На двадцать шесть, красное

    – И всё же я думаю, что это безнадёжно, – спокойно проговорил капитан полиции, внимательно глядя на БэкХёна. – Может быть, – упрямо гнул своё детектив. – Но я твёрдо решил взяться за это дело, и только тебе под силу помочь мне.    Приводя аргумент за аргументом, сыщик подспудно рассматривал своего старого друга, в кабинете которого они и сидели.    Ким ЧунМён мало менялся с годами: те же правильные, но несколько мелковатые черты лица, та же ласковая улыбка, тот же изучающий доброжелательный взгляд. Даже одежда – серый костюм с извечной шерстяной безрукавкой – и та осталась прежней.    А вот антураж поменялся.    Тогдашний старший детектив теперь стал капитаном, получив в своё распоряжение небольшой кабинет. БэкХёну ни разу не случалось бывать во владениях предыдущего главы отдела по расследованию тяжких преступлений против личности, поэтому сыщик не имел понятия, как это помещение выглядело раньше.    Сейчас этот кабинет имел довольно протокольный вид из-за серых стен, тусклых стандартных потолочных светильников и металлических шкафов, стоявших по периметру комнаты. Кроме этих гигантов, в помещении было мало мебели: письменный стол, два стула для визитеров, а также скромное кресло для самого старшего офицера полиции.    На столе не было ровным счетом ничего от самого ЧунМёна. Телефон, лоток для документов, стандартный канцелярский набор и компьютер – вот и всё, что стояло на гладкой деревянной поверхности. Ни фотографий, ни статуэток – ни единой личной вещи.    Основным цветом в комнате являлся серый – такого оттенка были не только стены и металлические шкафы, но и обивка стульев и кресла, и даже жалюзи на единственном окне. – Насколько я тебя понял, – внезапно заговорил ЧунМён, заставив сыщика вздрогнуть, – ты хочешь, чтобы я нарушил все мыслимые и немыслимые правила и привёл постороннего человека, не относящегося к полиции, на место активного расследования... – Совершенно верно, – кивнул БэкХён. – Но взамен ты получишь шанс увидеть, как невиновный и несправедливо обвинённый покинет стены этого участка.    Капитан запустил пятерню в густые волосы. – Даже не знаю, – протянул он. – Всё-таки улики против этого Исина железобетонные. Кроме него, нет ни одного подозреваемого, да и вообще... – Да ладно, – перебил друга детектив. – Ты же сам не веришь в его виновность! Разве убийцы бывают такими, как он?    ЧунМён невесело фыркнул. – На юридическом мне говорили, что самыми очаровательными людьми являются психопаты, – промолвил он. – Насколько я помню, ты окончил тот же факультет. – Я пропустил пару лекций по криминологии, – махнул рукой БэкХён. – Но ты сам-то веришь, что этот барашек на самом деле жестокий душегуб? Да и вообще, дружище, послушай: мне жизненно важно докопаться до правды. За все восемь лет, что я на вольных хлебах, это первое громкое дело, значит, и шанс порекламировать себя.    Капитан глубоко вздохнул. – Хорошо, поехали, – вымолвил он, вставая и застёгивая пуговицу пиджака. – Надеюсь, этот чертов дождь уже кончился... – Это октябрь, приятель, – хмыкнул БэкХён, бодро вскакивая со стула. – С неба капает постоянно. ***     Дженни Чон жила в спальном районе недалеко от окраины города. Многоквартирные дома, высившиеся здесь, напоминали гигантские башни, и, казалось, соперничали друг с другом по количеству этажей. Впечатление защищённости и надёжности подчёркивали уютные внутренние дворики с детскими аттракционами, скамеечками и зелёными насаждениями, которые сейчас, в октябре, напоминали настоящую огненную фантасмагорию.    Район был стандартно благополучным, и, может, поэтому в доме, где жила актриса, не предусматривалось кодового замка. – Весьма удобно, а? – фыркнул БэкХён, пропуская друга вперёд. – Кто угодно мог зайти сюда и подставить бедного паренька-иностранца.    ЧунМён, проигнорировав эту сентенцию, зашел в подъезд и бодро направился к лестнице. – Подожди, – детектив остановился и прищурился. – Какой этаж нам нужен? – Восьмой, – бросил полицейский, начав подниматься по ступеням. – Пожалуйста, поспеши; у нас в запасе не так много времени. – Но почему не воспользоваться лифтом? – развёл руками сыщик. – По двум причинам, – капитан дошел до первой площадки и, остановившись, развернулся всем корпусом. – Первая: лишний вес у вышестоящих офицеров полиции невероятно раздражает граждан. Вторая: я терпеть не могу лифты.    БэкХён усмехнулся и, спрятав руки в карманы пальто, поспешил следом. Он верил, что порой лучше не замечать некоторых мелочей, не заострять внимание на мелочах, которые могут заставить собеседника смутиться.    ЧунМён всегда был хорошим, трудолюбивым и справедливым полицейским. Во время работы в прокуратуре нынешнему частному детективу не раз приходилось с ним общаться. Служитель закона всегда был безукоризненно вежлив, но несколько отстранён: он предпочитал не распространяться о своей личной жизни, и даже теперь БэкХён не мог наверняка сказать, женат ли его старый друг (кольца на пальце не было, но это, учитывая скрытную натуру капитана, ни о чем говорило), есть ли у него дети.    Спрашивать сыщик не хотел. Интуиция ему подсказывала, что излишнее любопытство не будет воспринято с позитивом.    Детектив вздохнул и начал смотреть по сторонам, решив переключить своё внимание с личности ЧунМёна на многоквартирный дом, в котором он находился.    Лестница была широкой, светлой, современной; её простенки, покрашенные в очаровательный светло-зелёный цвет, сразу настраивали на положительный лад.    Только далеко не всех. Кто-то ведь убил Дженни Чон. – А как он удрал? – спросил БэкХён, на ходу расстёгивая пуговицы пальто и стараясь не показывать вида, что запыхался. – На лифте, – бросил ЧунМён, не оборачиваясь. – Исин оставил на кнопке первого этажа кровавый след.    Детектив закусил губу. – Но разве это говорит не в его пользу? – выдохнул он. – Уфф... Ни один убийца не может быть столь глупым, чтобы не принять хоть какие-то меры по сокрытию содеянного? Даже при аффектированных случаях...    Полицейский, шедший впереди, вдруг резко остановился и повернулся к старому приятелю. – В этом деле есть кое-какие неувязки, – признался он, скрестив руки на груди. – Честно говоря, сначала я подозревал двойной блеф. Он бросил орудие убийства – кухонный нож – в унитаз, и нашим ребятам пришлось здорово попотеть, чтобы его достать. К сожалению, вода и остатки моющих средств уничтожили все следы, но эксперт чётко заявил, что тот нож и есть орудие преступления. – Ну вот, – БэкХён склонил голову. – Разве это не первейшее доказательство в пользу Исина? При аффектированном убийстве так рационально не действуют. – Как сказать, – пожал плечами капитан. – Человек может быть довольно непредсказуемым существом. Официальная теория обвинения состоит в том, что подозреваемый, убив в сердцах Дженни Чон, решил замести следы и выдать это за преступление, совершённое кем-то другим. Для этого он выбросил нож, усадил жертву за дверь спальни, чтобы потом, раскрыв дверь, якобы обнаружить её. – А звонок в полицию? – прищурился сыщик. – Звонившего ведь так и не идентифицировали, а ведь именно благодаря ему твои ребята подоспели сюда в тот самый момент, как Исин выбежал из дома.    ЧунМён, спрятав руки в карманы куртки, посмотрел куда-то поверх головы собеседника. – Звонок был произведён из телефона-автомата через квартал отсюда, – спокойно вымолвил он. – Он не находится в зоне охвата камер видеонаблюдения, так что личность этого таинственного человека, как ты совершенно верно заметил, установить не удалось, но в этом нет ничего необычного. Порой люди не хотят светиться перед полицией, стараясь всеми силами избежать участия в разбирательствах, так что история, рассказанная звонившим, вполне может быть и правдой: он услышал подозрительный шум, выбежал к телефону-автомату, позвонил диспетчеру и, чтобы гарантировать приезд оперативников, добавил чуть драматизма. Несколько сотрудников немедля отправились на вызов, и этот Исин выскочил из подъезда прямо им в руки.    БэкХён хмыкнул и, опершись плечом о стену, спросил: – А сколько времени он провёл в квартире жертвы? – Камера над подъездом не работает, – ответил полицейский. – Его заметили у парковки машин метрах в двухстах отсюда и по этим данным установили, что около семнадцати-двадцати минут. – Не маловато ли для убийства? – нахмурился детектив. – Это широко известная в правовых кругах иллюзия, – ЧунМён, повернув голову, посмотрел в окно, за которым всё ещё шел дождь. – Для лишения жизни другого человека вовсе не требуется уйма времени. Порой счёт идёт на секунды. – Но ты говорил об аффекте, – упорствовал сыщик. – Для того, чтобы поссориться, мало пары минут. – Но, может статься, он вовсе не хотел её убивать, а просто рассчитывал припугнуть. Такое тоже подпадает под аффектированный умысел.    БэкХён потёр щёку ладонью. – Они не пересекались раньше, – произнёс он. – Исин не знал Дженни Чон. – Верно, – кивнул капитан. – Но его могли нанять как раз для того, чтобы запугать её, а этот китаец перегнул палку. – Но почему тогда он не признается в этом? – поднял брови детектив. – Потому, что при подобных обстоятельствах аффектированный умысел может легко превратиться в простой, – ЧунМён вытащил руки из карманов и хлопнул в ладоши. – Более тяжелая форма вины означает, что его накажут куда строже. Ты достаточно отдохнул?    И полицейский, не дождавшись ответа друга, снова начал подниматься по ступеням. – Иногда я тебя просто ненавижу, – пробурчал сыщик, следуя за ним. – Чертов Мистер Совершенство...    Но нельзя было не признать: все доводы, которые привёл ЧунМён (и которые являлись по совместительству официальной позицией аппарата обвинения), были логично обоснованы. Иными словами, такое вполне могло произойти.    Капитан был прав: аффектированный умысел являлся единственным шансов для виновного хоть как-то смягчить наказание, и более опытный адвокат, памятуя о том, что количество оправдательных приговоров в судебной системе ничтожно, выбрал бы для себя и подзащитного именно такую линию.    Но Тао твёрдо верил в невиновность своего клиента и не собирался идти ни на какие компромиссы.    БэкХён, подняв голову, посмотрел на спину уверенно поднимавшегося по лестнице капитана и вздохнул.    Оправдательные приговоры редки потому, что против конкретного обвиняемого работает весь аппарат, включая и прокуратуру, и органы внутренних дел. Они, кропотливо и тяжело работая, выстраивают чёткую цепочку доказательств, привлекают криминалистов, криминологов и даже порой сторонних экспертов, чтобы по кирпичикам выстроить дело.    Предъявить обвинение просто так нельзя – это нарушает конституционные права человека. Именно поэтому на скамье подсудимых никогда не бывает случайных людей.    И если человек туда попал, обвинение постарается сделать всё, что угодно, чтобы суд вынес вердикт о виновности.    Иначе же смысл работы и прокуратуры, и следственного аппарата обнуляется; их суровый труд сводится к ловле блох.    Даже более того, они могу получить широкое народное осуждение: как так, обвинить в преступлении невиновного человека?! Позор!    И бремя это в основном ложится на плечи прокурора, ведь он – это лицо обвинения.    Иными словами, оправдательный приговор в суде – это аналог росписи всего обвинительного и следственного аппарата в своем бессилии и непрофессионализме. Значит, ни прокурор, ни полицейские не должны этого допустить.    БэкХён споткнулся о ступеньку и вполголоса чертыхнулся.    Тао прав: у частного лица, не имеющего отношения к органам внутренних дел, куда больше шансов найти доказательства невиновности Исина.    В распоряжении же полиции были практически только негативные моменты, и один из них... – Когда его задержали, одежда была в крови, так? – снова подал голос детектив. – Только руки и немного на штанинах, – ответил ЧунМён, не оборачиваясь. – Эксперты установили, что преступник, перерезая горло жертве, находился сзади, так что крови на него могло и не попасть, разве что как раз только на ладони. – Исин рассказал, что эта Дженни выпала ему на руки, стоило ему только открыть спальную дверь, – выдохнул сыщик, преодолев очередной пролёт. – Это так? – Такое возможно, – передернул плечами полицейский. – Сразу после преступления тело действительно спрятали за дверью одной из комнат. Напротив входа там стоит шкаф, так что покойная оказалась сидевшей на коленях между ним и створкой. Когда последнюю открыли, труп упал вперёд. Линия защиты Исина, как я понял, состоит в том, что он в тот момент инстинктивно подхватил тело и испачкался в крови. – А время смерти? – БэкХён с досадой начал резко разматывать полосатый шарф. – Тебе не кажется, что двадцати минут и на преступление, и на мистификацию маловато? – Двадцать минут – это намного больше, чем тебе кажется, – ровным тоном отозвался капитан.    Он хотел было прибавить что-то ещё, но его прервал недовольный голос, донёсшийся сверху: – Я, кажется, сказал тебе, что никакой сенсации не будет! Убирайся отсюда немедленно, иначе арестую! – Так вот, как вы обращаетесь с сотрудниками свободной прессы! – тон второго человека был не менее угрожающим. – В тот момент, когда я всего лишь стараюсь пролить свет на правду, вы...     ЧунМён резко выдохнул и, перейдя практически на бег, громко произнёс: – Какие-то проблемы, СеХун?    Он преодолел оставшиеся ступени за считанные секунды, и БэкХёну тоже пришлось ускориться, чтобы успеть за другом.    Перед квартирой под номером восемьдесят два стоял молодой полицейский в форме. Высокий и стройный, с фирменным мрачным выражением лица и насупленными тонкими бровями, он смотрелся весьма эффектно. – Капитан! – обрадованно воскликнул юноша, инстинктивно подавшись вперёд. – Посмотрите, этот писака опять повадился сюда!    И ЧунМён, и частный сыщик, синхронно повернув головы, посмотрели на нарушителя спокойствия.    Этот небрежно одетый молодой человек был совсем из другого теста. С открытым мальчишеским лицом, широкой улыбкой и большими сияющими глазами, он напоминал студента-бунтаря, но на самом деле, скорее всего, был несколько старше. – Офицер, – этот второй, церемонно поклонившись, обратился к ЧунМёну. – Меня зовут Лу Хань, газета «Зеркало», правовая колонка. Правдивы ли слухи о том, что Дженни Чон убили?