психология и аптека

      Зачем Дима ходил на эти сеансы? Увидеть Лизу, касаться ее и общаться с ней или же вылечиваться от болезни? Депрессия ему уже сильно полюбилась, учитывая то, что благодаря ей он смог возобновить общение. Может и не навсегда, но на время точно. Он стучит в привычную дверь, входит в привычный кабинет, видит на Лизе привычный халат, ложится на привычную кушетку, привычно кладет руки на грудь и привычно закрывает глаза. Сейчас он будет рассказывать все, что его гложило то время, пока сеанса не было. В этот момент он скажет, что любит ее. Он сможет сказать. Должен.       Почему это всегда так тяжело? Нужно собираться с мыслями, строить бесконечные диалоги в голове, представлять различные развития событий, чтобы в итоге просто выпалить три заветных слова? Нахуя тогда все это? Нахуя человек мучается и продумывает план, если всегда все заканчивается банально и уже несколько канонно? Ради забавы можно предложить выйти за него и протянуть металлическое кольцо от бутылки. Так хотя бы интереснее.       Малинов знал, что все равно напрется на те же грабли. Будет потеть, скрести пальцами, кусать губу и волноваться, думая, как правильно преподнести информацию. «А вдруг она меня не любит», «А вдруг она просто психолог», «А может, я просто привык», «А может, у нее хуй?», «А может, она парень?» «А если она парень, но гей? Буду ли я активом или пассивом?». Бесконечное множество глупых вопросов, которые забавили Малину и чуть расслабляли. Бесполезно. Лучше просто вставь эти ебаные три слова в свою «заебанную» речь, будто так и надо, будто так и должно быть. Если она посчитает нужным — отреагирует. — Чо разлёгся? Вставай, я, как бы, чай налила.       Почему именно сегодня и именно сейчас этот ебаный чайник закипел, если Малина уже решился.       А вообще, Лиза — врач. Она ведь наверняка имеет мнение в голове о том, что любовь — это выработка окситоцина, да и только, никаких чувств. Это ведь так, или нет?       Блять, это не так легко, как думал Дима. Он садится за стол, уже самостоятельно закрывая дверь на замок. Трет руки друг об друга, нервно выдыхает, краснеет, кусает губу, беззвучно открывает рот, сразу же закрывая. Девушка кидает на него косые взгляды, и Малиновый уверен, что она уже что-то заподозрила. Стуканье ложки об кружку при размешивании чая раздражает, жужжание принтера раздражает, большое количество предметов на столе раздражает. — Мы не обнялись, — Дима встаёт со стула и раскидывает руки в разные стороны. Девушка улыбается, отзеркаливая жест и чуть поддаваясь Малине.       Объятия последние занятия приносили тепло. Не то тепло, когда ты надеваешь старый бабушкин свитер, чтобы согреться, а странное, душевное. В прочем, Дима понял это только после того, как Неред поцеловала его (блять, уже поцеловать нельзя, он реально все так серьезно воспринимает?). Лиза многих целует и довольно часто. Кто там был? Ксюша, Кашин, Миша, пару человек, которых Дима не знал. А это ведь только те, с которыми были видео или фото. Может быть она сосется с каждым при встрече.       Вряд ли, во всяком случае, Совергона она не целовала. — Можно ты меня отпустишь, Маслин?       Малиновый дергается, опускает взгляд вниз, на девушку, скомкано извиняется и садится на стул, жутко краснея и бегая взглядом.       Он заметил в глазах Лизы нотку насмешливости. Да сука, она все понимает! Смысл признаваться человеку в чем-то, если он все знает. Дима сглатывает и берет кружку чая, вдыхая аромат. Вроде бы зелёный. Он тепло улыбается, когда видит когда-то недоеденную шоколадку на одном из сеансов, берет дольку и кладет в рот. Все ещё вкусно. — То есть, ты хочешь сказать, что я здоров? — Да. — Точно? — Да. — Прямо сто процентов? — Если ты хочешь увидеть меня, то моя квартира — более доступное место.       Дима поджал губы, отводя смущённый взгляд. Отпивает чай, чуть морщится из-за его температуры и выдыхает. Может, все же не стоит? Почему это так сложно?       Малина ловит на себе ее косой взгляд, сразу же почему-то выпрямляется и поправляет чёлку. — Ты ведь все уже знаешь, да?       Неред хитро улыбается и скрывает свою ухмылку кружкой. — Смотря о чем ты.       Ее несомненно это забавляло. А Диму бесило. — Ты понимаешь, о чем я. — Или нет.       Малина выдыхает нервно, прикрывает глаза и сидит не шевелясь несколько секунд. Неред пытается не смеяться — Дима выглядел слишком растерянным и напряженным. — Я люблю тебя, окей? — Что ж, я думала, я сделала тебе слишком крепкий чай, — съязвила в ответ Лиза и вновь отпила напиток. Это ее на курсах так научили эмоции скрывать, или ее серьезно слова парня не удивили? — Серьезно? И все?       Лиза тихо посмеивается, достает из рюкзака диктофон и включает запись сеанса с Малиной, где он так благополучно заснул. Она нажимает на наибольшую кнопочку, аппарат пикает, оповещая о включении. Ещё несколько ритмичных нажатий, и Дима слышит Лизин, а потом и свой голос. — Ты разговаривал во сне, и сам все неосознанно спалил, — пояснила Неред, когда увидела расширяющиеся от удивления глаза парня. Он не помнил, чтобы говорил этого, но голос на все сто процентов был его.       Дима трепет свои волосы и устало смотрит в стол. Серьезно? И он зря мучился весь сегодняшний день. — Знаешь, я тут подумала, ты ещё, всё-таки, не до конца вылечился, — она хитро ухмыляется и слабо щёлкает друга по носу. — Походишь ко мне домой, у нас будет полно времени на… лечение.