Советское Шаманское

      Стаса лихорадило. Он то впадал в забытье, то вдруг приходил в сознание, смотрел в пустоту, словно бы видел что-то, недоступное другим, говорил с кем-то невидимым, смеялся и снова впадал в беспамятство. Накануне, когда по его слову вдруг задрожала почва, и в небо стали вырываться снопы света, от которых назойливые духи бежали в ужасе, он яростно дергал струны и хохотал, хохотал восторженно, с ноткой истерики, но, когда всё кончилось, и Марат с Эдмундом добрались до дома, Стас вдруг упал, как подкошенный. Его перенесли в дом и уложили на диван; старшие не отходили от него всю ночь, но предпринять ничего не могли. Оставалось ждать. Под утро Стас наконец забылся беспокойным сном, и домовой Ахтем погнал всех отдыхать.       Марат продрал глаза около полудня, поглазел в потолок, не сразу сообразив, где находится, вспомнил события вчерашнего дня, удивился сюрреализму собственных снов и повернулся на другой бок, чтобы поспать еще, но потом подорвался, чертыхнулся и рванул вниз, перепрыгивая через ступеньки.       Эдмунд обнаружился на веранде. Он сидел прямо на досках, спустив ноги на землю. По обе стороны от него стояли бутылки шаманского, слева полные, справа - уже пустые. Эдмунд потянулся налево, взял очередную бутылку, откупорил и стал задумчиво лить на землю, наблюдая за струящейся искристой жидкостью с самым что ни на есть философским видом.       Марат молча уселся рядом и некоторое время следил за процессом.       - Ну так... - неловко начал он, когда очередная бутылка опустела. - Как там Стас?       - Спит. - Эдмунд потянулся к очередному сосуду. - Не знаю, сколько он вчера выдул этого зелья. Две бутылки точно. Если на всех четверых хватило одной, то его... Даже не представляю, как далеко его унесло. А если он навсегда таким останется?       - Каким? - тупо переспросил Марат.       Эдмунд пожал плечами. Колдовское вино мерцающей на солнце струйкой лилось на сухую почву, и под верандой уже образовался целый островок сочной синеватой травы, стремительно разрастающейся от влаги.       - Интересно, - сказал наконец Эдмунд, - а Стас теперь вообще сможет видеть реальный мир? Или только ту сторону?       - Давай спросим, - ляпнул Марат наобум.       - У домового? Он не знает.       - Ну... Другие же духи есть. Давай кого-нибудь призовем. В той твоей книжке по оккультизму найдется подходящий ритуал?       - В принципе...       Эдмунд оторвался от уничтожения запасов игристого, поднялся и пошел в дом. Марат последовал за ним и застал товарища уже сосредоточенно листающим потрепанный томик.       - Есть. - Эдмунд продемонстрировал разворот с каким-то заковыристым пентаклем. - Нужны мел, свеча и два ритуальных кинжала... У нас есть два ритуальных кинжала, Марат?       Басист кивнул и удалился на кухню; через полминуты он вернулся, небрежно помахивая двумя солидными поварскими ножами.       - Ритуальные? - недоверчиво сощурился Эдмунд.       - Еще какие! - убежденно отозвался Марат. - Ты на шашлыки же ездил когда-нибудь? Согласись - это целый ритуал!       - Допустим. Тогда властью, данной мне самим собой, назначаю эти кинжалы ритуальными. Пойдем на чердак.       Занявшись конкретным делом, Эдмунд отвлекся от своего горя и воспрял духом. Тем более, рассудил он, никогда не возбраняется призвать дух какого-нибудь Н. Н. Бурденко, а тот в человеческих мозгах наверняка понимает.       Пока Эдмунд изучал текст, Марат сдвинул в стороны большую часть хлама и освободил место для рисунка. Сверяясь с книгой, Эдмунд начертил диаграмму и зажег в центре нее банальную парафиновую свечу, затем, чуть в стороне, очертил мелом круг побольше, чтобы поместились два человека. Когда они с Маратом оказались внутри, Эдмунд вонзил в меловую линию перед собой один из ножей, а второй направил в сторону диаграммы, как будто готовясь защищаться от того, что может появиться там.       - Вызываю тебя, о дух... Кого вызываем, Марат?       - Пушкина, - не задумываясь, ответил басист.       - Вызываю тебя, о дух Пушкина, и заклинаю тебя Святым именем Адоная, Эла, Элиона, Элохима, Элохи, Зебаота, Яга Эшерса, Садаи, Тетраграмматона. Приди сейчас, в это мгновение, где бы ты не находился и дай мне ответ. Явись и говори со мной на понятном мне языке, отчетливо и безо лжи. Приди во имя Адоная, Зебаота, явись без промедления. Адонай Садай, Царь Царей приказывает тебе!       - Во имя Заеба-кого? - не понял Марат. Эдмунд двинул его локтем, чтобы не сбивал с настроя. По чердаку пронесся легкий сквозняк, свеча в диаграмме колыхнулась, и смутная человекоподобная тень сгустилась над ней.       - Зачем вы нарушили мой покой? - угрюмо прошелестела тень.       - Вы Пушкин? - на всякий случай уточнил Эдмунд.       - Пушкин, - не стал отпираться дух.       - Александр Сергеевич, поэт?       - Нет. Павел Владимирович, бухгалтер.       - Мы поэта вызывали.        - Уточнять надо, - сказал дух с явным раздражением. - Вопросы будут или можно идти?       - Извините, - смущенно сказал Эдмунд. - Конечно, вы можете идти.       - Ну так формулу скажите, я же сам не могу. Что вы как дети малые, честное слово.       - А... Да. - Эдмунд заглянул в книгу. - Ступай с благословением, и пусть будет навеки покой между нашим миром и вашим.       - Другое дело, - прошелестел дух и испарился.       - Ты зачем его отпустил? - запоздало переполошился Марат. - Нового давай вызывать.       - Тогда давай заранее договоримся, кого именно, - сказал Эдмунд. - Только не Наполеона. Не хватало еще, чтобы к нам торт явился или коньяк.       - Тогда давай Заратустру. Он должен быть к нам благосклонен.       - С чего ты взял?       - Мы про него пели, - выдал логический шедевр Марат. - А еще он, говорят, родился где-то в районе Челябинска. Суровый челябинский мужик. Мы с таким точно договоримся, у нас много общего.       - Что, например?       - Неприязнь к Москве, - припечатал Марат.       - Марат, питерская прописка еще не обязывает тебя ненавидеть Москву. - Эдмунд потер лоб, собираясь с мыслями. - У меня шарики за ролики. Ладно, давай Заратустру. Вызываю тебя, о дух Заратустры, и заклинаю тебя Святым именем Адоная...       Новая тень возникла на месте старой почти мгновенно.       - Можно опустить формальности, благодарю вас, - сказал дух.       - Заратустра? - поразился Марат. - Прям всамделишний?       - Всецело, - подтвердил Заратустра. - Кое-кто из наших живо интересуется вашим творчеством, они очень просили вам помочь, а поскольку для духа не имеют значения ни время, ни пространство материального плана, я явился так скоро. Я в курсе ваших затруднений, друзья мои. За своего мальчика не беспокойтесь, он постепенно придет в себя, разве что будет больше видеть и тоньше чувствовать, чем раньше. Он больше пострадал не от выпитого зелья, а от силы Матери-Земли, чьей поддержкой он догадался заручиться. Эта сила слишком велика для смертного, но он выдержал; значит, поправится.       - Слава Богу, - выдохнул Эдмунд и тут же спохватился. - А при вас можно поминать Бога? Это вас не...       - Не оскорбляет, ни в коем случае, - заверил Заратустра.       - Тогда - спасибо. Ступайте с благословением, и пусть будет навеки покой между вашим миром и нашим.       - Эй, погодите, еще вопрос: а Бог правда есть? - вскинулся Марат, но дух уже таял в воздухе; лишь тихий смех был ответом на этот сакраментальный вопрос.       Спустившись на первый этаж, товарищи обнаружили, что Стас уже проснулся, и Леонид старательно отпаивает его крепким чаем. Юноша выглядел не вполне бодрым, но уже адекватным. При виде незадачливых медиумов он помахал рукой и снова обратился к своей чашке.       - Где вас носит, чай стынет, - добродушно проворчал Леонид.       - Здрасте, - брякнул Эдмунд невпопад. - То есть, я хотел сказать, спасибо. Стас, ты как?       - Сейчас - ничего, - немного вяло отозвался юноша. - А вчера я чуть не спятил. Это было так, как будто... Ну... - Он пошевелил пальцами в воздухе, словно пытаясь нащупать ускользающую мысль. - Мне казалось, я всё понял. То есть вообще - всё! Как в этом мире всё устроено, зачем и почему. А проснулся - и всё забыл, - закончил он с явным сожалением.       - Вот так люди и спиваются, - заключил Марат. - Но тебе этого не светит, папка твой всё вино... ну... того.        - Вылил, - сказал Эдмунд с нажимом.       - Вот и я говорю...       - Хорош языком трепать, - сказал Леонид. - Я так понял, что ночные драки нам больше не страшны, Мать-Земля защитит. Но из долины мы всё равно так просто не выйдем.       - Что же ты предлагаешь?       - Сходим к Дождливому Богу. Напрямую. - Леонид решительно рубанул воздух ребром ладони.       - А страж?       - Усыпим. Заклянём. В крайнем случае - соберём пылесос и всосём его.       - Так, а ключ? - вспомнил Марат. - Ключ-то от пещеры в море лежит.       - Ну вы бестолочи, - развеселился барабанщик. - Здесь же русалки водятся, Ахтем рассказывал. Вас женщины любят; вот сходите, покрасуйтесь перед ними, спойте какую-нибудь бредятину про любовь, они ключ и достанут.       - Ну, Леонид, ты мозг! - восхитился Марат. - А сам с нами не пойдешь?       - Ой, да ну... - отмахнулся тот. - Не люблю я этого. Лучше здесь посижу, за Стасом присмотрю.       - Отлично. - Эдмунд решительно, насколько позволяли рост и телосложение, выпрямился. - Допивай чай, Марат. Идём к русалкам.