёлое. Пит попытался оторвать своё тело от постели, но оно упорно отказывалось отрываться. Ему вчера казалось, что все мышцы болят? Забудьте! Сегодня всего его покрывали маленькие чёртики, которые маленькими горелками поджаривали каждый участок его тела. Финн, как всегда, уже проснувшийся и, как всегда, бодрый (как ему только это удаётся?), уже шлялся по дому и будил всех, кого находил. По весёлому голосу, который периодически кричал «Кто не спрятался, я не виноват!» и с роковой неизбежностью приближался к его комнате, Пит понял, что следующей жертвой станет он. В принципе, он и сам был бы не против подняться и встретить новый прекрасный день. Если бы мог. Деревянные мышцы напрочь отказывались подчиняться. Вот голос, возвещающий о приближении кары за все его грехи, прозвучал за самой дверью. Которая через секунду была бесцеремонно открыта. На пороге возвышался Финник Одейр. Он стоял широко расставив ноги и уперев руки в бока. С его плеч свисала какая-то белая тряпка, завязанная на шее. Твёрдый взгляд был направлен куда-то вверх и в сторону, видимо, для того, чтобы хозяин этой красоты в трусах мог всем продемонстрировать свой гордый профиль. Ну как — всем. Слава богу, Пит здесь был один. — Супермен Одейр прибыл! — Финн одной рукой пошевелил простынь (так это была она!), делая вид, что её развевает ветер. — Я шёл через горы и моря, пробирался сквозь непролазные чащи, чтобы прийти на помощь тому, кто в ней так нуждается! — пафос в его речи можно было нарезать ножом. Много кусков получилось бы. — Дружище, спасибо, я как раз мечтал о глотке… — Пит не смог продолжить фразу под высокомерным взглядом друга. — Я пришёл на помощь тому, вернее, той, которая молча терпит твоё безразличие и издевательства, той, которая каждый день вынуждена смотреть на твою рожу и не имеет возможности её подправить. Сказать, что Пит был в шоке — это ничего не сказать. Его брови медленно, но верно стремились покинуть пределы лица. «У меня что, под кроватью прячется Эвердин?» — Бедная, бедная подушка! — Финн драматично возвёл глаза к потолку. — Но не переживай, я спасу тебя от тех слюней, которые этот великовозрастный балбес ночами пускает на тебя по своей няньке! — на последней фразе Финник проиграл бой с истеричным хохотом, от сдерживания которого у него уже текли слезы. — Блин, Финник, почему у меня каждое утро ощущение, что я просыпаюсь в дурдоме? — голова чуть приподнялась и тут же рухнула обратно. Только уже не на мягкую подушку, а на жёсткий матрас. Потому что первую успел выхватить так называемый друг и теперь из-за уха лупасил бедного Пита по животу. — Ай! Блин! Больно же! Серьёзно, прекращай, у меня всё тело болит после вчерашней тренировки! — жалостный тон смог остановить Финна, но только от физических истязаний. Моральные только начинались. — Может, потому, что так оно и есть? Даже если тебе кажется, что ты «нормальный», — последнее слово Финн взял в кавычки двумя руками, — то твои сны точно заслуживают серьёзного разговора с каким-нибудь седовласым эскулапом, старым знакомым Фрейда. — Ты не мог бы хотя бы по утрам говорить по-человечески? Я ещё не готов к загадкам с подвохом, — кое-как усадив своё несчастное тело, Пит, потирая затёкшую шею, простонал: — После таких издевательств Эвердин должна мне массаж. — Ага, эротический, — друг опять заржал. — Хотя я думал, что ночью она отработала по полной! — Что? О чём ты вообще говоришь? Какой ночью? — кто-то из них явно сошёл с ума. И Пит был уверен, что это не он. — Это у тебя нужно спросить, чем вы всю ночь занимались в твоих снах, — Финн с укором посмотрел на друга. — Кто-то вчера тихим сапом заполз на кровать и посмел отрубиться раньше меня. А уже через пять минут твой храп сменили сладкие стоны любви: «О, Китнисс, не останавливайся!» — Финник так усердно пародировал его ночные вопли, что аж закашлялся. — Дружище, ты бредишь. Мне сегодня вообще ничего не снилось, — Пит недоверчиво смотрел на друга, попутно пытаясь выбраться из одеяла, которое, видимо, ночью хотело его задушить. — И ничего я не брежу, твои стоны, наверное, весь дом слышал. Пришлось клятвенно заверять твоего отца, что никто к нам не приезжал и ночевать не оставался. Кроме меня, конечно. — Значит, Эвердин приснилась мне в кошмаре. Точно. И я уверен, это был самый страшный кошмар в моей жизни. — Кошмар у тебя на лице. — Финник хохотнул, глядя на поникшего друга. — Что бы ты не говорил, твоё подсознание видит Китнисс отнюдь не в роли няньки. Хотя… Кто знает, какие ролевые игры тебе нравятся? — Финник успел выскочить из комнаты, поэтому подушка врезалась в уже закрытую дверь. Этот юморист отправился на кухню, по пути напевая во все горло «О, Китнисс, любооовь мояяяяя!» Когда Кит подошла к фонтану, все были уже в сборе. В руках девушка сжимала телефон Пита, который вчера остался в её сумке, и бумажный пакет с сырными булочками. Пекарь даже разогрел их для неё, и Китнисс ощущала приятное тепло, согревающее не только руку, но и душу. Когда она остановилась возле друзей, Энни оторвалась от замазывания тональником синяка на лице Пита. Опухлость с его носа уже спала, но вот скрыть сине-зелёное пятно, которое растеклось по обе стороны от переносицы, было невозможно. Гейл, сидевший в стороне, поднялся и медленно подошёл к девушке. Взгляд его был опущен, рука несмело протягивала подруге стаканчик с кофе. Она благодарно улыбнулась и кивнула другу. Ссора была забыта. — Привет, — Кит неловко потрясла пакетом. — Я тут булочек свежих принесла. К утреннему кофе. В ответ все, кроме Пита, поздоровались и схватили по одной ароматной булочке. Пит же стойко игнорировал появление девушки. И приятное благоухание свежей выпечки. Оставив свой кофе на бортике фонтана, Кит крепче сжала телефон в чуть дрожащей руке и подошла к Питу. — Ммм, привет, — Китнисс прочистила горло и замялась. Речь давалась тяжело, после каждого слова шла продолжительная пауза. — Я тут… телефон твой принесла… Ты вчера забыл его в моей сумке… То есть, я забыла его тебе отдать. Прости, — Китнисс протянула телефон парню, который, всё так же не глядя, выхватил его из её руки. — И ещё: прости, что наговорила вчера всякого… Я не имела права тебя осуждать и упрекать. Мне правда очень-очень стыдно. Пит наконец соизволил посмотреть на девушку. Судя по её красному лицу и опущенным глазам, ей и вправду было стыдно. — Может, разделим булочку в знак примирения? — Кит протянула Питу шуршащий пакет. — Она ещё тёплая. Парень достал последнюю оставшуюся булку. Она изумительно выглядела и ещё лучше пахла. От такого аромата можно было задавиться слюной, но Пит не собирался так быстро сдаваться. — Я согласен, Эвердин, тебе есть чего стыдиться. И я великодушно могу позволить тебе искупить вину. Всё, что от тебя требуется — позвонить моему отцу и отказаться от работы. Тогда, клянусь, мы будем жить в мире и согласии, — Пит вопросительно посмотрел на девушку, продолжая держать на ладони произведение пекарского искусства. — Так что? — Нет. Мне правда стыдно, я ПРАВДА не хотела тебя обидеть, — тяжёлый вздох, — но я не отступлю. — Ну, тогда обойдёмся без булочки мира, — Пит бросил лакомство в урну и зашагал ко входу в универ. — Увидимся на парах. В этот раз он был уверен, что серые глаза, полные укора, провожали его до самой двери. С утра день у Пита не задался. Ещё эта Эвердин со своей булочкой. Предложи она ему в качестве извинения бутылочку пива, возможно, Пит и сдался бы. Похмелье мучило нещадно. Но булочка… Детский сад какой-то. Занятый своими мыслями, Пит не сразу обратил внимание, что все студенты, встречавшиеся на пути, внимательно его рассматривают. Вернее, только часть его. А конкретно, лицо. «Чёрт! Ну куда уже хуже? Кроме того, что все теперь знают, что мне наняли няньку на двадцать третьем году жизни, так я ещё и вынужден светить своим фонарём на весь университет!» Кое-как добравшись до нужной аудитории, Пит опустил голову и прошёл к своей парте. Нет. К ЕЁ парте. Он предпочитал считать своё пребывание на втором ряду временным. Старательно игнорируя смешки за своей спиной, Пит переключил всё своё внимание на телефон. Всё те же сообщения от прокинутых друзей, рассылка от любимой пиццерии… Вот это интересно. Одна старая знакомая предлагает встретиться в субботу в клубе. Пит расплылся в довольной улыбке, вспомнив, что они с этой кошечкой вытворяли в том самом клубе. А потом на парковке. И в машине. До кровати в тот раз они так и не добрались. «Конечно, малышка Делли, я с радостью с тобой встречусь. Как раз нужно снять напряжение после тяжёлой недели. Которая ещё даже не закончилась…» — к концу так приятно начавшихся размышлений Пита опять накрыла тоска. Приземлившаяся на соседнее место Китнисс тоже не способствовала поднятию его настроения. — Ещё дуешься? — опять этот спокойный тон. Парень решил продолжить игнорировать железную леди, пока не придумает способ, как заставить её нервничать. — Просто чтобы ты знал: если мне перед тобой неловко, это не значит, что я не буду выполнять свою работу. Так что давай исключим конфликты, просто слушай преподавателя и не отвлекайся, — договорив, Китнисс повернулась лицом к доске. Полностью проигнорировав выпад девушки, Пит продолжил листать ленту с оповещениями. Ну, а что? Преподавателя ещё нет, слушать некого, так что имеет право. Одно сообщение привлекло его внимание. Приглашение в группу от Финника Одейра. Пит оглянулся на последний ряд, где, предположительно, этот Одейр и должен был находиться, но друга там не увидел. Впрочем, Энни тоже отсутствовала. Переведя взгляд обратно на экран телефона, Пит ничего толкового там не увидел. Группа была закрытой, никакой информации, которая пролила бы свет на её содержимое, не было. Единственное, что было ясно — это то, что в ней было уже больше половины универа. Когда знакомая женская рука опять потянулась, чтобы выхватить телефон, Пит резко от неё отшатнулся. Уже наученный горьким опытом, он демонстративно нажал на кнопку выключения и положил телефон перед собой. Пара была до ужаса скучной. Китнисс он продолжал игнорировать, да она и сама не горела желанием заводить разговор. Сидя, как всегда, ровно, впитывала знания. Питу ничего другого не оставалось, и он последовал её примеру. К концу занятий у Пита уже отваливалась пятая точка. С Кит он так и не перемолвился ни словом, Финник постоянно куда-то убегал, просиживая максимум по полпары. Как оказалось, слушать, что несёт очередной профессор перед доской, бывает даже интересно. Но не настолько, чтобы отвлечь внимание Пита от передвижений Финника и смешков за спиной. После окончания занятий Китнисс куда-то свинтила, напомнив, что через десять минут занятия с первокурсниками, и Пит решил потратить драгоценное время на поиски друга. Долго искать не пришлось, потому что Финник занимался тем же: искал встречи с ним. — Эй, дружище, как жизнь? У меня для тебя пренеприятнейшие новости, — Финн скорчил расстроенную мордашку, — коэффициент показал, что большинство учеников и преподавателей за Китнисс, а не за тебя. — В смысле? Финн, я тебя сегодня категорически отказываюсь понимать, — Пит раздражённо провёл рукой по волосам. — И что за приглашение в группу ты мне скинул? — Так я о ней и говорю. Это моя группа, в которой все, кто сделал ставки, голосуют за одного из вас. И если до утра ты занимал лидирующую позицию, то после появления твоего смазливого личика в полной боевой раскраске ситуация изменилась. Не в твою пользу. — Ты создал группу, в которой принимаешь ставки? — Пит был поражён предательством друга. — А ты, часом, не офигел? — Чего это? Я, между прочим, для тебя старался. Работаю, так сказать, над твоей репутацией. Между прочим, в выборе, кто прав: ты или Гейл, за тебя проголосовало в два раза больше людей, чем за этого грубияна. И это сейчас самая популярная группа! В неё вступил уже почти весь универ! Последние слова Финнику пришлось кричать в спину друга, потому что тот уже быстрыми шагами шёл в сторону аудитории. Когда Китнисс заглянула в кабинет, Пит был уже там. Он нервно перемещался между рядами и застыл только тогда, когда девушка закрыла за своей спиной дверь. Рядом с ней топтался первокурсник, с опаской поглядывающий на светловолосого парня. Который выглядел очень злым. — Проходи, не бойся, Пит не ест первошей на обед, — Китнисс ухмыльнулась и посмотрела на Пита, взглядом приглашая включиться в игру. Но, так и не дождавшись поддержки, тяжело вздохнула и села за первую парту. Пит, всё так же молча, сел за ней, чтобы она не увидела улыбку, всё-таки мелькнувшую на его лице. — Смотри, Рон, всё просто: национальный доход — это совокупность всех товаров и услуг в валютном выражении. ВСЕХ, понимаешь? А для того, чтобы уравновесить структуру ВНП, есть простой механизм. Какой? — так и не услышав от студента ни звука, Кит ответила сама: — Рынок, да? — в её голосе уже слышалась беспомощность. — Скажи, что именно тебе не понятно? Как и на десяток вопросов до этого, Рон ответил только пожатием плеч. А это значит, что он НИЧЕГО не понял. Уже полтора часа Китнисс пыталась вложить в голову первокурсника хоть какое-то понятие о национальном доходе, но всё впустую. Питу даже стало её немного жаль — она действительно старалась. Кто ж виноват, что в этот раз попался такой непробиваемый тугодум? Пит знал, что на первом курсе он ничем не отличался от этого парня. Но в тот момент ему кое-кто помог. И сейчас Пит решил отдать старый должок — помочь Китнисс. — Смотри, чувак, — Пит пощёлкал пальцами перед лицом уставшего студента, проигнорировав удивлённый взгляд Китнисс. — Сосредоточься ещё на пять минут, — когда студент наконец стал смотреть на него более осмысленно, Пит продолжил: — Например, в одной стране произвели миллион кубов древесины, отлили миллион тонн чугуна и закатали миллиард банок свиной тушёнки и молочной сгущёнки на случай голода. Допустим, что всё это стоит триллион долларов и составляет валовый национальный продукт. Через пару десятков лет ВНП этой страны увеличился впятеро. А именно: на четыре триллиона было сделано эротического массажа, маникюра, педикюра, укладок волос и макияжа и ещё на триллион обслужено посетителей в стриптиз-барах и топлесс-кафе. Чугун же, сгущёнку и тушёнку ввезли из-за границы в деревянных ящиках, которые и использовали взамен древесины, что не нарубили и не напилили сами. Заплатили, как обычно, долларами. Долларов напечатали много, чтобы хватило на всех. Уловив каплю заинтересованности в глазах Рона, Пит воодушевился: — Теперь у тебя должен возникнуть закономерный вопрос: почему в стране стало невыгодно производить древесину, чугун, тушёнку и сгущёнку; почему вместо них стали делать эротический массаж, и почему торговые партнёры всё ещё принимают к оплате бумажные доллары и отдают за них тушёнку и сгущёнку, хотя эти доллары ничем, кроме эротического массажа, уже не обеспечены. Теперь главное: какие механизмы имеются в наличии для того, чтобы как-то уравновесить структуру ВНП, то есть создать приемлемый баланс между реальным сектором экономики и эротическим? И тут оказывается, что никакие специальные механизмы вовсе и не нужны, потому что есть универсальный механизм под названием «рынок». Рынок — это механизм глобального уравновешивания спроса и предложения, в результате которого население производит то, что пользуется наибольшим спросом, чтобы получить максимальную прибыль. Прибыль предприятия объявляется единственной целью его существования — это вроде уже совсем как дважды два четыре. Если ты с этим не согласен — то ты клинический идиот. Закончив свою тираду, Пит окинул взглядом присутствующих: Рон, раскрыв рот, смотрел на него во все глаза, а Китнисс в это время давилась смехом, стараясь замаскировать его под кашель. Не очень-то получалось. — Теперь, если ты не будешь понимать какой-то момент в изучении ВНП, всегда думай про эротический массаж. Реально помогает. Выпроводив студента за дверь, Кит наконец позволила себе залиться хохотом, и никак не могла остановиться. Из глаз уже текли слезы, но одного взгляда на Пита хватало, чтобы приступ начинался снова. — Шикарный пример, — наконец отсмеявшись, выдавила девушка, — где взял? — На первом курсе я тоже ничего не мог понять, и одна девочка, которая ещё не была тогда зазнайкой и помогала страждущим бесплатно, мне его рассказала. Правда, не уверен, что там упоминались стриптиз и топлесс-кафе, но будем считать, что это вольный пересказ. И кстати, больше проблем с этой темой у меня не было. Осознав, что Китнисс молчит уже долгое время, Пит повернулся к ней. Она была… смущена. И расстроена. Ну конечно, она же поняла, что он вспомнил именно её помощь на первом курсе. А он понял, что сейчас её оскорбил. — Кит… прости. Я не хотел… Китнисс остановила его жестом. — Не нужно, всё нормально. По-своему ты прав, — она невесело усмехнулась. — Будем считать, что снова один-один, — взяв себя в руки, девушка достала что-то из сумки. — Ты не мог бы присесть? У меня кое-что для тебя есть. — Очередная булочка дружбы? Кит, давай обойдёмся без этого детского сада? Вы с Гейлом устроили мне реально веселую жизнь в универе. У меня теперь вообще нет никакого желания появляться в его стенах, но я вынужден. Из-за тебя, — палец Пита был направлен на сидящую девушку. — Блин, надо мной даже педагоги смеются! — Пит даже не пытался скрыть вновь охватившее его раздражение. Хотя зол был в большей мере на себя. Китнисс продолжала смотреть на него своими спокойными серыми глазами, пока он не сел рядом. — Мне жаль, что так получилось, — она немного подумала и продолжила: — Но я не буду извиняться за то, что Гейл тебя ударил, в тот момент ты был не прав. И не буду отказываться от работы, — во взгляде сквозила непреклонность. — А я не буду прекращать попытки заставить тебя передумать, — Пит тоже упрямо вздёрнул нос. — К тому же меня раздражает, что все переметнулись на твою сторону. Как-то обидно: столько вместе со всеми пройдено, столько выпито — а они выбрали тебя. Так что это точно война. — А мы можем устроить на пару минут перемирие? — Китнисс показала какой-то маленький тюбик на своей ладони. — Если это не мазь от унижения, мне это не нужно. — Это почти она, — Кит быстро открутила крышку и выдавила на свой палец немного прозрачного геля и потянулась к лицу парня. Который схватил её за запястье и отвёл руку в сторону. — Ну нет, больше ты не будешь мазать моё лицо неизвестными мне медикаментами. Давай сюда тюбик, — Пит, продолжая одной рукой сжимать запястье девушки, вторую вытянул вперёд. — Это мазь от синяков, — Кит закатила глаза, но упаковку отдала. — Завтра твой фингал будет почти незаметен. А к субботе вообще пройдет. — А что в субботу? — Пит не поднимал глаз от упаковки, которую внимательно осматривал. — Ну как, у тебя же встреча. Так что позволь мне уже намазать этот ужас, который ты называешь лицом. — Последний вопрос: откуда ты знаешь про субботу? Ты что, подглядывала, когда я переписывался? — Пита начал разбирать смех. Вот тебе и правильная Эвердин! — И ничего я не подглядывала! Нечего было светить своим телефоном налево и направо! — Кит всё же немного покраснела. — А теперь подставляй свое личико, а то намажу туда, куда дотянусь! — Ладно, не кипятись. Можешь мазать везде, где тебе хочется, — Пит подставил лицо под уже свободный пальчик девушки. Когда нежная рука с прохладным гелем коснулась горячей кожи Пита, тот даже прикрыл глаза от наслаждения. Китнисс наносила мазь лёгкими касаниями, медленно превращая лечение в пытку. Мягко пройдясь по коже под левым глазом, женские пальчики перемахнули на другую сторону лица и невесомо погладили веко правого. Это было чертовски приятно. Пит готов был замурлыкать под этими пальчиками, хотя напрягшаяся плоть предлагала лучше застонать. Девушка, стараясь думать только об оказании помощи, не могла игнорировать покалывание в пальцах, которые касались мужской кожи. Руки начинали подрагивать от сдерживаемого желания продолжить движение к скуле, провести тонкую линию к мочке уха, зарыться в густые светлые волосы на затылке и притянуть голову ближе к себе… Ещё ближе… Поймав себя на том, что неосознанно она приближается к парню сама, Китнисс резко отпрянула. «Нет, нет, нет, тебе этого совсем не нужно. Давай успокойся, возьми себя в руки, начни, в конце концов, разговор на любую тему, только отвлекись ты от его губ!» — внутренний голос был неумолим, и девушка сочла за лучшее его послушаться. — Знаешь, — хриплый голос Китнисс выдернул Пита из состояния приятного анабиоза, — тебя не должно расстраивать это дурацкое голосование. «Боже, что я несу???» Пит громко сглотнул и открыл глаза. Теперь он смотрел прямо в серые, чуть затуманенные глаза девушки, которая сосредоточенно продолжала процесс. — В смысле, мнение большинства ничего не значит. И часто меняется, — девушка тоже тяжело сглотнула, но продолжила: — Ты лучше их всех знаешь себя внутри, себя настоящего, поэтому не стоит обращать внимание на пересуды и слухи. Они быстро захватывают внимание толпы и так же быстро забываются. Теперь девушка смотрела ему прямо в глаза. А вернее, в душу. Не отрывая взгляда от девушки, Пит потёр шею, на которой опять чувствовал этот непонятный зуд. «Может, у меня на неё аллергия?» Не хотелось сейчас думать об этом. Вообще не хотелось думать. Хотелось закрыть глаза и снова почувствовать её руку на своём лице. — И я проголосовала за тебя… Они одновременно сделали едва уловимое движение навстречу друг другу. Ещё бы доля секунды… Звук вибрации заставил Китнисс отпрянуть от парня — и это второй раз за день! У Пита звонил телефон, но он не спешил снимать трубку, а тупо пялился на агрегат, как будто хотел поджечь его взглядом. На экране высветилось имя звонившего звонившей — Делли — и Китнисс быстро отвела глаза. Это не её дело. Вообще не её дело. Не зная, куда деть свой любопытный взгляд, она подняла его на часы, висевшие над доской. — Уже девять, так что не смею тебя больше мучить своим присутствием, — Китнисс сама удивилась тому, как спокойно прозвучал её голос. — До завтра, — выходя, девушка всё же улыбнулась парню на прощанье, чтобы он не подумал, что её задел этот звонок и она сбегает. Нет, совсем не задел. Но перемирие закончилось.