Эрагон. Новая угроза

      Эрагон проснулся на удивление бодрым. По всему телу, конечно, плясали следы вчерашней битвы в виде банальной слабости, но общее самочувствие оказалось неплохим. Он встал с кровати и только сейчас стал вспоминать, что вчера приключилось. Он вспомнил их с Арьей разговор после сражения и вспомнил, что согласился на целый день отдыха. Тяжело вздохнув, он направился приводить себя в порядок. Плюсом такого нападения было то, что теперь в городе временно они с Арьей были главными, так что не приходилось спать на земле под открытым небом, так как тебе сразу же выделяют лучшие комнаты на постоялых дворах. Хорошенько умывшись холодной водой, Эрагон прогнал остатки сна и только сейчас заметил, что эльфийка все еще спит. Всадник улыбнулся, тихо занавесил окно и вышел из комнаты в коридор на втором этаже. Спустившись вниз, где располагалась столовая, он осмотрел заведение. Сейчас здесь почти никого не было, а те, кто был, стали настороженно переглядываться, заметив Эрагона, кто-то даже ушел, не доев свой завтрак. За барной стойкой стояла девушка лет двадцати с приятным детским личиком и прекрасной фигурой и рассматривала посетителей. Подойдя поближе, Эрагон пожелал доброго утра и попросил две чашки чая, на что молодая хозяйка слегка смутилась, но тут же побежала исполнять просьбу. Полуэльф тем временем сел за столик возле стены и стал вглядываться в линии на собственной левой руке, периодически проводя по ним указательным пальцем. Правда долго ему заниматься этим не пришлось, ведь уже через несколько минут к нему подошла та самая девушка и поставила на стол две чашки со свежим ароматным чаем и тут же удалилась.       Примерно через пять минут неспешного потягивания чая Эрагон увидел, как Арья спускается по лестнице. Заметив его, она сразу подошла и присела рядом. — Давно ты не спишь? — спросила эльфийка. — Минут пятнадцать. Ну и какой на сегодня план? — Ты же у нас главный, вот и решай. — Был бы я главным — мы бы уже захватили еще как минимум три города. Так что раз ты настояла на отдыхе, то и думать, чем мы займемся, предстоит тебе.       Арья задумалась. Если в Эллесмере они могли часами бродить, наслаждаясь лесом, то только что осажденный город для такого не подходил. Но даже несмотря на это, она не собиралась менять решение и отправляться сейчас в Тирм…       Весь день Эрагон с Арьей провели в городе, как на том настояла она. В основном они убивали время за разговорами, но хоть компания была приятной, Эрагону все равно было невероятно скучно, он даже предлагал занять свободное время тренировкой, но эльфийка была категорически против, сказав, что этот день Всадник должен потратить только на отдых. Но этот день, а за ним и ночь, наконец, закончились. И вот теперь на рассвете они стояли пред вратами Тирма, которые должны были открыться с минуты на минуту. Стражники уже несколько раз говорили, что пока солнце не поднимется ворота открыты не будут, но это Всадника мало волновало. Когда же путь был свободен, а мужчина в доспехах Империи поинтересовался, зачем они с Арьей прибыли в город, Эрагон ответил, словно говорил о самых обычных вещах: — Я намерен взять сегодня Тирм. — Вот значит как, — на лице стражника виднелось удивление и едва сдерживаемый смех. — С чего это? — Да видишь ли, мне не нравится, как Гальбаторикс правит, так что я решил захватить все города, убить всех, кто встанет на моем пути, а потом назначить королем достойного человека. — Парень, ты бы не говорил таких громких слов, а то и в темницу попасть можешь. — Ваши темницы все равно не удержат меня. Все, кто сложит оружие, останутся живы, остальных же я убью.       Солдат усмехнулся, после чего подал знак рукой и к Эрагону стали подходить человек пятнадцать с оголенными мечами. Всадник даже не стал доставать из ножен «Брисингр», а просто взмахнул рукой. Магия, если не использовать слов Древнего языка была опасной, но только не для него. Мечи тут же раскалились и расплавились прямо в руках солдат, а те с криками боли и ожогами стали быстро бросать их на землю. — Бросайте оружие, больше повторять не буду.       Воины, чье оружие только что превратилось в расплавленный металл тут же подняли руки, страшась того, что еще мог сделать неизвестный маг. Ну, а начальник стражи в это время пробил тревогу.       Уже через пять минут у ворот собралась огромная армия. — Он угрожает спокойствию в нашем городе и говорит, что если мы сложим оружие, то он нас пощадит! Да что он о себе возомнил? Солдаты, взять его!       В этот миг что-то щелкнуло в голове Эрагона. Он вдруг вмиг вспомнил все, что его когда-либо злило: нападение ургалов на Язуак, смерть Гэрроу, смерть Брома, смерть Аджихада, смерть Хротгара, рана от меча Дурзы, — и эти мысли и образы стали вертеться пред его взором, пробуждая где-то в глубине сознания какую-то неизвестную доселе энергию. Эти видения злили его, вводя в состояние, близкое к безумству, и в последние секунды он уже словно балансировал на кромке лезвия, стараясь не упасть в пропасть забвения. Он, быть может, и удержал бы эту ярость, если бы не неожиданная атака. Она выбила из-под его ног последнюю опору, оставив один на один с теми первобытными эмоциями, что были подняты на поверхность.       Эрагон упал на одно колено и уперся кулаками в землю. Все его мышцы были напряжены до предела, и казалось, что они вот вот оторвутся от костей. Воздух вокруг Всадника задрожал, как над костром, но температура только понизилась, стало видно учащенное дыхание солдат, вырывающееся из ртов. Глаза Эрагона буквально загорелись синим пламенем, а тело стало покрываться сапфировой чешуей, прямо сквозь рубаху прорвались крылья, отросли острые, как бритвы, шипы, клыки и когти, а на голове появились рога, как у Сапфиры, только меньше. Завершив это превращение, Эрагон издал рев, неотличимый от драконьего, из его ноздрей и пасти стало вырываться голубоватое пламя. Сделав несколько взмахов крыльями, он поднялся над городом, после чего круто спикировав стал рубить всех клинками покрытыми драконьим огнем и звездным светом. Раньше случалось такое, что взор Всаднику перекрывала пелена ярости и злости, но сейчас было что-то другое. Это был уже не Эрагон, кто-то или что-то другое просто завладело его телом. Впадая в состояние берсеркера, Всадник становился сильнее и терял чувство страха, переставал ощущать боль, а другие рефлексы обострились. Сейчас же сознание Эрагона спало, а тело бездумно и безудержно рвалось к победе, поступившись всякими принципами морали и чести. Бездонная дыра в его душе старалась заполнить себя пролитой кровью, но чем больше ее проливалось, тем глубже становилась дыра. Но рано или поздно кровь заканчивается.       Стоя пред последним отрядом защитников, Всадник видел, как те трясутся от страха, бросив оружие и моля о пощаде. Прежний Эрагон, непременно бы отпустил их, но тот ужасный зверь, что его сейчас поглотил, так щедр не был. Он медленно шагал к забившимся в углу между домами людям, царапая землю когтями. Вдруг один из них выскочил вперед и упал на колени. — Смилуйся, демондракон, пришедший из преисподней, у нас троих семьи, жены, дети. Они Не выживут сами. Оставь нас в живых, мы клянемся, что никогда более не встанем на твоем пути. — Демондракон, — протянул Эрагон это слово голосом, доселе ему не принадлежавшим, словно смакуя каждый звук, что падает с его уст. — Да будет так, вас троих я отпущу. Если вы действительно хотите мирной жизни для ваших семей, то постарайтесь больше не устраивать кровопролития. Уходите.       Солдаты тут же убежали, звеня доспехами. А сам Всадник стал медленно приходить в себя, его глаза перестали пылать, клыки, шипы и когти втянулись, пропала чешуя, скрылись крылья. Когда сознание к нему вернулось, он осмотрелся и ужаснулся. — Эрагон! Что это было? — прокричала прибежавшая Арья.       Ее правая рука была прижата к ране на левом плече, из которой все еще сочилась кровь. — Тебя ранили? Я помогу… — Нет! Я сама себя вылечу, а ты мне сейчас же все объяснишь!       Арья прошептала заклинание и рана стала затягиваться, в то время как ее глаза строго смотрели в лицо Эрагону. — Я сам не знаю, что произошло, — начал Всадник. — То, что случилось с моим телом, сделал я сам, но что стало с разумом… Это все сделал не я, — Эрагон указал рукой на окровавленные и заваленные трупами улицы. — Я словно наблюдал за всем этим, не контролируя собственные действия. Мной завладело нечто мне неведомое и неподвластное. — Ты должен сообщить об этом Оромису. Возможно, он знает что-то об этом. — Нет, он будет настаивать на нашем возвращении. Я обращусь за советом к тем, кого нельзя увидеть, — Эрагон решил так назвать Элдунари, чтобы о них никто не догадался.       Вечером, сидя у себя в комнате, Всадник медитировал, что ему посоветовал сделать Умаротх, так как никто из Древних драконов не знал, что происходит. Проникая все глубже в собственный разум, Эрагон пытался найти нечто, что сможет дать ему ответы, но пока этих ответов не было. Лишь собственные воспоминания мелькали пред его мысленным взором. Но вдруг показалось та самая секунда, когда черный ворон сел на труп младенца, надетый на ургальское копье. Душа Всадника тут же залилась яростью, а все мысли стали исчезать под черной, словно ночь, пеленой. Но вот из этой тьмы кто-то вышел, однако разглядеть его лицо было трудно из-за царящего вокруг полумрака. — Кто-ты? — спросил Эрагон. — Вот как, значит ты меня не узнаешь? — ответил незнакомец. — А должен? — грубо переспросил Всадник. — Ну как же, неужели так трудно понять, кого видишь, смотря в зеркало?       Все вокруг озарилось голубоватым свечением, показалось лицо незнакомца, но это был не незнакомец, это был сам Эрагон. — Я полагаю, что тебе нужны ответы, — продолжал «некто». — Я их тебе дам. Я и ты, мы с тобой одно целое. Только вот ты тот, кто думает, а я — делает. — Что ты несешь? — у Эрагона заканчивалось терпение. — Я смотрю, ты не блещешь ни умом, ни терпением, так что объясню проще. Я — твое второе «Я», только гораздо сильнее, хитрее и решительнее. То, что ты бы делал с Тирмом сутки, я сделал за два часа. Раньше я все делал тихо, так что ты меня не замечал, но мне это надоело. Ты слишком мирный, а я жажду битвы. Так что у меня есть к тебе предложение. Ты не любишь кровопролитие и в бою, ты слабее меня, так что я буду брать твое тело на время сражений и одерживать победы, уничтожая всех, кто встает на пути. Ты можешь попытаться воспрепятствовать мне, но при первом же порыве твоей ярости я вырвусь, и все будет так как я сказал. Демондракон я, а не ты, и именно я буду драться тогда, когда не будешь ты. — Я достаточно услышал. Полагаю, я начал сходить с ума, раз у меня раздвоение личности, но это мне и помочь сможет. Когда я не смогу справиться, я действительно тебя позову, так мы вместе будем крушить противника, но ты… — Не нужно мне объяснять, что я не должен трогать мирных людей и тех, кто нам не враг. Я уже сказал, что мы едины, а значит и приоритеты у нас одни.       Сделка была заключена, однако это немного пугало Эрагона, раньше ему не приходилось сталкиваться с подобными явлениями. Но никому об этом рассказывать он не собирался, так как это могло превратить его потенциального союзника в злейшего врага, который может оказаться сильнее и могущественнее самого Гальбаторикса. Размышления на эту тему Эрагон и вовсе решил прекратить, так как новый знакомый держал свое слово и своего присутствия в обыденной жизни не показывал.       Прошел еще один день, который по настоянию Арья они снова провели, набираясь сил. И вот теперь пред Всадником горой высился мрачный город-крепость.       Подойдя к вратам Гиллида, Эрагон обратился к Арье: «Не смей вмешиваться в нашу с Дурзой битву, ни при каких обстоятельствах,» — голос его был тверд и решителен, так что даже она не стала возражать. После этих слов он одним взмахом «Брисингра» срубил все засовы и распахнул огромные створки. К ним тут же сбежалась стража, но они вмиг расступились, когда за их спинами показался шейд. — Здравствуй, Эван, — промолвил он. — Я очень ждал нашей встречи. — Я тоже. Но не будь так уверен, Дурза, в том, что одолеешь меня. — А ты силен духом, Эван. — Меня зовут Эрагон.       После этого краткого диалога Всадник вновь обнажил клинок.