Советское Шаманское

Я знаю, куда Джуффин Халли сослал Лойсо Пондохву. прим. Автора Продравшись через залежи старого хлама, которые, как и было обещано, ожидали его на чердаке, Стас отыскал слуховое окно и выбрался на крышу. Черепица пошатнулась под ногой, так что Стас, решив не рисковать своей шеей, прекратил расхаживать и уселся в тени солнечной панели. Далеко в степи, в стороне, противоположной морю, маячили две человеческих фигурки: маленькая и светлая – Эдмунда и долговязая черная - Марата. Стас задумался, зачем они так далеко забрели; похоже, что-то ищут. Впрочем, когда вернутся, сами расскажут. Станислав вскинул руку; сеть ловилась хуже некуда, но все-таки ловилась. Стас набрал универсальный текст сообщения, равно подходящий для матери, сестры, супруги и друзей, поставил его на рассылку и подбросил телефон в воздух. Аппарат антрацитовой рыбкой закувыркался в воздухе. Хитрость сработала. Стас подкидывал телефон, покуда тот не прекратил содрогаться в конвульсиях отчетов о доставке, и спустился обратно на чердак. После ослепительного света снаружи полумрак помещения показался поначалу совершенно непроглядным, и Стас врезался в какой-то стеллаж, с которого на него посыпались книги. Последней упала плоская деревянная коробка; юноша едва успел увернуться, и коробка ударила его не по голове, а по плечу, раскрылась, и из нее посыпались сигары. Стас вообразил себе Леонида с сигарой в зубах, пришел в восторг, собрал добычу и спустился на первый этаж, по дороге запнувшись о ящик с инструментами - Чем ты там грохочешь? – спросил Леонид, выглянув из кухни. - Да так, барахлом всяким. А я тебе подарок принес. Леонид придирчиво осмотрел одну сигару, размял ее в пальцах, тщательно обнюхал и заявил: - Я такое не курю. - Да ладно, дядя Леня, это же настоящая Куба, попробуй, - настаивал Стас. - Ладно, давай, - сдался Леонид. – Есть будешь? Я тут готовлю. - Ну, как приготовишь, позови. Я еще в подвале не был. - Тоже дело, - одобрил Леонид, забрал сигары и удалился на кухню, где тут же загромыхал утварью. Стас открыл дверь в подвал; сыростью и плесенью дохнуло на него оттуда. Стас сделал несколько шагов вниз по бетонным ступеням, держась за стену; рука наткнулась на выключатель. Тусклая желтая лампочка осветила довольно просторное помещение с низким потолком. В углу, как и было обещано, обнаружился дизель-генератор вкупе с двумя канистрами топлива; вдоль стенки тянулись полки с соленьями неизвестно какого года изготовления. Стерев пыль с одной из банок, Стас пришел к выводу, что это грибы. Далеко же хозяину пришлось мотаться за ними. Хотя… Стас усмехнулся про себя, увидев на одной из полок поросль бледных тонконогих грибочков. Противоположная стена оказалась увешана пучками сушеных трав. Помимо солений, трав и генератора, в подвале обитали несколько мухоловок (порскнувших по углам при появлении человека), бесчисленное количество пауков (и что они едят в подвале, куда ни одна уважающая себя муха не залетит?..) и завал мешков, очевидно, с картошкой, потому что из прорех в истлевшей мешковине тянулись бледные чахлые побеги. За мешками в стене темнел низкий неровный пролом; складывалось впечатление, что, когда камни обвалились, кто-то заложил дыру первым, что под руку подвернулось. Разумеется, Стас немедленно оттащил мешки в сторону и заглянул в пролом: судя по всему, за коротким лазом находилось какое-то довольно обширное пустое пространство, откуда ощутимо тянуло сквозняком. Стас буквально ворвался на кухню. - Леня! – заорал он. – У тебя фонарик есть? Фонарик у хозяйственного Леонида был. Сам он только покачал головой, когда Шклярский-младший, получив искомое, умчался в неизвестном направлении. Хотя Стас давно вырос и обзавелся бородой и даже семьей, старшие продолжали считать его этаким сыном полка и опекали, кто во что горазд, так что в отсутствии Эдмунда Леонид волей-неволей ощущал на себе груз ответственности за его сына. Зажав в зубах фонарик, Стас на четвереньках преодолел лаз и действительно достиг пещеры, в которой смог выпрямиться в полный рост. Каменный пол шел под уклон, и пещера постепенно расширялась. Станислав вспомнил прочитанную где-то байку, будто вся местность, где они оказались, сплошь пронизана подземными ходами, хотя сведений этих, конечно, он не мог проверить заранее. Поверхность, по которой ступал Стас, была влажной и немного скользкой; в какой-то момент он оступился и на спине поехал вниз, как в детстве со снежной горки. В ужасе, пытаясь ухватиться за что-то, чтобы замедлить падение, он выронил фонарик; тот стремительно покатился вниз и остановился где-то внизу, освещая небольшой участок ровной поверхности прямо перед собой. Это успокоило Стаса, который понял, что, по крайней мере, падение в пропасть ему не грозит, и спокойно докатился до дна на пятой точке. Подобрав фонарик, он поводил лучом по сторонам. Его глазам предстала уже даже не пещера, а целый фантасмагорический каменный цветник. Целые гроздья и букеты причудливых сталактитов свисали с высокого потолка, кое-где почти касаясь поверхности пола и образуя затейливые арки и колонны; пол выглядел неправдоподобно ровным, словно бы его специально расчищали, приспосабливая пещеру для человеческого удобства. - Ух ты, - выдохнул Стас; его голос прозвучал неожиданно громко и гулким эхом пошел гулять по закоулкам каменного великолепия. Юноша даже присел от неожиданности; ему казалось неправильным, чуть ли не святотатством издавать здесь громкие звуки, и он сам не заметил, как начал ступать осторожно, почти крадучись. Какой-то предмет попал ему под ногу, зашуршал бумажно; в свете фонаря показался фиолетовый фантик из-под шоколадного батончика. Такие шоколадки Станислав знал и находил их довольно невкусными, однако тот, кто наведывался в пещеру раньше, судя по всему, полагал иначе, потому что натаскал сюда этих шоколадок чуть ли не вагон. Стас возмутился про себя бескультурью неизвестного вандала, который счел для себя допустимым мусорить среди такой красоты, но дальше пошли находки покруче. Вслед за целой грудой безнадежно испорченных шоколадок «Picnic» (похоже, кто-то лихо отплясывал на них развеселую джигу) Стас обнаружил настоящую свалку искуроченной садовой мебели, складных табуреток, одноразовой посуды, мятых салфеток и битых бутылок. Складывалось ощущение, будто толпа из нескольких тысяч крайне дурно воспитанных людей вздумала затеять грандиозный пикник, но отчего-то не на открытом воздухе, как подобает, а в глубокой и темной труднодоступной пещере. Стасу сделалось как-то не по себе, и он невольно припомнил замогильный монолог Марата: «пробудили зло более древнее…» Следующей находкой стала сырая, в черных пятнах плесени сорванная обложка книги «Пикник на обочине»; далее – еще несколько изуродованных книг. Стас уже догадывался, чего ожидать, и все равно последняя находка заставила его занервничать. Плакаты. Книги. Диски. Изодранные в клочья, изломанные, уничтоженные самыми изощренными способами. Клочья афиш со знакомыми лицами, лоскуты баннекрной ткани. Казалось, кто-то, кому невесть чем досадили музыканты, не в силах добраться до них самих, вымещал зло, круша все, что хотя бы отдаленно о них напоминало. По спине Стаса пробежал нехороший холодок. Он смутно ощутил присутствие еще чего-то, угрожающего и чужеродного. Медленно, очень медленно, не отрывая взгляда он этой нелепой инсталляции, он отступил назад, потом еще и еще, а потом непонятно откуда взявшийся ужас, слепой и безотчетный, заставил его развернуться и побежать. Сердце колотилось так, что все тело сотрясалось. Достигнув подъема, Станислав попытался взять его с разбега, но поскользнулся, упал, вскочил, тут же снова поскользнулся; луч фонарика, который он судорожно сжимал в руке, хватаясь за него, как утопающий за соломинку, метался по стенам причудливым спецэффектом. - Станисла-ав! – раздался сверху встревоженный голос Леонида. – Стас, ты тут? - Я здесь! – завопил Стас, надрывая связки; невероятное облегчение, которое он испытал сейчас, почувствовав, что не одинок, невозможно было передать словами. Жуткое, бесформенное, чужеродное нечто, преследовавшее его, отступило. - Ты чего потерялся? Случилось что? Стас прекратил малоэффективные телодвижения и, заставив себя шагать размеренно и неторопливо, начал подниматься к лазу. Леонид стоял на самом верху этого импровизированного пандуса и, за неимением второго фонарика, пытался освещать пространство телефоном – без особого, впрочем, успеха. Добравшемуся до него Стасу немедленно достался смачный подзатыльник. - Предупреждай хотя бы! – сказал Леонид, у которого тоже явно гора с плеч свалилась. – А то исчез не пойми куда, у меня сердце не на месте… Они выбрались в подвал; тусклая желтая лампочка после мрака пещеры казалась ярче солнца. - Так ты нашел что-нибудь? – спросил Леонид. Стас призадумался. Сейчас его подземный панический припадок ему самому казался глупым и постыдным. Мало ли, что где валяется, да и точно ли он видел то, что видел? Скудный свет карманного фонарика так обманчив, а распаленное каменными чудесами воображение могло нарисовать что угодно. Стас решил не подавать пока виду, что произошло что-то странное. Лучше просто рассказать о пещере, а потом еще раз обойти ее всем вместе. - Да так. Ничего особенного,- небрежно произнес он вслух, - сталактиты. Но красиво. - Да? Надо будет посмотреть. Вернулись в дом. Только сейчас Стас осознал, как он озяб в подземелье. Однако при свете дня его тревоги быстро сошли на нет и вскоре забылись. *** Эдмунд изучил колодец; тот оказался вполне настоящим. В глубине поблескивала влага, веяло прохладой. Эдмунд извлек целое ведро студеной воды и с наслаждением вывернул его себе на голову. - С легким паром, - сказал Марат. - Сам-то ополоснуться не хочешь? - Спасибо, холодновата вода. Эдимунд, улыбаясь, по своему обыкновению, сдержанно, одними губами, пожал плечами и снова взялся за колодезный ворот, однако глаза его блеснули мимолетным озорством. Марат этого не заметил, но стоило ему повернуться спиной, как его накрыло ледяной до зубовного скрежета волной. Эдмунд только коротко хохотнул, когда разъяренный басист, задыхаясь от возмущения, повернулся к нему: - Ах, вот ты как с другом, да?! Я отомщу! - Флаг в руки, - Эдмунд усмехнулся и близоруко сощурился, безуспешно пытаясь протереть залитые очки краем мокрой футболки. ШВАРК! Новая порция воды свела на нет все его старания. По лицу, рукам, одежде заструились целые ручейки, но сейчас, после утомительного марш-броска по солнцепеку, это показалось вершиной блаженства. - А неплохо, кстати, - оценил Марат, распробовавший прелесть водных процедур. – Эд, будь другом, плесни еще. Тот возражать не стал. Марат принял пафосную позу расстреливаемого революционера. - Сатрапы! Палачи! Душители свободы! – он по-матросски рванул на груди сырую рубашку. – Стреляй, но на мое место придет другой! - То есть, ты согласен, что нам пора менять басиста? - Что?! ШВАРК! Марат пошатнулся, когда студеные струи хлестнули его прямо в лицо, но устоял. - Про басиста – это ты пошутил, да? – спросил он на всякий случай. - Конечно, пошутил, - отмахнулся Эдмунд, - где я еще найду такого, с шилом в заднем месте. Пойдем, человек-скипидар. Стас встретил их на пороге. - Ого! Я смотрю, искупались? – сказал он с восхищением. – Как водичка? - Восхитительная, - похоронным голосом отозвался Марат. На голоса вышел Леонид. - Мужики, - весьма логично поинтересовался он, рассматривая обтекающих товарищей, - а полотенца-то вы нахрена брали? - Потому что это бесплатно, - хладнокровно сказал Эдмунд и вернулся к колодцу за забытыми полотенцами. Пока они с Маратом осушались, Леонид со Стасом разложили складной стол в гостиной и организовали незатейливый, но сытный перекус а-ля холостяцкая вечеринка. Дополнила картину бутылка толстого зеленого стекла, в какие обычно разливают игристое вино. - Хозяйственный ты, Леня, человек, - одобрительно высказался Марат, - все-то ты припас. - Да это я здесь нашел, целый шкаф этим добром забит, - ответит Леонид. Эдмунд повертел бутылку в руках. - «Советское шаманское», - прочел он надпись на этикетке. - Шампанское? – уточнил Марат. - Шаманское, - подчеркнул Эдмунд, демонстрируя ему этикетку. - Наверное, - предположил Стас, - от него третий глаз открывается. - Ага, и третья рука отрастает, - добавил Марат. Леонид немедленно высказал предположение, откуда у Марата вырастет третья рука, если он это выпьет, - получалось, что примерно оттуда же, откуда у него растут руки в базовой комплектации. Марат в долгу не остался; завязалась оживленная и не слишком цензурная дискуссия на тему рук, ног и прочих частей тела. Эдмунду быстро наскучила перепалка, и он с тихим хлопком извлек пробку из горлышка. Несмотря на явную опечатку, бутылка внушала доверие: закупорена она была как полагается, и на этикетке гордо красовался старый добрый знак качества. Эдмунд понюхал содержимое. - Вино как вино, - решил он. - Дай-ка сюда! – Марат взял бутылку и в свою очередь принюхался. – Вроде, пряностями какими-то отдает или травами. - Шаманское же, на грибах, - пошутил Стас. Марат плеснул немного пузырящейся золотистой жидкости в стакан, задумчиво посмотрел на просвет и осторожно пригубил. - Вермут газированный, - вынес он вердикт. - Тогда наливай всем. - А давайте подождем с полчаса, не сдохнет ли, - предложил практичный Леонид. – Если выживет, значит, и нам можно пить. - Леня, - с непередаваемым надрывом произнес Марат, - прости меня за все. Если уж суждено мне отдать концы в чужом краю, то я хочу это сделать на твоих могучих руках. - Эй, эй, полегче, - заволновался Леонид, осознавший, что тушка долговязого Марата весит не так уж и мало, и если он, заигравшись, сейчас брякнется сверху, мало не покажется. - Помирать – так всем вместе, - заявил Эдмунд тоном, не терпящим возражений, и в подтверждение своих слов осушил разом полстакана шаманского. Спорить стало не о чем, и остатки вина разделили поровну. Болтали все больше о ерунде, шутили, куражились, благо, обстановка располагала. Шаманское ушло влет, и Леонид сходил на кухню за второй. - Мне хватит, - Эдмунд прикрыл стакан ладонью. - Да ладно тебе, мы же считай и не выпили ничего, так, понюхали. - Вот и не будем злоупотреблять, - сказал Эдмунд, покосившись куда-то в сторону. - А мне добавь, - встрял Марат. - Я тоже не буду больше, - высказался как-то разом помрачневший Стас. - А куда это вы все время смотрите? – Марат оглянулся в угол. - Задумались, - сказал Леонид. – а мы с тобой еще вздрогнем. Марат вздохнул: - Нет, мне тоже хватит. - Какие-то вы сегодня скучные, - обиделся Леонид. – Что мне, одному теперь квасить, как алкоголику? Эдмунд откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. - Леня,- сказал он неестественно ровным голосом, – посмотри-ка вон туда. Леонид обернулся, постоял так некоторое время, глядя в одну точку, затем со странным выражением лица повернулся к товарищам. Над столом повисла пауза, полная многозначительных взглядов. Потом Эдмунд все тем же ровным голосом подытожил: - Значит, мы все это видим, не я один. - Я тоже вижу, - подал голос Стас. - И я, - выдавил Марат. После паузы Леонид переспросил: - Вы про того мужика, что ли? В углу на венике, подперев щеку рукой и жалостливо глядя на гостей зелеными. Круглыми, как блюдца, глазами, в красной ковбойке с закатанными рукавами и семейных трусах, сидел крохотный мохнатый мужичок. - Вы будете смеяться,- сказал Стас, - но, по-моему, это домовой. Смеяться никто не стал. - А я-то думал, что с ума сошел, - признался Марат. Леонид немедленно высказался в том плане, что факт сумасшествия Марата, безусловно, не является секретом ни для кого из присутствующих, но рехнулся он уже давно, а мерещиться начало только сейчас и всем сразу. - А может, это от вина, - предположил Стас. – Если шаманское, то неизвестно, на чем его настаивали. - Угу… Шаманское. Фабричного разлива. Кто-нибудь помнит наличие в советских магазинах такого замечательного напитка? – отозвался Эдмунд скептически. – Да и не может быть, чтобы все видели одно и то же. - А может, все и не видят, - возразил Леонид. – Может, тебе, Эдмунд, только кажется, будто мы сказали, что видим то же самое. - А тебе тогда что кажется? - А мне кажется, что мы четыре идиота, и что, чем спорить, нужно просто проверить, глюк это или нет. – Не тратя больше времени на болтовню, Леонид двинулся в сторону домового, примериваясь, как бы его половчее ухватить. Домовой, естественно, дожидаться поимки не стал и порскнул в сторону спальни, но Марат длинным вратарским прыжком настиг его и прижал животом к полу. Леонид вспомнил, где он видел бесхозный моток синей изоленты, и немедленно его принес. - Что-то вы, ребята, совсем по-хамски с беднягой, - сказал Эдмунд, не зная, кому помочь, - пленнику или пленителям. - Ничего, потерпит, - Марат поднял домового за шварник и усадил на табурет. – Колись: где партизаны? Леонид высказался в том плане, что Марат никогда не блистал интеллектом, и шутки у него петросянские. От его реплики домового передернуло, казалось, что он силится закрыть уши, но руки были связаны. - Где-то я читал, будто нечисть стыдлива и матерной брани не выносит, - припомнил Стас. - Ага! – обрадовался Марат. – Значит, сейчас будем его пытать. - Не надо его пытать, - вступился за домового Эдмунд, - что он вам сделал? - На вопросы не отвечает. - А вы задайте хоть один, и ради бога, хоть пять минут не валяйте дурака. Марат с Леонидом обменялись скорбными взглядами. Совместно валять дурака им нравилось, и они не считали сложившуюся ситуацию хоть сколько-нибудь серьезной, чтобы прекращать это делать. - Простите, - подал голос Станислав, обращаясь к пленнику, - а вы правда настоящий? Домовой недовольно буркнул что-то неразборчивое. - Если это от вина, - подал здравую мысль Эдмунд, - то к утру нас в любом случае должно отпустить. А если все всерьез, то, может, не стоит с хозяином отношения портить? Освободите несчастного. - И что нам тогда делать, пока мы не поймем, глюк это или нет? Эдмунд развел руками: - Развлекаться?..