Equilibrium delendum est (Равновесие будет разбито)

      — Твоя точность, Лира, достойна королевы! Рада тебя видеть и всех тоже! — появлению предводительницы ведьм предшествовал лёгкий снежный вихрь, который остался незаметным для путешественников, занятых устройством лагеря, кроме, разве что Эстер. Но пушистая зайчиха-деймон аэронавта поняла, что возмущение ветров не таит никакой угрозы, и решила не обращать на него внимания хозяина и спутников. Пусть в этом замерзшем и тёмном мире найдётся место для приятной неожиданности.       — Серафина? Откуда? — вырвалось у Лиры прежде чем пришло осознание бессмысленности её вопроса. Глаз и ушей, способных поведать главе клана Инари об их передвижениях в арктическом небе, было предостаточно. Меж тем как Панталаймон обернулся задорным рыженьким лисёнком и радостно смотрел на нежданную гостью.       — Никогда бы не подумала, что когда-нибудь буду желать спасения жрицы, вы ведь явились сюда за этим, — ветка облачной сосны была опущена концом книзу, и в моментально наплывшей тишине спокойный и ровный голос Серафины Пеккалы размеренно отпечатывался в ушах всей небольшой компании людей и альм, как следы на тонком мокром снегу, едва успевшим покрыть тротуар во время оттепели. Она не обратила или сделала вид, что не обратила внимание на вопрос Белаквы, напрямую перейдя к интересующей её теме, — я хочу усилить команду.       — Думаешь, мы не справимся сами? — в реплике Уилла могли послышаться отголоски вызова, что заставило Лиру дёрнуть его за руку. Ссориться с ворожеей явно не входило в её намерения. Но Хранитель Ножа продолжил, не оставляя сомнения в том, что в его словах не было места для какой-то там непочтительности, — нырнуть в окно, прихватить миссис Колтер и вынырнуть обратно в этот мир, что может быть проще и банальнее? Нужна ли великая мощь одной из королев ведьм для столь плёвого дела?       — Ведьма полагается не на разум, а на чувство — ты ведь хорошо знаешь об этом, сын Адама, и моё ведьмино чувство подсказывает мне, что для возвращения Марисы Колтер потребуется не только один разрез…       При слове разрез оба альма затрепетали, а Панталаймон и вовсе обернулся хомячком и забился во внутренний карман белой малицы его хозяйки, ведь не кто иная как миссис Колтер наполнила это простенькое словечко таким ужасом, от которого каждый деймон был готов сам рассыпаться в Пыль. Хотя и не тот разрез имела сейчас ввиду Серафина.       — Для начала я помогу вам стать лагерем, а потом Лира достанет свой чудесный прибор…       Подобно своим сёстрам-ведьмам она не производила впечатление атлетки, но в её субтильном теле была скрыта такая неутомимая энергия, что выгрузка поклажи и установка яранги с отсыпкой у её основания снежного бруствера произошли с удивившей Ли Скорсби скоростью. Скрелинг-аэронавт, с досадой уступившей просьбам Лиры совершить посадку в снежной пустыне, и успевший погоревать о том, что на него лягут все заботы — на непутёвую дочку миссис Колтер и её странного спутника (а каким иным словом можно назвать парня без деймона, но с ножом, орудуя которым он может скрыться из вида прямо на ваших изумлённых глазах) Ли не надеялся — был искренне обрадован свалившейся в буквальном смысле с неба помощницей, заразившей своим оптимизмом весь его маленький экипаж. Ну, а дочь миссис Колтер и вовсе смотрела с нескрываемым восхищением на то, как Серафина голыми руками забивает колья и натягивает веревки, стоя босыми ногами по щиколотку в снегу. Девушке бы хотелось также, но почему-то ей не выпало такого счастья родиться ведьмой, подпитывающей силы морозом и сиянием полярной ночи…       Когда же в спиртовой печке стараниями Лиры загорелся огонь, и пряный и тёплый запах глёги наполнил всё пространство жилища из оленьих шкур, настроение улучшилось не только у воздухоплавателя. И после того, как чувство голода было слегка притуплено смесью орехов, изюма и мёда, и запито ароматным сладким и горячим напитком из деревянных кружек, алетиометр оказался в руках девушки словно сам собой. Вопрос сложился легко и непринуждённо, совсем не так, как в прошлый раз, на дне гондолы. Лира выставила «улей» — место предполагаемого заточения миссис Колтер, значок с изображением «альфы и омеги» — она хотела знать всё про это место, и «птицу». Птица — для всех служит символом свободы, и умный прибор подскажет, как и куда бежать в поисках выхода. Сделав ещё несколько глотков глёги, дочь лорда Азриэля принялась следить за движением подвижной стрелки, которая, описав с безумной скоростью несколько кругов, стала привычно замирать на той или другой иконке.       — Смотрите, «марионетка», значит она связана или, по крайней мере, несвободна, — комментировала девушка всей компании, внимавшей ей кто, как Ли Скорсби, пытавшийся скрыть за беспристрастным выражением лица охватывающий его суеверный ужас, кто заинтересованно, как Уилл Парри, а кто, подобно Серафине Пеккале, и слегка высокомерно, — «рыцарский шлем» — её неплохо охраняют, притом, поглядите, «муравей», а это значит, что их, этих охранников, там так много, как обитателей муравейника. «Кайман» — они безжалостны и лишены какого бы то ни было сострадания…       — С ней всегда кто-то есть? — прозвучал вопрос Уилла, — что говорит твоя машинка?       — Так-так… вот… — она пропустила несколько изображений, словно они не имели никакого значения, — миссис Колтер одна, обратите внимание «солнце» — одинокое светило, и возможно, что в этом месте всегда свет…       — Тогда мы забираем её и сразу назад, — отозвался аэронавт, — всё как говорил Уилл, дело плёвое.       — Не торопитесь, мистер Скорсби! — осадила воздухоплавателя ведьма, — Лира, продолжай, пожалуйста…       — Ита-ак, — потянула девушка, — «дикарь»… Что может значить? Что может значить? — она рассуждала вслух, заставляя всех, в том числе и Серафину, от души удивляться её сообразительности, — дикари ходят в набедренных повязках, это значит, что у неё отобрали обувь и верхнюю одежду, ту самую, в которой она была в Больвангаре…       — Ты помнишь, что я тебе говорила однажды ночью в гондоле аэростата? — обратилась к Лире предводительница колдовского клана. Немногим ранее попросив у всей компании разрешения, она скинула свое короткое и тонкое летнее платье из светло-голубой льняной ткани, оставшись, как говорили среди ведьм, «в костюме из света» — том, что дан им природой от рождения.       — «Если разденешься, умрёшь»… Конечно, я помню, ваше величество, — лукаво ответила та, посмотрев не очень добрым взглядом на ворожею, — моя мать жрица, а не ведьма, и в отличие от вашего племени, она не переносит мороз и зной.       — Так происходило веками, когда наша сестра попадала в руки жрецов, они раздевали её донага, надеясь унизить и сломить её волю перед тем как отправить на дыбу и костёр, — немного протяжно звучал голос Серафины. — Какие они всё же глупцы, мерящие прочих лишь по своей мерке… А Мариса могла бы научиться пользоваться силой костюма из света, если бы вовремя захотела. Но сейчас, когда ее деймон перестал меняться…       — И нам, как я понимаю, нельзя возвращаться тем же путём… У нас нет лишней малицы и унтов для миссис Колтер, — Лира не стала поддерживать тему магических способностей своей матери.       — Это не проблема… — слегка развязно встрял Уилл, — сейчас я разрежу окно где-нибудь на китайском базаре и мы возьмем всё, что нам нужно.       — Скорее всего, не годится, Хранитель Ножа, — возразила предводительница ведьм, — не уверена, что тут поблизости есть зацепы… Я права, Лира? — и, получив положительный ответ, — выходить придётся через другой мир. Сможешь отсюда найти вход?       Лира ещё раз расставила стрелки и ответ не заставил себя ждать. «Резаный хлеб» — это окно, а «якорь» обозначает спасение от напастей в том самом окне. «Глобус», «циркуль» и «хамелеон» — и девушка уверенно объяснила, что окно находится в том же здании и на том же этаже, в полусотне шагов от зала, где находится Мариса. А за окном «Солнце», то есть мир, в котором сияет лето… И всё хорошо, если бы не охрана.       — Что ж, — подытожила Серафина Пеккала, — короче, я молодец, что позвала Йорика, он подоспеет завтра к утру, и мы войдём в окно. Лира, я, Уилл и панцербьорн. Ли Скорсби должен остаться здесь с воздушным шаром.       — Слушаюсь, моя королева! — дочь Азриэля была сильно обрадована тем, что на этот раз бразды командования достались не ей, а кому-то другому, — а теперь давайте спать…