Ещё не конец

      Ожидание всегда было самой тяжелой частью любого его плана.       Ожидание конца путешествия через море. Ожидание результата от поиска решение. И сейчас, последнее ожидание – ожидание своего врага.       Эти несколько минут тянулись вечностью. Вонг мог слышать биение собственного сердца, чувствовать его всем своим телом. Позже он бы удивился этой способности, поскольку полагал, что это больше невозможно, – чувствовать как человек, которым он перестал быть много лет назад. Но сейчас его не заботило ничего. Кроме одной вещи.       Точный удар в нужную секунду. Когда появится голова Дяди.       Максимальное сосредоточение, нетерпение, напряжение продолжали отдаваться в его груди ровным методичным стуком. Сначала затихли все звуки, кроме сердца, а после появился еще один. Скрип снега под ногами. Ближе. Еще ближе. Совсем рядом...       И шум яростной молнии.       Тело повалилось на землю, кряхтя и испуганно "ойкая" на китайском. Пришла запоздалая мысль нанести удар на руку, чтобы выбить оружие у противника, но сильнее этой здравой мысли оказалось простое, но чрезвычайно сильное желание поразить врага в самое сердце. Ничего страшного. Он сможет сделать все. Он сможет победить его.       Даолон стоял над упавшим Дядей, нацелив на него свой посох. Лицо колдуна было сосредоточенным, он пытался просчитать, какой удар нанести, и что сделать со своим ненавистным противником. Ему было бы жаль убивать его так быстро. Гораздо заманчивее была идея заставить его увидеть собственными глазами падение Света во всем мире. Но старик не был таким уж и слабым.       Вонг отшатнулся от метнувшейся зеленой молнии. Чан выиграл секунду, чтобы подняться на ноги и начать свое любимое заклинание, эту раздражающую монотонную песню...       – Ю мо гуэй гуай куай ди дзяо...       К свету устремились потоки тьмы, юркие, словно змеи и болезненные, словно иглы.       – Ю мо гуэй гуай куай ди дзяо...       Поляну окутал темно-фиолетовый дым, а вдали послышался детский крик.       – Ю мо гуэй гуай куай ди дзяо....       Неспособный приблизиться, колдун вызывал тряску под ногами Дяди. Тому удавалось выстоять первые несколько секунд, но после них полетел вниз. Ловкость после многих лет обучения боевым искусствам позволила ему выстоять.       – Ю мо гуэй...       Терпение закончилось. Дым стал плотнее, окутал их тела полностью, закрыв даже холодное зимнее солнце над ними. Дядя оказался в темноте. Ему показалось, что он ослеп, но вдруг увидел перед собой лицо своего разъяренного противника и летящие в сторону его лица капли.       Часть из них попала на очки, защитив глаза, но не позволив увидеть то, что было дальше. В его ушах отдавалось только эхо собственного заклинания. Все, что он мог тогда почувствовать – это жжение на коже. А после – медленный спад всей боли, звуков, чувств и даже мыслей. Ему показалось, что...       Колдун отдышался. Создать замешательство противника и бросить в него яд стоило немалых усилий, но прежде чем судить, вышла ли его затея, ему пришлось несколько секунд смотреть на Дядю, ожидая от него малейшего движения. Картинка в глазах старика будто застыла. Он опустил голову, чтобы увидеть движение своей руки и понять, что он остался в полном порядке. А противник...       А противник обратился в неподвижную каменную статую.       Не веря своим глазам, Вонг подошел и потрогал руку Дяди. Он как будто дотронулся до нагревшегося на солнце камня. Либо он не успел потерять тепло жизни, либо его Светлая Ци прорывалась даже сквозь это заклинание. Но все это больше не имело значения. Враг обратился в камень.       И больше не мог ему помешать. Никогда.       Даолон испытал радость. Такую сильную, что нельзя было сказать, когда последний раз он был так уверен, что одержал абсолютную победу. Силы Тьмы окружили его Свет в плотную оболочку, не позволяя ему пробиться. Для подвергшегося заклинанию это сродни вечной борьбе среди теней, где ему никогда не увидеть ни единого луча света, не ощутить тепла жизни и самого себя. Древние создатели такого мощного заклинания утверждали, что жертве не выбраться оттуда.       – Да будет так, – криво усмехнулся Вонг, поворачиваясь спиной к Дяде и возвращаясь обратно к тому месту, где видел изменения в энергии вокруг него.       Ему очень хотелось задержаться подольше и вдоволь полюбоваться делом своих рук, но опыт прошлого показал, что подобные задержки обходились ему слишком дорого. А пока остальная семья Чан занята битвой с Тенями, он завершит дело всего мира. Поставит точку в борьбе Света и Тьмы.       Простое заклинание на вызов языков пламени сработало хорошо: вход в пещеру в горе показался за быстро таящим сугробом. А аура посоха, загорающаяся всё ярче и ярче с каждым шагом, освещала путь колдуну.       Прошло немного времени, прежде чем перед его глазами появился зал, построенный много веков назад. Казалось, он был связан не с Китаем, а со всем древним миром одновременно: и выдолбленные маленькие каменные пирамиды по краям площадки, и узоры, напоминающие Чжуаншу, на серых каменных колоннах, и геометрия, обрамляющая широкую каменную площадку в центре... там, где стояли Весы.       Было открытием увидеть их в настоящих размерах. Чаши Весов были куда больше, они могли уместить в себе нескольких человек одновременно. Крепкая высокая подставка, крепкие канаты, и две чаши: одна светлая, будто из слоновой кости, с искусно вырезанными символами, другая темная, грубо отесанная из мертвого камня, с начерченными красным символами. Обе чаши, казалось, находились в равновесии, но едва заметно покачивались то вверх, то вниз, будто от ветра. Но его здесь не ощущалось, как и присутствия самого времени. Это место казалось одновременно вечно живым и давно мертвым.       Снова жажда победы не позволила Вонгу восхищаться мастерством колдунов давно минувшей эпохи. Он зажег подобия факелов по краям зала и поднялся к Весам поближе. Нужно было пробудить их темную сторону и, заставив её взбунтоваться, превзойти Свет и стать сильнее. Тогда и весь мир бы смог обратиться во Тьму.       Энергия вновь вскинутого посоха окружила тонкой дымкой темную чашу. Вонгу пришлось вспомнить один из древних языков, чтобы попытаться обратиться к артефакту. Призывая камень очнуться ото сна, он повторял и повторял одну и ту же просьбу.       "Проснись..."       Вторым нарушившим многовековую тишину звуком был скрип балки, к которой крепились канаты Весов.       Дымка стала гуще. Она окружила плотным кольцом чашу и фигуру колдуна, впавшего в транс. Его губы шевелились за него, зрачки его глаз расширились так сильно, что казалось, что его глаза полностью стали черными. Рука уже не дрожала: словно камень, она уверенно держала единственную вещь, которая связывала сейчас Весы и Вонга.       Послышался жалобный скрип, и темная чаша плавно опустилась вниз.       Очнувшись от транса через несколько минут, Даолон с удивлением обнаружил, что огонь в зале стал синим, но он быстро понял, в чем было дело. Его миссия была выполнена: чаша Тьмы стала тяжелее, и отрицательная энергия чувствовалась в воздухе сильнее, чем прежде, как если бы он находился на проклятом месте.       Сам же колдун чувствовал, как его тело стало тяжелее из-за энергии, обитавшей в нем. Вызванные простые молнии с легкостью стерли в порошок большие камни. Он действительно стал сильнее за счёт изменившейся Ци, и это не могло его не радовать.       Со злобной улыбкой он повернулся к трем фигурам, вбежавшим в зал:       – Благодарю за то, что позволили мне завершить дело, которое должно было быть сделано уже очень давно. Как жаль, что вы не успеете увидеть этот прекрасный мир Тьмы полностью. Смерть уже ждет вас.       И три яркие черные молнии змеями метнулись к оставшимся Чан.