Тихий омут

Ольга. Ольга совсем другая, абсолютно ничего общего с Маргаритой. За годы работы в мастерской Милко она многое переняла от него, научилась одеваться со вкусом, но все равно кажется деревенской. Может, из-за прически? Она ее не меняет – коса вокруг головы. Была эта коса раньше как налитой пшеничный колос: желтая, объемная – пальцами не обхватишь, а теперь посветлела от седины, поредела, и все равно впечатляет, делает неповторимой. Черный кружевной платок, повязанный по-бабьи, делает ее похожей на бабульку. Так она и есть бабушка! А по годам она моложе Маргариты. С Павлом познакомилась совсем молоденькой – сразу после окончания школы приехала в Москву по лимиту. На хлебозаводе работала, по сменам, жила в общежитии. Работа тяжелая… Хорошо, подружка устроила в студенческую столовую. Там легче стало, да и сытнее. Из общежития пришлось уйти, комнату с той же подружкой снимали. В столовой она Павла и приметила. Она на раздаче стояла, на комплексных обедах: борщ, котлета с гарниром и компот. Питались здесь в основном те, кто жил на стипендию – им профком талоны на обед выдавал со скидкой. Все они были не здоровяки, а он особенно – худой, бледный… Жалела она его, порцию побольше накладывала, а то и лишнюю котлетку – он ее съедал до кассы. В тот год новогодний вечер в столовой организовали, и девушки столовские помогали в буфете – со столов убрать, закуски с кухни принести… А ей повезло, она в этот день выходная была и пришла как гостья. Подружка ей туфли свои одолжила и косу заплести не дала, распустила ей волосы по плечам – заставила всю ночь на бигудях мучиться. А хозяйка в платье ее нарядила. Она (хозяйка) портниха была «от Бога», шила самым изысканным модницам. Пожалуй, больше Ольга и не была такой красивой, как в тот вечер. Павел ее не узнал без белого колпака и форменной куртки. Пригласил на танец и тогда только разглядел. Потом они в буфете шампанское выпили за Новый год, а потом он пошел ее провожать… И остался… Подружка у кавалера своего праздновала, хозяйка к родственникам уехала. С тех пор они жили вместе – подружка перебралась к хозяйке в комнату, и у них образовалось свое жилье. Не даром, конечно. Кормила она всю их «семью». Пирожки, булочки к чаю, а то и второе – если не котлеты были в меню, а гуляш. Котлеты по счету делались, а гуляш можно было подливом разбавить, и сэкономить для себя – так все делали… А еще она хозяйке помогала с шитьем - оверложку, простые швы…Это ей большую пользу принесло – научилась она шить! А с Павлом все хорошо у них было! Дружно жили, любили друг друга…А что еще нужно? Дело молодое… Паша, наверное, стеснялся ее, с друзьями не знакомил. Она принимала это как должное – они студенты, у них разговоры умные, а кто она? Простая деревенская девчонка… В институте у него была своя жизнь, без нее. Он, когда в столовую приходил с друзьями, с ней даже не заговаривал, будто и не знаком. Такое бывает с выходцами из простых семей – они так стремятся «выйти в люди», что отрекаются от своих корней, или стесняются их, считают недостойными того окружения, в котором хотят, мечтают быть – вдруг «низкое» происхождение повлияет на их авторитет в кругу «высшего» общества? С годами большинство понимают, что авторитет, положение в обществе зависят не от этого. Но не все…Некоторые всю жизнь с презрением смотрят себе под ноги… А в молодости такое часто бывает… Причем именно с простыми людьми! Выходцы из того, «высшего» общества может, и относятся к простому народу с некоторым снисхождением, но никогда этого не показывают. Истинные же интеллигенты снобизмом вообще не страдают. А дома, в их «коммуналке» Павел был другим. Едва переступив порог, обнимал ее, и до самой ночи, до того момента, как оставались они наедине, все «прикладывался» к ней: то погладит по плечу, то поцелует в щечку, проходя мимо. А за столом… Они чаевничали обычно все вместе, коммуной. Каждый выкладывал свои припасы к чаю, или картошку жарили на большой сковороде, в праздники и выходные бывало и вино выставлялось. Сидели долго – шутили, смеялись своим шуткам, пели под гитару – хозяйка любила романсы петь и подыгрывала себе на гитаре, ну а про проигрыватель и говорить нечего - включен был постоянно. Разомлев от еды, Павел обнимал ее, клал голову ей на плечо и, казалось, дремал, или просто отдыхал от трудного дня. В такие моменты она просила подружек не шуметь, но он протестовал: «пусть поют, и ты пой. Очень мне нравится тебя слушать.» И она пела – проникновенно, с нежностью… Для него пела. И волосы его перебирала, и щекой терлась о его щеку… Счастливые были вечера! Лучше их ничего и не было в ее жизни. К весне откормила она его – поправился, посвежел лицом, даже ростом вроде выше стал – потому, как не сутулился больше, плечи распрямил. Мужиком стал. И она «поправилась» - ребенка ждала. Не ко времени, а что делать? Оба виноваты. Павел повел себя достойно – коли уж такое случилось, повел ее в ЗАГС, свадьбу сыграли, не пышную, конечно, но все у нее было: и кольцо, и платье белое. Родителей на свадьбе не было, ни ее, ни его. Молодежная была свадьба, студенческая: ребята и несколько девиц с его группы, и ее девчонки из столовой. Вначале все стеснялись – парни смотрели снисходительно, подружки ее или жались у стенки, или наоборот вели себя нарочито развязно. Она чувствовала неловкость за них, а Павлу было неудобно перед своими друзьями – не из их среды жену выбрал… Но потом все перезнакомились и так было весело! Замечательная свадьба получилась! Оказалось, что различия между ними такие незначительные, а общего у них так много. И главное из них - молодость! А с родителями потом познакомились. Съездили и в ее деревню, и в его городок, похожий на большое село. Там тоже праздновали, но те «свадьбы» не запомнились. Глебушка родился в срок. Здоровенький и спокойный – он им совсем не осложнил жизнь. И ночью не плакал, и днем сам с собой «гукал». С ним охотно оставались соседки, если ей нужно было сбегать в магазин за продуктами, или в молочную кухню за кефирчиком для ребенка. А потом она и на работу вышла – на одну стипендию не прожить. Старалась в разные смены с подружкой попасть, чтобы та приглядела за малышом. А если не получалось, хозяйка его в свою комнату брала, играл он там, на ковре, а чаще спал под стрекот ее машинки. Ольга в долгу не оставалась, по ночам строчила на машинке, «отрабатывала» услугу… Павел ребенком практически не занимался – у него учеба! Ольга, сама не имея образования, относилась к его учебе благоговейно, считала ее чем-то недосягаемым для простых смертных. Всю заботу о сыне, все хозяйственные дела, включая вопрос о деньгах – где и как их заработать, как растянуть от зарплаты до зарплаты, она взяла на себя – пусть Паша учится… Павел ей свою стипендию отдавал полностью, брал только на проезд и на обед, но сколько после этого оставалось? Он не спрашивал. А она не жаловалась – работала, подрабатывала (она уже неплохо шила, и брала несложные заказы – хозяйка ей организовывала), приносила еду из столовой. Она очень ждала окончания его учебы. Казалось, что тогда начнется настоящая жизнь: Павел будет зарабатывать, она тоже будет работать, но без подработки, нормально – отработала смену, и домой. И только домашние дела: заботы о сыне. о муже, обустройство их дома… У них ведь будет свой дом? Паше, как молодому специалисту, должны жилье дать. Мечтала она, да только не осуществились ее мечты. Павел получил распределение на подмосковную фабрику. Ее уговорил остаться пока в Москве – он устроится, и заберет их с Глебом! Не нравилось ей такое решение. Вместе спокойнее. Но перечить не стала – он муж, он лучше знает. Потянулись длинные, однообразные дни. Месяц шел за месяцем, а Павел все не забирал их – квартиру ждал хорошую. «Если въехать в коммуналку, - говорил, - так там и останемся. Лучше подождать!». Она ждала. Целый год! А когда дали квартиру, Павел развелся с ней, и женился на другой – на Маргарите… Вон она идет к ним. Зачем? Потребует уйти? Считает, что она подозрительно траурно выглядит? Так она не одна – весь женсовет в траурном наряде. Платки черные, конечно не на всех… Еще Машка только. Странно для ее характера… А вон и Юлиана! И тоже в черном! Как всегда элегантная – костюм, шляпа… Будто на подиуме. Только в черном. И дочка с ней… Большая уже… Сколько ей, лет 7-8? И Роман рядом. Почему они не поженятся? Столько лет вместе… И девочка его любит – за руку его держит, а не мать… Все вообще думают, что это его дочь, а она сомневается… Почему? Словами выразить не может, а сомневается…