Гарри Поттер: Новый крестовый поход

      Когда Гарри только начинал путь прилежного ученика света и доброты, он часто удивлялся тому, как люди, положившие свою жизнь служению Бога, умудряются не искушаться, верно следовать своему пути и оставаться чистыми. Даже самому мальчику было трудно бороться с желанием съесть за обедом конфет больше, чем того позволяла тётя Петунья. Или, например, дольше погулять, когда уже темнеет и надо делать уроки. А ведь иногда так и получалось, он забывался, смотря телевизор или играя в саду с Дадли. А ведь люди в церквях, монахи, священники никогда так не поступали! Сделав выбор один раз, они следовали ему до конца. И глупо было думать, что у них не бывает желания подольше поспать вместо утренней молитвы или вкусно поесть в пост. Этот вопрос так озадачил Гарри, что в одно из воскресений он, стесняясь, спросил об этом у священника:       — Нам даёт силы Господь, — ответил ему тогда святой отец. — Он видит наши помыслы и дарует силы бороться с темнотой.       Зелёные глаза мальчика ярко засветились. Ему казалось, что вся церковь объята священным светом, будто прямо над сводом потолка, среди расписных икон, играли на арфе настоящие ангелы. Он возвращался домой одухотворённый и полный желания побороть свои искушения. Даже достиг в этом определённых успехов. Например, сперва всегда делал уроки и только потом, как вознаграждение, позволял себе поиграть. Или, поев, всегда убирал посуду, не оттягивая и не оставляя на потом. Мальчик свято верил, что только при надлежащем старании ему даруют силы. Но вот сейчас, маясь в очереди к странной, залатанной шляпе, он вдруг сомневался, что сил дали ему достаточно, если вообще их выделяли.       Скоро подошла очередь и самого Поттера. К табурету он поднимался в такой тишине, которой даже не бывает в церквях. Шёл, чувствуя, как пойманной пташкой бьётся сердце, и липким языком про себя повторял молитву.       — Садись, — попросила его сухая женщина в остроконечной шляпе и бархатистой зелёной мантии — Минерва Макгонагалл. На ватных ногах Гарри буквально плюхнулся, однако увернулся, когда волшебница попыталась нахлобучить на него шляпу.       — Зачем это? — стараясь не заикаться, спросил он.       — Как это зачем? — опешила Минерва. — Это необходимо, чтобы определить ваш факультет.       — А без неё никак? — с сомнением изучал шляпу мальчик. Вся в заплатках, пыльная и скукожившаяся, как засохший цветок, она не вселяла никакого доверия.       — Пока никак, — строже, чем хотела, ответила женщина.       — А никакого влияния бесовского от неё не будет? — снова полушёпотом спросил Гарри.       — Бесовского? — на минуту ему показалось, что в её зелёно-голубых глазах мелькнуло понимание. Она вдруг убрала шляпу обратно на трибуну вместе с длинным списком с фамилий первокурсников и подошла к мальчику. Заботливо взяла его за руку, слегка наклоняясь к нему, и неожиданно ласковым голосом заговорила:       — Гарри, это Распределяющая шляпа. Она не оказывает на тебя никакого странного воздействия. Просто её создатель, основатель факультета Гриффиндора — Годрик, заколдовал её так, чтобы она могла по качествам и поступкам определять подходящий для них факультет.       — То есть, совсем никакого воздействия? — на всякий случай уточнил Гарри, ощущая, как медленно успокаивается.       — Только анализ знаний, способностей и качеств.       В этот раз мальчик не упирался, и шляпа легла на его голову. Первое время Гарри ничего не ощущал, сидел, как окаменев, и боясь двигаться. Вдруг в уши влился чей-то хриплый шёпот:       — Интересный случай. Очень.       — Кто вы? — заплетающимся языком спросил Поттер. Ему вдруг стало страшно. Вдруг его обманули, и прямо сейчас он слышит голос Дьявола.       — И чего же ты хочешь, юнец, а? Амбиций много, планов — поле непочатое. Вот ведь задачка.       Вопросом мальчик озадачился. А правда, что ему надо? Он приехал разобраться в загадочной смерти своих родителей, помощь потерявшимся во тьме вернуться к свету. Наверное, это и есть те амбиции, о которых заговорила Шляпа.       — Отправить тебя на Слизерин, чтобы сразу, с порога наставлять начать, а? Нет, сложновато будет, — сама себе возражала Шляпа. — Давай попроще, Гриффиндор. А там и сам до Слизерина доберёшься. — Гриффиндор, — уже громко объявила она.       После, провожаемый той же Макгонагалл, он прошёл к столу своего факультета и плюхнулся с краю. Скоро рядом сидел и Рон. Их ободряюще обнимали, хлопали по спине и бесперебойно галдели. А мальчик всё понять не мог, что же произошло сейчас. Он всё-таки поддался искушению или нет?       После распределения Гарри ждал ещё один сюрприз.       Тётя Петунья вполне могла бы издать свою кулинарную книгу. Её хвалёные пироги и торты вспоминали все соседи ещё год. Из самых непримечательных продуктов она умудрялась готовить самые необычные блюда. И Гарри всегда чувствовал себя на вершине блаженства, отправляя в рот полную ложку пудинга или кусочек бисквита. Но всегда помнил — никогда нельзя наедаться.       Но тут…       — Гарри, ты не голоден? — спрашивал Рон, держа в обеих руках по куриной ножке. Нос у него был вымазан в картошке.       — Не уверен, — как-то вяло пробормотал мальчик, оглядывая ломящийся стол от яств.       — Это всё очень вкусно, — предупредил Уизли, считая, что друг, выросший в среде магглов, мог опасаться есть такую диковинную пищу.       — Знаю, — Гарри его опасений не разделял. Картошка жареная, она везде картошка жареная. И никак иначе. Конечно, если её вдруг поливают зловонным зельем, то такую картошку есть становилось опасно.       — Тогда не стесняйся, — кто-то толкнул его за плечо. Он с сомнением уставился на смуглую девочку с жёсткими чёрными волосами.       — Где же ещё есть…       — Как не в Хогвартсе родном! — на распев закончил один из рыжеволосых близнецов.       — Это мои старшие братья — Фредд и Джордж, — не отрываясь от куриной ножки, промычал Рон. — А вон там, — он махнул ножкой — староста — тоже мой брат. Перси.       Гарри посмотрел на указанного курицей парня с тёмно-рыжими волосами и самому себе кивнул. Потом осторожно осмотрел ещё раз стол. Тут были и всякие печёности и мясо, пироги и сладкие пудинги. Глаза разбегались, но урок миссис Дурсль стоял живо перед глазами. В еде нужно быть не просто глупым потребителем, нужно уметь чувствовать её вкус и вес.       Он аккуратно положил на золотое блюдо картошки и, недоверчиво принюхиваясь, добавил небольшой ломоть курицы. Сокурсники с удивлением смотрели на то, как он тщательно всё прожёвывает, не забывая запивать водой. Возникало много вопросов.       — Это тебя так магглы строго воспитали? — спросил какой-то мальчишка, сидящий напротив.       — Нет. Просто так есть полезнее и правильнее, — отрицательно помотал Гарри.       — А меня бабушка так есть заставляет, — поделился другой мальчуган с пухлыми щеками. — Не даёт подняться, пока я всё тщательно не пережую и не проглочу. Жуть.       — «Когда сядешь вкушать пищу с властелином, то тщательно наблюдай что, перед тобою, и поставь преграду в гортани твоей, если ты алчен»*.       За столом, округ Гарри образовался кружок спокойствия.       — Ого, — присвистнули мальчики напротив.       — Не знаю, что это значило, — пробрались к нему близнецы.       — Но прозвучало круто.       — И пафосно.       — И важно! — они в унисон хлопнули его по спину с двух сторон.       — Это о том, что важно контролировать количество принимаемой пищи, — пояснил Поттер. От происходящего вокруг него становилось неприятно. Беспокойство липкой плёнкой ложилась поверх его кожи.       Он вдруг понял, что наставлять придётся не просто свернувших с пути людей, а никогда и не встававших на путь истинный. Объяснять самые азы, учить и наставлять. А страшнее всего было то, что сам, оказавшись в сердце греховного, чужого, он мог потеряться и сбиться. Ведь всё запретное всегда выглядело особо прекрасным, сладким и манящим. Страх когтистой лапой сжал сердце мальчика.       Спал Гарри жутко беспокойно, мечась в кошмаре. Ему снилось, как тётя Петунья запихивает его в чулан и отказывается выпускать. Было трудно дышать. Пот струился градом по спине и откуда-то доносился жирный запах курицы. Кто-то невидимой рукой тыкал курицей в щёку мальчика. Гарри отпихивал мучителя, но мясо забивалось в рот. Сырое, противное.       Поттер резко открыл глаза, выплёвывая уголок одеяла. Он встал, ощущая, как прилипла к влажной спине ночная рубашка, и оттёр вспотевший лоб. В комнате было тепло. Он бегло осмотрел своих соседей по комнате: Рон что-то бормотал, нервно дёргая ногой, а Невилл крепко спал, обнимая подушку и пуская слюни. Гарри вновь лёг, однако сон не шёл. Он всё ещё чувствовал вкус сырого мяса.       Пролежав так ещё несколько минут, мальчик вскочил и бросился к сумке, которую оставил возле тумбочки. Там, среди вороха вещей и полотенец, которые миссис Дурсль с какой-то маниакальностью засунула в огромном количестве, он нашёл Библию. Быстро забравшись ногами на кровать и устроив книгу на коленях, Гарри в полголоса принялся читать вслух.       Над Англией давно была полная луна. Но из-за тумана, её свет виделся, как через снежную пелену, укрывшую город. Зато на территории Хогвартса небо было чистым, без единого облачка, и светилась луна особенно ярко, поливая своим светом спящий замок, темнеющий Запретный лес и стадион.       Утро в Хогвартсе было тёплым и сонным. Гарри тихо собирался, наблюдая за спящими друзьями. Рон укутался в одеяло так, что только рыжая макушка виднелась, прямо морковка на грядки, без своего пушистого зелёного хвоста. Облачившись в мантию, мальчик пристально осматривал себя в зеркале. Если не сильно приглядываться и не задумываться, то вполне сойдёт за рясу монаха. Только смотреть надо с большого расстояния для верности. Сумку с необходимыми книгами Поттер собрал быстро, а вот куда пристроить палочку не знал.       Волшебная палочка вселяла ему ещё больший страх, чем всё волшебное вокруг. В его представлениях она превращалась в правую руку Дьявола. Он видел в ней источник всех проблем и несчастий. А ещё хорошо понимал, что именно из такого куска древесины и убили его родителей. Теперь ему самому придётся учиться совладать с этой, без вопросов, опасной, убийственной силой.       Гарри с дрожью держал свою волшебную палочку в руках. Мальчик хорошо помнил, как отшатнулся дядя, когда мистер Оливандер — добрый продавец в своей лавке — вручил ему палочку. Поттер тогда едва удержался от желания кинуть её куда-нибудь подальше, а после вытереть руки стерильными салфетками. И если бы не пухлая рука Вернона, с которой он сжал плечо племянника, то вполне возможно, что ничто бы не заставило Гарри взять её в руки и приехать в магическую школу.       Он с недоверием повертел её в руках. Какая же она была лёгкая, прямо щепка, и шероховатая. Вдруг захотелось ею резко взмахнуть, как дирижёр на оркестре, и посмотреть, что будет. Гарри сам ужаснулся своим мыслям и быстро закинул палочку на кровать, будто она обожгла его. Потом встряхнул чёрными волосами, принимаясь шумно, часто дышать.       Вот так дьявольское и проникает в душу человеческую. Сначала видится оно безобидным, ничтожным, а потом так резко сжимает лёгкие, что остаётся только ногтями цепляться за шею, пытаясь глотнуть свежего воздуха. А поздно, ты уже на самом дне.       — Что такое, Гарри? Уже вставать? — показалась взъерошенная голова Рона. Он сонными, слипающимися глазами уставился на друга, сдерживая зевок.       — Да, — побледнев, кивнул мальчик, быстро устремляясь к кровати и засовывая палочку в карман сумки.       — Невилл! — пробурчал Уизли, тянясь ногой до кровати однокурсника, потом зашвыривая подушку. С соседней кровати раздалось невнятное бормотание. — Ты просил разбудить тебя! Вставай! — после этих слов он снова зарылся под одеяло, считая, что свою миссию успешно выполнил. Комнату наполнило мерное посапывание.       Учебный день напоминал Гарри какой-то маскарад, где все люди притворяются магами, ведьмами и самое главное — это не выдать себя. Он чувствовал нервозность, учась писать по пергаменту перьями. Почерк стал нечитабельным, с жирными кляксами и всё время скакал. А ещё перо на ощупь казалось слишком хрупким и тонким, чтобы уверенно держать его в руках, без страха сломать, согнув пополам. Но писанина была всяко лучше, чем использование изобретения Сатаны — палочку. Мальчик был жутко рад, что момент более тесного знакомства с ней состоится не в первый учебный день, а вот остальных первокурсников этот факт удручал:       — У меня рука отваливается писать этот конспект, — жаловался Рон.       Рон Уизли — был второй хорошей новостью. Гарри был бесконечно благодарен, что этот смешной, непонятный мальчишка выбрал его другом и оказывал некое покровительство в объяснениях нюансов волшебного мира. Такое пытался оказывать и Драко, демонстративно плюхнувшегося на скамейку рядом с ними на уроке Заклинаний. Он даже не удосужился поздороваться или хоть как-то объяснить свой поступок. Просто сел, словно делал это вот уже несколько лет. Гарри только украдкой вздохнул, предупредительно хватая Рона за рукав, не давая тому разразиться возмущённой тирадой.       — Будь спокоен, — просил его мальчик ровным голосом — «Ибо так говорит Господь Бог, Святый Израилев: оставаясь на месте и в покое, вы спаслись бы; в тишине и уповании крепость ваша; но вы не хотели».**       В глазах друга мелькнуло что-то, похожее на понимание, и он отвернулся. Конфликт был потушен в зародыше.       На зельеварениях он испытал что-то сродни ужасу и падению в кромешную темноту, когда профессор Северус Снейп, нависнув, как грозная гигантская летучая мышь, стоял у его стола, настолько пристально вглядываясь в его глаза, словно силился увидеть в них раздвигающего море Моисея***.       Зельвар коршуном парил возле его парты, словно нарочно нагоняя страх. Гарри даже не пытался вслушиваться в его лекцию, только быстро про себя твердил молитву, сдерживая от желания перекреститься и сплюнуть через левое плечо.       — Он страшный, — поделился своими впечатлениями Невилл. Мальчик был белее врачебного халата и икал. Гарри кивнул.       Единственный предмет, на котором он испытал спокойствие и блаженство, как ни странно, стала трансфигурация. Минерва Макгонагалл, ведущая этот предмет, а по совместительству и декан факультета Гриффиндор, была строгой и требовательной. Она чётко объяснила все задачи предстоящего курса и предупредила, что поблажек никто не получит.       — А теперь приготовьте перья и запишите темы эссе, которые вам надо будет подготовить к следующему уроку. И никаких возражений, — предупредила она, когда по классу прошёлся недовольный гул.       В этот раз Гарри особо старался, выводя буквы и закорючки. Он чувствовал странное священие, которое просто распускала возле себя Минерва. В своём строгом чёрном платье и вязаной зелёной накидке она напоминала строгую настоятельницу в храме. Или что-то, связанное с книгами, тишиной и ароматом старости. Мальчик испытал лёгкое разочарование, когда урок подошёл к концу. Он вдруг с удивлением заметил, что остался едва ли не последним в кабинете и спешно засобирался.       — Мистер Поттер, — неожиданно позвала его Макгонагалл, — как ваше самочувствие? — её глаза цвета леса, отражавшегося на водной глади передавали взволнованность.       — Всё хорошо, профессор, — он почтительно кивнул и бросился к дожидающемуся его Рону.       Что мог сказать Гарри, сидя после всех учебных дисциплин в гостиной и переписывая письмо для Дадли обычной шариковой ручкой? Всё, что его окружает, было странным, непонятным и враждебным. Студенты, которые ели непонятные квакающие шоколадки на переменах, преподаватели, ведущие диковинные предметы, среди которых нет ни алгебры, ни литературы, волшебные палочки, котелки для зелий…       «Этот мир опасен и греховен. Иногда мне становится страшно, что я сам попадусь в паутину, но я хорошо помню, для чего я здесь. И верю, что таково было решение свыше. Передавай привет тёте и дяде. И не забывай исправно делать уроки. Я спрошу, можно ли тут отправить письмо обычной почтой. Совы могут напугать соседей и тебя. Гарри.»