Волшебник и магия

Он мог бы и не уточнять, и так ведь очевидно... а Вэньли смотрит так не оттого, что не понимает. Все он понимает, не хуже, чем сам Райнхард. И очень хорошо, что они наконец разобрались со всей этой проклятой метафизикой, потому что реальных проблем предостаточно. Травля паразитов... да, можно относиться к этому и так, но пока нет полной уверенности в том, что все гнезда известны. И это не менее важно, чем собственное здоровье. Чем вся эта магия, вклинившаяся в жизнь. Ее можно использовать, объясняя условно рационально, но легче от этого не становится. Нет, ему еще не плохо, это не приступ. Просто не по себе, особенно после объяснений Яна, но нужно держаться, ведь решения принимать больше некому. Комм в качестве дополнительного подтверждения последнего тезиса оживает. Райнхард выслушивает сбивчивые объяснения человека, который считанные минуты назад узнал о случившемся с военным министром, и сожалеет про себя, что формально нельзя прямо сейчас перенаправить его к сидящему напротив Яну. Но доклад, который Оберштайн желал выслушать лично, достаточно интересен. Хотя бы потому, что речь идет о вполне конкретной женщине с ребенком. К счастью, оба живы и не пострадали. –Я хочу поговорить с ней, – лучше поздно, чем никогда. Дело с самого начала было мутным, но тогда разговор был невозможен... и тогда Райнхард, как ни прискорбно, доверял Лангу, а не своей интуиции. – Доставьте фройляйн Кольрауш сюда. За безопасность ее и ребенка в случае чего отвечаете головой. По лицу Вэньли видно, что присутствовать при этой беседе он бы не хотел, поэтому держать его здесь не стоит. Пусть уходит. Когда-нибудь Райнхард расскажет в подробностях все, что касается истории его взаимоотношений с кланом Лихтенладе. Вот только решит для начала, чего хочет – понимания или осуждения. Разберется в себе. Слишком многое из прошлого не только Лоэнграмма, но и Мюзеля он сейчас переосмысляет, переоценивает заново, и порой ему становится жутко. Как в первый раз на тренажере, когда еще не знаешь, куда тебя швырнет и сколько это продлится, когда не контролируешь ситуацию. Страшно и отчасти весело. У немногих есть возможность покататься на таком крутом аттракционе. А уж коснуться непознанного... на это вообще мало что похоже. Все началось не в тот день, когда ему приснился умирающий враг. Для Яна – может быть... Райнхард относил точки отсчета все дальше в прошлое. Он не лгал, когда говорил, что давно перестал верить в сказки. Просто многие вещи реальны вне зависимости от того, веришь в них или нет. Как интуиция, позволяющая быстро найти верное решение. Как кошмар, который начинается, когда из рук выскальзывает самая дорогая для тебя душа. Или призрак, своим возвращением понемногу отгоняющий тьму и боль. Сначала, наоборот, еще больнее, кажется, что сходишь с ума и видишь то, что хочешь видеть. Считанные секунды причем, даже моргать не надо, чтобы Кирхайс исчез. Это происходит так редко... А потом начинаешь слышать, и не находишь причин отвергнуть его советы. Потому что, когда следуешь им, появляется чувство, что он снова рядом, просто занят. Как все они заняты. И становится легче, ненадолго, но становится. Пока снова не приходят мысли о сумасшествии, о том, что не должно быть все равно, что все это неправильно... тихие, с оберштайновскими интонациями. Особенно сильные, когда принимаешь решение сам, когда чуть ли не ждешь возражений, ведь настоящий Кирхайс не стал бы молчать. Молчат только галлюцинации... Теперь Райнхард знает, что призраки тоже иногда молчат, а порой – не знают, что посоветовать. И это не делает их нереальными. А кошмар закончился в тот самый момент, когда Ян второй раз в жизни посетил «Брунгильду». Началось нечто иное, чему пока не удалось подобрать названия. Райнхард не зря считал именно Яна Вэньли тем человеком, который сможет исцелить его. Кирхайс в этом тоже уверен. И пусть пока лекарство предложено довольно странное, главное, что выбор есть. А еще есть время и силы, чтобы для начала разобраться с вопросами, в которых он допустил ошибку. Пока с ними не будет покончено, он просто не может позволить себе заняться только собой. В первую очередь – Ройенталь. Затем – фройляйн Мариендорф, наверное. Он не имел права так с ней поступать, но все еще не придумал, как еще исправить свою оплошность. Идея с браком выглядела так правильно, что просто не могла закончиться в соответствии с расчетами. Предложить еще раз? Нет, не сейчас. Должно пройти время, пусть она успокоится и поймет, что это не условие с его стороны, что он даже не прикоснется к ней, если она не захочет... И самому стоит успокоиться. Сейчас сюда придет совершенно другая женщина, нужно найти слова для нее. Понять хоть, что ею двигало, когда она помогала топить Ройенталя, и что она делала там, где ее нашли. Есть разница между врагом и слепым инструментом, для начала нужно понять, с кем они имеют дело. От этого зависит, был ли он прав, когда встряхнул Оскара и напомнил, что думать надо, каких змей в кровать тащишь. Дверь открывается, Райнхард поднимает голову, отрываясь от тяжелых мыслей. Естественно, не Кольрауш, ее не доставили бы так быстро. Это вернулся Ян. Он выглядит растерянным, хотя говорит вполне здраво: –Простите, но я подумал, что мне все же стоит вникнуть в вопрос, интересовавший моего предшественника. Раз уж вы меня назначили... –Конечно, – Лоэнграмм кивает. Только сейчас ему приходит в голову, что с поддержкой будет проще. И хорошо, что Ян передумал. – Можете остаться.