Тихий омут

Андрей. Он сидел возле матери, смотрел на отца и ничего не чувствовал. Ни скорби, ни жалости утраты – ничего! Это пугало – ведь умер отец! Пытался настроить себя, вспомнить что-то хорошее про отца, но и это не получалось. В конце концов, понял, что все чувства умерли раньше, при жизни отца. Началось все в тот день, когда раскрылся обман с залогом компании. Это была его вина, только его, хотя и Катя и Роман в этом участвовали. Но все было не настолько трагично, чтобы вычеркнуть навсегда из сердца сына! А отец поступил именно так: вычеркнул! Выбросил из сердца, из семьи, из компании. Заодно с ним уволил и Малиновского, и Катю. Он долго надеялся, что отец остынет, простит его, ведь он же сын его, единственный…Но нет, не простил, и с этим пришлось жить. Как и с тем, что Катя исчезла из его жизни… Она имела право так поступить – он так обидел ее… Не просто обидел, оскорбил ее лучшие чувства: он усомнился в ее порядочности, он использовал ее как инструмент, чтобы не потерять компанию, он ревновал ее к Зорькину- боялся, что тот через Катю овладеет деньгами компании. Так все началось, а потом…он влюбился и ревновал уже к Зорькину не как к возможному хозяину денег компании, а просто как к мужчине, которому Катя отдает предпочтение. Он полюбил ее по-настоящему, а она этого не знала. Для нее все остановилось на злополучной инструкции Малиновского. Она поверила бумаге…И он сам этому способствовал – своими действиями. Он совершал их не задумываясь, по инерции – ей нравятся открытки и игрушки – пожалуйста! Он готов дарить их! Ну а то, что это заготовки Малиновского…Разве это важно? Он же любит ЕЕ! А она думала, что он компанию так сильно любит, что продолжается игра… И остановила ее! Неумело, глупо, поддавшись эмоциям… Она не дала ему возможности оправдаться, все объяснить… И исчезла… Это было самое тяжелое время в его жизни. Он остался совсем один – НЕ президент, НЕ сын, НЕ друг, и НЕ любимый мужчина. Катя оставила доверенность на имя отца, и тот назначил Воропаева исполняющим обязанности президента. Они с Романом остались без работы – не идти же на поклон к Сашке! Они и раньше больше соперничали, чем «дружили», хотя и выросли вместе – дружба была между их родителями. Настоящая, без кавычек. Дружить им приходилось из-за Киры – одному она была невестой, другому – сестрой. А соперничали из-за компании – оба мечтали о президентском кресле. Но ни дружба, ни соперничество не должны были , не могли так изуродовать их отношения – до каких-то пор вполне нормальные, дружеские… Стычки происходили регулярно, казалось на пустом месте, и была в них какая-то подоплека, понять которую Андрей не мог… Со своей стороны он всегда ждал от Сашки подвоха, был настороже, а Воропаев…он откровенно куражился, глумился над ним . Он будто знал какую-то тайну, дававшую ему превосходство над Андреем… Да… изменилась жизнь… Не стало должности, поубавилось, а затем и сошло на нет, число поклонниц. Ему-то они уже и не были нужны, он хотел только Катю, и никого более, а Роман переживал такой поворот… С Кирой он тоже окончательно порвал. И не только потому, что при голосовании – а Жданов-старший, предложив кандидатуру Александра, все же устроил голосование – она выступила за брата, а не за него. Главное было в том, что она не вызывала в нем больше ответных чувств. И если раньше он пытался изобразить что-то, то теперь не считал это нужным. Маргарита, конечно, звонила – мать есть мать, но она была далеко. Вскоре после Совета, как только Александр вступил в должность, они с отцом уехали в Лондон. И Кати рядом не было. Ее вообще в Москве не было! Пушкаревы от него скрывали место ее нахождения, а сама она не звонила. Прошла всего неделя, а в нем по отношению к ней сменилось столько эмоций и чувств: сначала он недоумевал, почему она так поступила – проще было поговорить и все выяснить, потом злился на нее – оставила его одного с его бедами, злость сменилась неверием – значит, не любила его, притворялась, хотела компанию заполучить! Последнее чувство было совсем мимолетным – не могла она этого желать, он же знал, ощущал ее как самого себя. Тогда что же? Обида? Или…неверие? Она не верит в его любовь? Но почему? Разве не чувствует ее? Боится… Ну конечно, она боится поверить… Если бы он сам все рассказал, она бы поверила, а так… Он все-таки нашел ее координаты! Помогла Елена Александровна, ее мама. Он пришел к ней, повинился, сказал то, что должен был сказать Кате, и она ему поверила! И сказала, что Катя в Египте, с Юлианой. А дальше – дело техники и связей! А у Малиновского связи везде! И он его друг! Все же друг … Уже на следующий день он был в Египте. Поселился в том же отеле, но на глаза Кате не показывался и из номера почти не выходил – наблюдал с балкона за ее передвижениями. Она изменилась: одежда другая, очки другие, и волосы не собраны в пучок, и тем более не заплетены в косички, а распущены по плечам или схвачены заколкой. Красивая она стала, современная! Но только внешне. Чувствовалось даже на расстоянии, что вся эта оболочка ее тяготит, держит в напряжении. Утром, выходя из отеля, она пугливо оглядывалась, одергивала свой наряд – непривычен он ей был. Днем он видел ее с группой участниц конкурса – и тоже она была скована, нерешительна. Не ее это дело – работа с людьми! С цифрами она расправлялась увереннее. Научится, конечно. Она девушка талантливая. В один из вечеров она вернулась не одна. Ее провожал молодой мужчина… Светлый такой, весь в белом – не человек, а ангел во плоти. Видимо они долго гуляли, а она не привычна к каблукам, устала. Он хотел понести ее на руках, подхватил уже, но Катя отстранилась, поправила платье, сняла туфли и пошла босиком. У него внутри все похолодело, руки сжались в кулаки, а ладони вспотели. Но пересилил себя, не кинулся к ней выяснять отношения, остался стоять у окна. Судьба его вознаградила – человек-ангел вышел буквально через минуту, и он смог вздохнуть полной грудью… * Катя вышла из отеля рано утром в пляжной панаме и сарафане – явно намеревалась позагорать на берегу. Он пошел следом за ней. Случайно, или нет, но он тоже был весь в светлом: белые льняные брюки, и белая же рубашка навыпуск, с короткими рукавами, и светлые сандалии на босу ногу. Шел в отдалении – пляж в это время пустынен и она могла заметить его. На берегу Катю ждала Юлиана. Они не стали раздеваться, встали на колени – Катя впереди, Юлиана за ее спиной. Виноградова что-то говорила, ритмично раскачивалась вместе с Катей, обхватив ее за плечи руками. Ясно! Очередное «колдовство». Юлиана склонна к мистицизму, заговорам, самовнушению. Однажды, перед Показом и на нем испробовала свои методы – топталась на его голой спине босыми ногами в такт восточной мелодии. Он тогда чуть не взвыл – мужик же! Но помогло! Он успокоился и провел Показ на уровне. Может и Кате поможет. От чего? От памяти о нем? Он решил подойти ближе, но Виноградова уже закончила, поднялась на ноги и Катю подняла. Развернула ее лицом к солнцу – и к нему! Он был между ней и солнцем, - чуть подтолкнула, а сама пошла в другую сторону. Они шли навстречу друг другу. Катя шла с закрытыми глазами, очень медленно, и что-то тихо говорила. Ветер доносил до него только отдельные слова, обрывки фраз. … «Ты обманул… был жесток… использовал»… … « Должна простить…Отпустить… Не хочу ненавидеть… Лучше любить»… - Я буду любить. Всегда, – в этот момент они оказались рядом. Она открыла глаза, но увидела в нем не реального человека, а призрак, вызванный ее сознанием. - Ты пришел… - Да, Кать. Я пришел… я очень виноват… - Я простила тебя. Я должна была простить, чтобы жить без ненависти. С любовью жить. Я все равно тебя люблю… - Я знаю… вижу… но я не достоин… Она вдруг очнулась, глаза ее широко раскрылись в изумлении – она осознала, наконец, что он реальный, и он здесь. - Андрей… Как ты здесь оказался? - Я приехал к тебе. Я должен тебе все объяснить… - Ты слышал – я простила тебя. Я тебя отпускаю… и люблю… - Ты любишь не меня. Ты любишь свою мечту. Ты сделала меня своим принцем, и его ты любишь. Его ты простила – мечта должна быть мечтой. А я не принц, я всего лишь человек. И не самый лучший. Но ты увидишь, я стану достойным твоей любви! Мы начнем с чистого листа. Как будто ничего не было. И ты… Ты полюбишь меня! Я сделаю все возможное и невозможное… Иначе я не смогу жить… Ты поможешь мне? - Да… Все напряжение, которое скопилось в ней, выплеснулось наружу слезами. Она плакала беззвучно, без всхлипываний и рыданий. Слезы просто текли по ее лицу, а губы улыбались – это были слезы очищения. Он стоял рядом. Сжимал ее в своих руках, но не делал попытки поцеловать – смотрел на ее слезы, глотал комок из них в своем горле, и крепче стискивал зубы, чтобы не дрожали губы – он плакал молча… * - Маргарита, позвольте выразить Вам… - Андрей вздрогнул от знакомого голоса, очнулся от воспоминаний, - перед ними стоял Воропаев. Говорит обычные в таком случае слова сожаления, а в глазах никакой жалости, только злорадство и опять же тайное превосходство. Но это только для Маргариты его истинные мысли – тайна. Для Андрея тайны уже нет… Это случилось вскоре после того, как Александр стал президентом – исполняющим обязанности, но это не существенно, фактически он и есть президент. Андрей зашел в кабинет, еще недавно бывший его местом работы, забрать свои вещи. Рабочий день закончился, в офисе никого не было. Даже Сашкина пунктуальная секретарша оставила свой пост – видимо Воропаев ее отпустил, иначе она бы не посмела. Александр сидел в кресле, откинувшись и положив ноги на стол. Курил трубку и пил коньяк. Изрядно уже выпил – бутылка была наполовину пуста. В другом состоянии он вряд ли сказал бы то, что сказал… Разумеется, он этого хотел! Какой смысл просто знать тайну? Если соперник не знает о ней, он не почувствует своей ущербности… И он не удержался, сказал. - Что, «сыночек», не ожидал от папочки? Думал, простит он тебя, думал ты единственный… А вот и нет! Нашлись и другие… - О чем ты? Кто – другие? - Я о сыновьях… которые любимые… -Чьих сыновьях? - Папочки нашего! Пал Олегыча! - Ты пьян! Совсем голову снесло… - Не веришь? Зря! Вспомни! С самого детства он меня больше любил! Тебя наказывал, а меня защищал! И в Гарвард отправил! И голосовал за меня! И компанию доверил! - Он жалел тебя. Из-за друга своего погибшего. - Неправда, он и раньше ко мне относился как к сыну… любимому… -Кто тебе сказал, что отец… что Павел Олегович… - Мама сказала… перед смертью…В той аварии отец сразу умер. А она некоторое время жива была. Недолго, но успела сказать мне: «Будет трудно, ты к Павлу иди. Он твой отец…» Андрей поверил сразу – не мог Сашка на мать такое наговорить, он ее боготворил. Да и память услужливо подсовывала картинки из прошлого – отец действительно относился к Сашке с бОльшей любовью. Теперь понятно, почему так происходило. Вина перед его матерью, которую он, видимо, любил, перед другом своим, которого предал, оборачивалась любовью к их, а, по сути, его сыну. Эта любовь была искуплением греха. А после гибели Воропаевых она дополнялась еще и любовью-долгом живущего по отношению к мертвым. Перед тем, как уйти, спросил - Отец знал, что ты знаешь? - Знал. - И когда ты ему сообщил? Когда тебе стало особенно трудно? - Перед выборами президента. - Надеюсь. Ты не будешь это афишировать? Тут ведь и твои родители замешаны. - Не буду, конечно. Именно из-за родителей. Из-за мамы. Я бы и тебе не сказал, если бы ты Киру не бросил. Еще и ребенка не признал. Не могу видеть твою счастливую физиономию! - Ребенок не мой! Я это знаю! - А чей-же? Павла что ли? - Ты что, совсем уж отца унизить хочешь? Не мог он с Кирой… он пожалел ее, дал ребенку свою фамилию. А чей ребенок, ты у Киры спроси. Ты же брат, тебе она скажет - В том-то и дело, что не говорит. И это подозрительно. - Ну, все, закроем тему. Будем считать, что братский разговор прошел в теплой, дружеской обстановке. - Ты не вернешься в компанию? - А ты этого хочешь? Боишься не справиться? - Справлюсь! И не надейся… - Тогда прощай! Все прошедшие годы Андрей боялся, что Воропаев нарушит свое обещание, и Маргарита узнает об измене отца, но Александр молчал. Тогда отец был жив, а теперь… Теперь он может заявить свои права. Он смотрел на Воропаева со страхом и мольбой, и лихорадочно думал, как остановить его в случае чего. Положение спасла Юлиана. Она вместе с дочкой и Романом подошла к Маргарите, они стали разговаривать, и Александр отошел. Вслед за ним ушел и Роман с девочкой – зачем ребенку участвовать в столь печальном событии. Андрей вообще удивился, зачем Юлиана привела ее? Она никогда раньше не появлялась в Зималетто с ребенком. Большинство и не знали, что у нее есть дочь. А если и знали, то понаслышке. А видели очень немногие. Ни Андрей с Катей, ни Кира, своих детей сюда не привели – они попрощались с дедушкой дома. В домашней обстановке все не так трагично. К ним подошла и Кира. Она вела себя здесь как полноправная невестка – сидела рядом с Маргаритой – по правую руку! Там Андрей должен был сидеть, по правилам, но не будет же он спорить. Он сел напротив. А Катя…. Она вообще старалась быть не на первом плане – не признали ее Ждановы-старшие, ну и ладно, что теперь сделаешь. Она бы вообще не пошла сюда, но папино воспитание не позволило – надо отдать долг уважения! Он отец ее мужа! Любимого и любящего! И она пришла, но держалась в тени, села за спиной Андрея, и чувствовала себя там в безопасности. Будто почувствовав, что без него ей неуютно, Андрей отошел от компании светских львиц во главе с матерью, и вернулся на свое место. Мимоходом дотронулся до жены, и она на секундочку, на крохотное мгновение прижалась к его руке, и обоим стало не так тяжело.