Канарейка

Я стучу в дверь уже около минуты, переминаясь с ноги на ногу и потирая замёрзшие руки, ибо в подъезде до сих пор не включили отопление. Вот ведь угораздило меня забыть дома ключи. — Папа! Я нервно пнула дверь ногой. Господи, папа, что же ты там творишь… И как мне теперь попасть в квартиру? Это уже не первый раз, когда отец запирается дома, не слыша даже мои крики. В таких случаях я обычно звоню ему, но мой телефон сегодня похоронен рядом с ключами на тумбочке в коридоре, поэтому, придётся действовать по старинке. Я вздохнула и поднялась на этаж выше, постучав уже в другую дверь. Мне открыли практически мгновенно. Миссис Реддл, старушка лет шестидесяти, увидев в проёме меня, улыбнулась и медленно протянула: — Здравствуй, Региночка. Тебе что-нибудь нужно? — Здрасте, миссис Реддл. Отец опять заперся в комнате, и, похоже, не слышит меня. Можно я пройду через вас? — Конечно, девочка. Может попьёшь горячего чайку? — милостиво предложила женщина, впуская меня в квартиру. — Нет, нет, спасибо. Я тороплюсь, — ответила я, наконец расслабляясь в тёплом помещении. В старенькой квартирке стояли запахи различных специй, которые я с огромным удовольствием вдыхаю при каждом своём визите. Я прошла в аккуратно убранную комнату. Поскольку миссис Реддл живёт одна, в помещении нет большого количества мебели. Заправленная кровать, небольшой диванчик, комод, на котором стоит фотография её погибшего мужа, опустивший листья фикус и полка с книгами. Я не раз бывала в этой квартире и успела подружиться с одинокой старушкой. Она рассказывала мне о себе, угощала её фирменным печеньем и постоянно ласково звала: «Региночка». После нашего переезда, женщина часто помогала нам по мелочам. Мне — ориентироваться на нашей улице, отцу — найти работу. Бабушка — божий одуванчик. Я прошла к двери на балкон и с небольшим усилием открыла её, вдыхая свежий уличный воздух. — Региночка, только, аккуратнее, — хлопочет мне вслед миссис Реддл. — Конечно. Благодарю, — коротко ответила я, перекидывая ногу через перила. Выдохнула. Да, это единственный способ пройти в нашу квартиру, когда дверь закрыта. Страшно, конечно, четвёртый этаж — это не шутки, но мне не привыкать. Зацепившись руками за железную ограду, я повисла над землёй. Только не смотреть вниз, только не смотреть вниз… Раскачавшись, я разжала побелевшие от нервов пальцы и влетела к нам на балкон. Господи, я всё равно никогда к этому не привыкну… Я толкнула заржавевшую дверь, после чего, она со скрипом отворилась. — Папа, я дома! — заорала я на всю квартиру, проходя в комнату отца. Отец слушал музыку в наушниках, двигаясь в такт песни, и попутно складывая вещи в большой чемодан. Я подошла к папе и аккуратно сняла с него радость ушей. Он обернулся и сказал: — Привет, Регина. Как ты в квартиру попала? — По старинке, — я плюхнулась на кровать, — Куда собираешься? Опять командировка? Отец помолчал с минуту.  — Регина, — он вздохнул и повернулся ко мне, — Мы переезжаем. Я вскочила с кровати. — Что? Снова? Почему? — Успокойся. Мне предложили новую работу. С неплохой зарплатой. Здесь она мизерная, мы еле выживаем. — Папа, я только прижилась здесь! — Ну прости, я думаю, так будет легче. Тем более, тебя гнобят. — Эх… Ладно. А куда переезжаем? — В Париж. Можешь понемногу собираться. Мы вылетаем послезавтра. — Поняла. Я поднялась с кровати и потянулась. Поцеловав отца в щёку, я двинулась к своей комнате, на ходу снимая куртку. Пнув дверь ногой, я зашла в душное помещение, окидывая его грустным взглядом. На полу валялись книги, по столу разбросаны исписанные листы, кровать не заправлена. Да здравствует чистота! Кинув куртку на пол, я распахнула окно. Свежий ветер дул мне в лицо, развевая итак растрёпанные волосы. Как же я люблю этот запах мокрого асфальта… Оторвавшись от окна, я распахнула деревянный шкаф. К моим ногам высыпались скомканные вещи, я разглядела потерявшиеся неделю назад наушники. Устало вздохнув, я откинула от себя этот комок и достала огромный чёрный чемодан. В этом году он не пылился в шкафу, я пользовалась им чуть ли не каждый месяц. Кинув предмет на кровать, я отошла от гардероба и подняла с пола первую попавшуюся книгу. История. Чёрт, завтра нужно будет сдать учебники и забрать документы у директора. А ведь я только привыкла к новым одноклассникам. У меня появился друг… Зарывшись в волосы тонкими пальцами, я прикрыла глаза. Мне тяжело привыкнуть к постоянным переездам. Отец — хирург по профессии, многим кажется, что такие люди востребованы. Ага, конечно. Именно поэтому мы переезжаем с места на место чуть ли не каждый месяц. Да, возможно, когда-то мы жили в большом доме, питались, как настоящие богачи, но сейчас это всё в прошлом. Теперь мы с папой живём в съемной двухкомнатной квартире и питаемся жареным картофелем, а то и яичницей обходимся. Я открыла глаза. Господи, я никогда не стану собранной. Постоянно отвлекаюсь. Следующие полчаса я ходила по комнате, собирала разбросанные вещи, в общем, наводила порядок. Ведь хозяину надо сдать всё чистеньким и желательно, не взорванным. Надо будет завтра заехать к Кену, попрощаться хотя-бы. Кентин — мой единственный друг в этой школе. Остальные попросту гнобят. Да, пожалуй, это самая ужасная вещь в подростковом возрасте. Когда от тебя отворачиваются абсолютно все и некому протянут руку помощи. М-да, я истинный оптимист. Наконец сотворив в комнате некое подобие порядка, я нервно вздохнула и принялась за сбор чемоданов. Это моя самая любимая часть переезда. Перебираешь старые тетрадки, листаешь дневники... Воспоминания всплывают в памяти, оставляя приятные эмоции. Закинув последнюю книгу в чемодан, я вздохнула. Слава тебе боже, это закончилось…  — Пап, пока, я полетела! — Куда идёшь? — спросил отец, выходя из комнаты. — В школу, отдам учебники, заберу документы. Если увижу, с Кеном попрощаюсь, — я вздохнула. — М, давай, удачи. Я вышла из квартиры, не забыв захватить ключи и телефон. Сегодня мне неохота по балконам лазать. Толкнув дверь подъезда, я вдохнула свежий осенний воздух. Середина сентября, однако. Дождя не было с прошлой недели, но всё-таи на улице прохладно. Накинув капюшон своей поношенной парки, я поёжилась и оглядела старенькую улицу. Мне очень неприятно расставаться с местом, к которому я только успела привыкнуть. Это как начаться встречаться с человеком и вдруг узнать, что он навсегда уедет из города через два дня. Достав телефон, я включила его озябшими пальцами и принялась рыться по карманам в поисках наушников. Потянув за длинный провод я достала сей чудесный предмет и воткнула его в телефон, затем вставив в уши. Да-а-а, как же я обожаю слушать Баха осенью! Его «Токката» прекрасно подходит под моё настроение. А моё душевное состояние можно было просто описать одним словом — хаос. Слишком уж неожиданно отец рассказал мне про переезд. А должна за два дня собраться, забрать из школы документы, попрощаться с Кеном… Так и не успела рассказать про Кена. Он милый парень, единственный человек, который не гнобил меня в новой школе. Его внешность не отличалась ничем примечательным: очки с толстенными линзами, за которыми не видно даже его глаз, лицо в веснушках, да и прическа «горшок». Однако, он заменял мне брата. Я дошла до остановки. Судя по моему везению, только что ушёл нужный автобус, а следующий будет через минут двадцать. А, не, я ошиблась. Автобус будет через десять минут. Превосходно. Я присела на лавочку, где коричневая краска уже облупилась и переключила песню. М-да, после Баха сразу идёт Моцарт. Не люблю рок, мне гораздо легче и приятнее слушать классику. Многие говорят, что я странная. Возможно. Да и внешность у меня та ещё: тёмно-розовые волосы, подстриженные под каре, голубые глаза, мягкие и плавные черты лица. Тонкие брови, ровные, но немного желтоватые зубы, что я усердно исправляю различными зубными пастами. На слова о том, что я необычная, я реагирую сдержанно, просто уже привыкла. Признаю, что раньше мне было обидно слышать такое перешёптывание за спиной, но теперь я просто люблю свою внешность, характер, и благополучно плюю не сплетников. Углубившись в свои мысли, я чуть не пропустила автобус. Быстро вскочив со скамейки, я залетела в закрывающиеся двери и протянула водителю евро*. Он, покорно приняв деньги, продолжил движение. Я окинула салон взглядом и села на свободное место. Да-а, а обещали тёплый сентябрь. Постоянный дождь, зверский холод. Прекрасная осень, прямо как в сказках. Уютно покачивающийся автобус и Моцарт в моих ушах сделали своё дело, и вскоре я слегка задремала. — Девушка, просыпайтесь, конечная! Кто-то потряс меня за плечо. Я встрепенулась и открыла глаза. — Конечная? Уже? Боже, как быстро. Я резко поднялась на ноги, из-за чего икры неприятно заныли. Отсидела… Я медленно выползла из автобуса, потягиваясь и зевая. Не люблю спать днём. После этого голова просто взрывается. Пройдя несколько метров, я наконец подошла к своей школе. Господи ты боже мой, наконец это закончилось. Даже как-то не верится, что через пару дней я буду в новом коллективе. Вроде и радостно и немного страшно. Дело в том, что коллектив в этой школе был немного… Недружелюбным. Более того, я была белой вороной, меня постоянно гнобили. Отчасти я даже рада, что мы переезжаем. Миновав школьный дворик, я потянула на себя стеклянную дверь и вошла в тёплое здание, сняв напряжение. Знакомые коридоры сменяются кабинетами, и вот уже передо мной высветилась табличка «Директор». Я глубоко вдохнула, выдохнула и открыла деревянную дверь. В нос ударил неприятный запах кофе, я задержала дыхание. — Мадам Кейт, здравствуйте. Женщина улыбнулась. — Здравствуй, Регина. Ты почему не на занятиях? — Я пришла забрать документы. Мы с отцом переезжаем, — коротко пояснила я, презренно глядя прямо в глаза женщины. Прикидывается невинной овечкой, прямо божий одуванчик. Она постоянно закрывала глаза на травлю со стороны одноклассников. — Вот как? — она изогнула правую бровь. — Да. Документы дадите? — как бы я ненавидела эту тварь, вежливость никто не отменял. — Твои документы у старосты, милости прошу. Я недовольно фыркнула и бросив короткое «до свидания», выпорхнула из кабинета. Ненавижу нашу старосту. Эта противная девушка, Земфира, блондинка с третьим размером груди, милым лицом и сто семьдесят девять сантиметров ростом. Но дело вовсе не внешности, хрен с ней, хочет быть Барби — пускай. У девушки просто отвратительный характер. Она постоянно гнобила меня и унижала, а недавно вообще поставила мне ожог от сигареты на запястье. Как я уже говорила, нашей директрисе до лампочки, а значит и защитить меня некому. — Господи, дай мне силы, — прошептала я и с пинка открыла дверь в учительскую. Сидевшая за столом Земфира поперхнулась воздухом и выронила из рук учебник по истории. Но, увидев меня, девушка сладко улыбнулась и протянула: — И что же понадобилось нашей лохушке-золушке в этом кабинете? — Документы, — сухо бросила я, — я переезжаю. — Ой, как интересно-о! Наконец-то ты сваливаешь! — Поздравления принимаются. Документы дай, пожалуйста, — попросила я, слегка оробев. — О-о-о, конечно. Директриса прибьёт меня за эти бумажки, — злобно прошипев последнюю фразу, девушка вдруг сладко протянула, — ты запомнила тот урок, что мы преподнесли тебе на прошлой неделе? — К-конечно… Я отступила назад, нащупывая за спиной ручку двери. — Стой! Документы-то надо отдать! А то ещё решишь здесь остаться. Она дьявольски улыбнулась и поднялась со стула, затем подошла к небольшому шкафу со стеклянными дверями и распахнула его. Порвались в кипе бумаг около десяти минут, она наконец протянула мне файл, плотно наполненный бумагами. — Держи. И больше не возвращайся сюда, иначе я тебя прикончу. Я сглотнула и кивнула. Приняла документы из её рук и отступила назад. Я вылетела из кабинета, почувствовав облегчение. Это наконец кончилось… Я устало вышла из школы и вдохнула свежий сентябрьский воздух. Для меня занятия в школе окончены. В конце концов я завтра уезжаю в Париж. У меня много дел. Попрощаться с Кеном, миссис Ред, собрать ручную кладь, пройтись по улочкам этого небольшого городка, к которому я успела привыкнуть. Сейчас я шла по знакомому маршруту, пытаясь вспомнить номер дома Кена. Дело в том, что недавно он заболел. Простыл, хриплым голосом оправдывался передо мной пару дней назад, извинялся, что не сможет прийти. Я была растрогала его заботой и пообещала, что на днях навещу его. Но всё никак не удавалось: то уроки, то травля, то этот переезд. Но теперь у меня было две причины: попрощаться и навестить его. Заскочив в ближайший продуктовый, я купила на последние карманные деньги апельсины и двинулась к дому Кена, что оказался совсем близко. Зайдя в подъезд, я отряхнулась от капель дождя и поднялась на второй этаж. Нажала на кнопку звонка. Дверь открыли практически мгновенно. Кен стоял передо мной в зелёном халате, с кружкой чая и неизменными очками с толстенными линзами. — Регина! Ты пришла! — Да, Кен, — я улыбнулась, — у меня есть нехорошие новости. — Что случилось? Земфира с её шайкой опять тебе досаждали? Не волнуйся, я скоро пойду в военную школу, и им всем не поздоровится. — Да нет, нет… Стой, какая военная школа? — Я тебе ещё не рассказывал? — Кен вздохнул, — отец решил отправить меня в военную школу, — он грустно улыбнулся и вдруг спохватился, — проходи, Регина, а то стоишь в дверях! Через несколько минут я сидела на кухне его квартиры и задумчиво попивала горячий чай, внимательно слушая Кена. — В общем, он хочет, чтобы я стал настоящим мужчиной. Он называет меня тряпкой, — мой друг вздохнул, — И всё-таки я думаю, что так будет лучше, — Кен грустно улыбнулся, — В конце концов я даже не могу защитить дорогого мне человека, — он поднял свой взгляд на меня, — Регина, ты одна из причин моего ухода в военную школу. — А… Что говорит твоя мама? — Они с отцом ругаются. Она против этого. Говорит, что я слишком нежный для таких школ. Но от её слов становится еще хуже. — Ясно, — я тяжело вздохнула, — Я тебе апельсинов принесла. Я подняла с пола пакет и улыбнувшись, протянула его другу. — Ой! Тебе не стоило так тратиться! Я же знаю, что у тебя проблемы с деньгами, — Кен нахмурился. — Да ладно тебе. В конце концов ты ещё не услышал мою новость. Друг принял из моих рук пакет и поставил его на стол. — Я переезжаю. Апельсин выпал из рук Кена. — Чего? — тихо переспросил он. — Да, Кен, прости, это решение моего отца! Он сказал мне вчера, что мы переезжаем, я даже не знала об этом! Прости меня! — в сердцах воскликнула я. Кен молча встал и подошёл ко мне. Я вскочила со стула и крепко обняла его. Она заменял мне брата. — Я… Тебе вовсе не за что извиняться. — Нет, нет, Кен, я так виновата перед тобой! — Всхлипывала я, роняя слёзы на его плечо. Мы стояли молча. Просто мне было стыдно. — Кен, я бы рада просидеть с тобой хоть до утра, но мне нужно бежать, — выдавила я из себя, — Я желаю тебе счастья и удачи. Я отлипла от друга и вышла в коридор. Кен прошёл за мной. Накинув свою парку, я на автомате запихнула ноги в Конверсы и ещё раз крепко обняла друга. — Мы обязательно увидимся. Я обещаю тебе, — услышала я шёпот прямо над ухом. — Я не сомневаюсь, — шепнула я в ответ и быстро выбежала за дверь. Нахлынувшие эмоции выбили меня из привычной колеи. Я всхлипнула и вгрызлась острыми ногтями в кожу, крепко стиснув зубы. Почему? Ну почему со мной? Почему в моей жизни происходят такие перемены? За что? Присев на ступеньку, я согнулась пополам, обхватив коленки руками. Я не хочу уезжать отсюда, бросать Кена, миссис Реддл! Я привыкла к этому человеку, привыкла к уютным улочкам небольшого городка. Ладно, перемены — это к лучшему. Надеюсь. Утерев слезу рукавом жёсткой парки, я поднялась со ступеньки и прерывисто вздохнула. Не стоило мне так реветь. Теперь наверняка всё лицо опухло. Жалко, что я зеркальца никогда с собой не ношу. Я накинула капюшон и спустила с лестницы. Выйдя на улицу, я почувствовала свежий осенний ветер, который дул мне в лицо, и немного успокоилась. Всё-таки подобную ситуацию не исправишь своими слезами. По крайней мере, исправлять уже поздно.