Романтическая меланхолия

С разбитым ртом, затуманенным взглядом Отчаянно ловите каждое слово И ждете, быть может, каких откровений? Подите, мне с вами противно рядом. Останьтесь! Вселенские вечные темы Убийственно больно меня угнетают. Дожить до утра вновь без сна, без ответов С трагедией неразрешимой проблемы...? Пусть лучше ваш стон опошляет молчание, Бесовством питает сгустившийся воздух, И в комнатной тьме надрываясь протяжно, Молит о грязи и отраде терзания. Пусть свеч язычки в темно-синих провалах Касаются зыбко собрания предметов, Ласкают и лижут немые пустоты, Что утром исчезнут в привычных анналах. Пусть слезы сменяются струйкою крови Из губ, рассеченных неистовой плеткой, Во всем, без сомнения, бессовестно-лживых, Но искренних в страстном желании боли. Но что вам известно о жадности чувства, Болезненно-тонкой борьбе восприятия? Немедленно вниз предо мной, на колени, Возможно, сгодитесь для опытов буйства. Участия ждали? Ничто не напрасно. Вписались уже в интерьеры парадной Как новый предмет из вульгарно-безвкусных, Персоне, как я, подходящий прекрасно. В свечении лениво плывут очертания, Вещей истончая границы и формы, В стихи собираю проклятие жизни И делаю явным к мортидо признание. На вашей чувствительной тонкой коже В словах эссенцию извращения Поймаю росчерком злого лезвия, Чтобы правду сделать на ложь похожей. Просите сбивчиво остановиться В попытках собрать по крупицам образ За вязью из внешних и внутренних шрамов, Потребностью силе моей молиться. В кровавой похоти как в тумане Ослепнув, помощи не дождетесь. Железно-острый пленительный запах Манил миллиарды на поле брани. Вальсируют свечи перед глазами, Расплавленный воск в духоте дыхания, Доверчивый шепот, обман доверия, И мысли в клетке бредут кругами. Интимно сплетаются кровоподтеки Иссиня-алеющих ран-соцветий, И сердца пронзает игла совершенства Неужто как способ познать истоки...? Я бью, на мгновение жизнь возвращается... Я бью с оттяжкою и размашисто... Я бью, задыхаясь в пылу осознания... Я бью — боли суть в этом заключается... Под звон шлепков, нарастание возгласов Маниакальная льется истина. Не успокоятся руки с плеткою, Пока к словам не добавят полосы. Пульсацию ран я охлажу дыханием, Пылающее пламя потушу касанием И мысли напоследок заражу сомнением, Надежды лихорадочно-слепым метанием. Под властью ножа вы неподражаемы Под шепот угроз растекаясь медленно, В себя принимать бы мечтали полностью, Но лишь частично, на миг желаемы. Жестоко насилую чужие слабости В каком-то безнадежном и пустом отчаянии, Ведь в истинах, ночами хаотично вырванных Останется безвестной суть любви и радости. И вы и я — в лучах рассвета призраки, Людей остатки за лощеной внешностью. Содрать фальшивость до костей приятно бы, Мясной покров же только лишний в сумраке. Разверстая, мне скалится пасть безумия, Которая поглотит вместо озарения. Для действия же нужно на поля запретные, Где сгнили много лет уже плоды раздумия. Смысл ускользающий как плеть впивается Жалом скорпионьим ядовито-огненным В преддверии заставляя напрягаться мускулы, Чтоб тут же ощутить, как разум расслабляется. Убить ли вас на стадии превращения В одно из насекомых для моей коллекции, Оставив постижения попытки тщетные, Опошлив смерть деянием без назначения? Вы кроме унижения опять не можете: В увечьях и слезах перед мной валяетесь Бесформенною кучей без одежд и имени И вряд ли от животного внутри поможете... Что губы рассеченные кривите жалобно, Выпрашивая миг еще-другой внимания...? Эмоций суррогат и крови суть кончаются: Рабу утра вас взаперти не надобно.