Драбблы и мини по "Ведьмаку"

Мэва просыпается от поцелуя в плечо. Улыбается, не открывая глаз и подается навстречу ласке. Следующий поцелуй приходится в угол челюсти, а третий, уже совсем целомудренный, в висок королевы. Мэва открывает глаза и укоризненно смотрит на Рейнарда. Был редкий день, когда можно было никуда не торопиться и она с удовольствием начала бы его с занятий любовью. Но неподатливый характер Рейнарда проявлялся даже в этом, если сегодня у него настроение быть нежным, страстных порывов ждать уже не стоит. Мэва совершенно не жалела, что сблизилась со своим генералом, но частенько с улыбкой вспоминала слова Гаскона, что если бы не копье в гузне, с Рейнардом было бы намного проще. — Я чем-то рассердил Ваше Величество? — спрашивает Рейнард, заметив ее взгляд. Еще одна привычка, от которой он не может избавиться, это называть ее по титулу, а не имени, даже когда они одни. Хотя временами у Мэвы возникали подозрения, что он делает это, чтобы ее подразнить, но это же Рейнард. Рейнард и чувство юмора? — Не говори ерунды, — вздыхает она, откидывая одеяло и вставая с постели. Потягиваясь, подходит к открытому окну, из которого доносился птичий щебет, краем глаза ухватив ошеломленное выражение лица Рейнарда из-за ее внезапной наготы. Улыбается самой себе. Несмотря на возраст и многочисленные шрамы тело Мэвы не утратило ни одного из соблазнительных изгибов, отличавших ее еще в юности. В отличии от нее, Рейнард полностью одет и явно успел съездить куда-то с утра. Он подходит сзади и Мэва прикусывает губу в ожидании, что его руки лягут ей на плечи, но вместо этого на них опускается ткань расшитого пеньюара. Мэва застывает на мгновение, пытаясь не выдать разочарования. — Что-то случилось сегодня? — спрашивает она непринужденно, проглотив комок в горле. — Что побудило тебя подняться и уйти, не разбудив сперва меня? — Прибыл гонец от принца Виллема, — отвечает Рейнард своим обычным "рапортующим" тоном. — Рейд по южной границе прошел успешно, он вернется сегодня. — Прекрасно. — У Мэвы получается искренне улыбнуться. Она по-настоящему гордится успехами сына. — Значит, нужно подготовиться к встрече. — Я взял на себя смелость распорядиться насчет обеда, — говорит Рейнард. — Благодарю вас, граф, — натянуто улыбается Мэва, начинающая уже закипать от его тона и поведения. — В таком случае прошу вас оставить меня, дабы я могла одеться. — Не глядя более на Рейнарда, Мэва подходит к гардеробной и начинает решительно в ней копаться. Слава Мелитэле, после смерти Регинальда она смогла отказаться от надоедливых горничных, заявлявшихся к ней спозаранку, чтобы помочь с одеванием и прической, двумя вещами, с которыми, если не предвиделось официальных встреч, она справлялась самостоятельно с пятилетнего возраста. Рейнард некоторое время стоит за ее спиной, Мэва слышит, как он переминается с ноги на ногу, потом тихо вздыхает и выходит из покоев. Принц Виллем прибывает во дворец почти ровно в полдень. Его отряд въезжает во двор замка и Мэва, стоящая у дверей донжона, улыбается, глядя сверху на золотые кудри сына, на то, как уверенно он сидит в седле и как повинуются его люди любому слову своего принца. В последнее время Виллем здорово вытянулся, а месяцы в седле наравне с солдатами закалили его, как когда-то закалили Мэву. Он поднимает голову, видит ее и тоже улыбается. В этот миг мать и сын похожи, словно отражения в зеркале. Десятилетний Анси выпрыгивает неизвестно откуда как чертик из табакерки и бросается к брату. Ему тоже не терпится отправиться в настоящий рейд, он забрасывает Виллема вопросами, на которые тот не успевает отвечать и даже появление Мэвы, которая спускается во двор, заставляет его умолкнуть лишь ненадолго. Королева, приподняв бровь, осматривает свежий шрам на лице Виллема. Лицо того ненадолго принимает прежнее виноватое выражение, но потом он снова улыбается. — Всего лишь царапина, матушка. — Мэве одновременно хочется сказать ему, и чтобы он больше берегся и как она гордится им. Вечная борьба в ее душе - королева против матери. Всего на пару мгновений она позволяет себе задержать ладонь на щеке своего сына, той, где шрам, а Виллем кажется пораженным и этой короткой лаской. Потом она берет его под руку и они вместе идут во дворец в сопровождении Анси, который, в нарушение всех правил этикета, носится вокруг, поет и всячески выражает свой восторг по поводу воссоединения со старшим братом. — Ну вот и я, наконец, познала жребий старушки-матери, ожидающей сына из похода, — говорит Мэва с улыбкой. Виллем непочтительно фыркает, что приводит ее в тайный восторг. — Матушка, прошу вас, как любит выражаться мой сержант, не прибедняйтесь. Образ бедной старушки вам не пойдет, как бы вы ни старались. Смеясь, они переступают порог замка и Мэва натыкается взглядом на Рейнарда. Она тепло улыбается ему и его глаза теплеют в ответ. — Виллем, прошу, умойся, переоденься и спускайся в малую обеденную, — говорит она сыну. — Мы с графом Одо будем ждать там. Да, и возьми с собой Анси, его тоже не мешает привести в порядок, — добавляет она, оглядываясь в поисках младшего сына, но неугомонный чертенок, заслышав, что его собираются "приводить в порядок", тут же куда-то испарился. Мэва хмурится, размышляя, какие меры принять по воспитанию Анси, за время войны с Нильфгаардом, пока мать и брат отсутствовали, совершенно отбившегося от рук. Виллем, весело хмыкнув и склонившись в полупоклоне на прощание, отправляется в свои покои. — Могу я предложить проводить вас, Ваше Величество? — приблизившись, спрашивает Рейнард, который без доспехов движется если и не так тихо как Гаскон, то точно не напоминает звякающий тамбурин. — Да, конечно. — Мэва принимает предложенную руку. По дороге в обеденную Рейнард кратко докладывает ей о последних происшествиях в королевстве. В основном, все спокойно, страна продолжает восстанавливаться после войны. Где-то еще проявляются то отдельные шайки скоя'таэлей, то дезертиров, как та, в стычке с которой Виллем заработал свой последний шрам. Прежде Мэва отправилась бы разбираться с ними лично, но теперь ей еще не скоро захочется взять в руки меч. — Прекрасно, — заключает она. — После обеда рассмотрю проект Барнабы по улучшению наших мануфактур, потом нужно будет заняться прошениями, и, ах да, отправить послание Демавенду. Договор о транзите махакамской руды через его земли, поздравление с первой годовщиной его бастарда. Похоже, Демавенд к нему не на шутку привязался, наверняка Стеннис и королева в бешенстве. — Мне кажется, любой мужчина был бы рад ребенку от любимой женщины, — отвечает Рейнард. — Неважно, бастард он или нет. Мэва оборачивается и смотрит в его серьезное лицо. Так в этом причина его поведения? Он опечален, что она никогда не подарит ему ребенка? Она резко останавливается и притягивает его к себе. Рейнард с готовностью отвечает на поцелуй и Мэва успевает только порадоваться, что после войны количество прислуги во дворце резко уменьшилось и коридоры так пустынны, когда он прижимает ее к стене. Рейнард не красавец, его длинное и худое тело далеко от совершенства, но когда его губы с такой жадностью терзают ее собственные, у Мэвы захватывает дух от желания и, как в шестнадцать лет подламываются коленки. Рейнард вдруг отрывается от нее, тяжело дыша и упираясь сжатыми кулаками в стену по обеим сторонам ее головы. — Продолжим наш путь, — говорит он, переводя дыхание и отводя взгляд. Рейнард упорно молчит до самого прибытия Виллема. К счастью, принц, посвежевший и переодевшийся, присоединяется к ним всего через несколько минут и молчание не успевает окончательно стать неловким. Во время обеда Виллем рассказывает о положении дел на границе, о состоянии деревень, через которые проезжал отряд. Упоминает о своих подчиненных. Говорит о сержанте Уиллере, старом вояке, которого отправила с ним сама Мэва, чтобы в случае чего, у Виллема было у кого спросить совета. Между словами угадывается большее: привалы под открытым небом, тренировки с мечом, стычки с разбойниками, необходимость принимать трудные решения. Мэва довольно кивает. Покончив с едой, она задерживается в обеденной, чтобы дать указания дворцовой экономке. Выйдя же за дверь, слышит гневные слова Виллема: — ...осторожен! Не этого ли все от меня хотели? Не бывает воина без шрамов! А то что вы... мою... То что вы сблизились с матушкой не дает вам права вести себя, будто вы мой отец! — Кхм-кхм, — громко прокашливается Мэва, привлекая внимание. Покрасневший от гнева Виллем и побледневший Рейнард одновременно поворачиваются к ней с одинаковым выражением нашкодивших мальчишек. — Матушка... — начинает Виллем и замолкает. — Пойдем-ка прогуляемся, сын, — говорит Мэва. — Прошу нас извинить, граф. Виллем, красный теперь уже от стыда, идет следом за матерью. Мэва проходит чередой комнат и коридоров и выходит на крепостную стену. Прислоняется к зубцу и с удовольствием подставляет лицо солнцу. Виллем встает рядом. — Матушка, я должен извиниться, — говорит он. — Мне не следовало... — Не следовало, — соглашается Мэва. — Но ответь мне всего на один вопрос: Ты сомневаешься в Рейнарде? — В каком смысле? — Ну, раз ты знаешь, что мы с ним вместе, то как ты считаешь, я допустила ошибку, подпустив его к себе? Он может предать меня? Воспользоваться мной? Виллем тяжело вздыхает. — Нет, матушка, верность Рейнарда тебе не вызывает у меня сомнений. Но и ты пойми меня. Место отца ему не занять. — Не думаю, что он пытается. Что касается светлого образа твоего отца... Ты думаешь, Регинальд был мне верен? — поднимает брови Мэва. — Он привозил по фаворитке из каждого рейда. Странно, что после его смерти двор не переполнился бастардами, пытающимися урвать долю наследства. Я восемь лет была одна. Неужели ты осудишь меня за близость с мужчиной которого я, впервые в жизни, выбрала сама? — Дело вовсе не в этом, — говорит Виллем, помолчав. — Я искренне желаю, чтобы ты была счастлива. Просто... Думаю, я отнесся бы так к любому мужчине на месте Рейнарда. Я привыкну, со временем, — он смотрит ей прямо в глаза. — Спасибо, сын, — говорит Мэва и они одновременно шагают друг другу в объятия. Раньше Мэва могла при этом поцеловать его в золотистую макушку, но теперь они одного роста. Ее мальчик вырос. Поговорить с Рейнардом Мэве удается только поздно вечером, когда все дела закончены. Она знает, что он придет, ждет его и открывает дверь примерно на середине второго стука. Рука Рейнарда замирает на уровне ее глаз. — Добрый вечер, Ваше Величество, — говорит он. — Действительно добрый, раз ты все-таки соизволил ко мне придти, — соглашается Мэва, впуская его. — Я уже думала, то ли ложиться спать, то ли идти искать тебя. — Прошу прощения, что заставил ждать, — откликается Рейнард, выглядящий немного отвлеченно из-за ее волос, золотистым водопадом рассыпавшихся по плечам. Королева в простом домашнем платье выглядела, должно быть, действительно необычно для того, кто привык постоянно видеть ее в доспехах и при мече. — Я поговорила с Виллемом, — Мэва подходит столику с фруктами и напитками и наливает вино в два бокала. — Думаю, все наладится. — Даже не сомневаюсь в этом, Ваше Величество, — кивает Рейнард, подходя ближе и беря бокал из ее рук. — Думаю, сегодняшнее... происшествие было всего лишь результатом недопонимания. Я постараюсь сделать все, что от меня зависит, дабы избежать подобного в дальнейшем. — О. — королева задумчиво кивает в ответ на столь высокопарное заявление. — Ну, раз уж мы решили избегать всяческого недопонимания, может объяснишь свое поведение сегодня, да и вообще в последние дни? В глазах Рейнарда мелькает паника. — Ваше Величество, я... — Ты думал, я не замечу? У меня складывается ощущение, что я тебе вовсе не мила. Ты хочешь все прекратить? — голос Мэвы понемногу повышается. — Если так, то чего ради мы вообще начинали это? Боюсь, я слишком стара для обычных интрижек и если ты... — Она замолкает, когда Рейнард внезапно хватает ее за плечи и встряхивает. — Ради богов, замолчи, — просит он. — Я люблю тебя. Я... постараюсь объяcнить. — Я прошу прощения, — продолжает он. — Просто... Я чувствую, что становлюсь недостоин своей должности. — Он ерошит свои каштановые, с сединой, волосы и обращает на нее беспомощный взгляд. — Мне сорок лет, а я болен любовью. Прежде это не мешало мне выполнять мои обязанности, но теперь, когда вы позволили... Когда ответили на мои чувства... — Он замолкает. — И поэтому ты боишься лишний раз ко мне прикоснуться? — Мэва вскидывает бровь. — Поэтому прячешься за этикетом и отказываешься называть меня по имени? На лице Рейнарда застывает мучительное выражение. — Я понимаю, что веду себя недостойно, — почти шепчет он. — Ваше Ве... Мэва. Это безумие. Каждый день, постоянно думать о вас, о тебе. Если я не буду хоть как-то себя сдерживать, то просто утону в этом. — Да неужели? — заинтересованно говорит Мэва, подходя к нему ближе. — Последние двенадцать лет вы являлись в мои сны и когда сон стал явью... Мэва! — Продолжай, — подбадривает королева, положив ладонь на его междуножье и легонько сжав. — А что вдруг случилось с "Вашим Величеством"? — Великая Матерь, — бормочет Рейнард с закрытыми глазами, пока Мэва ласкает его сквозь штаны. — Так меня еще не называли, но сравнение мне по душе. — A d’yeabl aep arse! — обнаруживает Рейнард внезапные познания в Старшей речи. Отрывает от себя ее руки и крепко держит их, переводя дух. — А ты никогда не думал, что именно этого я от тебя и жду? — ласково спрашивает Мэва. — Мне никогда не случалось "болеть любовью", теряться в ней. Королевские браки не заключаются по любви. Регинальд мог быть другом, учителем, соперником, но не возлюбленным. Если только в первые пару лет нашего брака. Рейнард выглядит будто громом пораженным. Мэва прижимается к нему, обвивает руками. — Так что, если ты позволишь мне испытать это с тобой, я буду знать, что прожила жизнь не только королевой, но и женщиной. Рейнард молчит, только грудь его вздымается и опадает. Медленно он отрывает ее от земли, сжимая в объятиях, а потом подхватывает под колени и несет на кровать. Плащ с золотым шитьем улетает в сторону как простая тряпка, туда же отправляется дублет. Мэва хочет снять с себя платье, но Рейнард останавливает ее, задирает подол ей на голову, как какой-нибудь крестьянке на сеновале и прижимается губами к животу. В его поцелуях голод, они все больше напоминают укусы, а руки стискивают бедра Мэвы почти до синяков. Королева не остается в долгу, освободившись, наконец, от платья, она решительно стягивает с Рейнарда остатки одежды, прижимает его к постели и кусает в шею. Они катаются среди простыней, борясь за главенство, пока Мэва не подчиняется со сладким вздохом, когда его пальцы проникают в нее. Рейнард приникает губами к ее груди, рукой доводя до исступления. Мэва искусная воительница, силой не уступающая мужчине, но сейчас Рейнард легко удерживает ее, не позволяя метаться по кровати, направляя ее удовольствие. Через некоторое время она уже почти умоляет: — Хватит, Рейнард! Возьми меня уже! Пожалуйста! Черти бы тебя драли...Ах! — Граф продолжает терзать ее, упиваясь стонами Мэвы и звуками собственного имени, слетающими с ее губ. Лишь когда волна удовольствия захлестывает ее, заставляя выгнуться сильное тело, Рейнард накрывает ее собой. Королева кричит снова и снова, тонет в ощущениях. И в любви. Мэва может поклясться, что никогда никого так не любила, как своего чопорного военачальника, как и она, давно перешедшего рубеж зрелости. — Дьявол, Рейнард, — говорит она позже, лежа на постели и медленно остывая. Сил нет даже на то, чтобы подняться и смыть его семя с бедер. — Если мы продолжим в том же духе, я начну похищать тебя с заседаний государственного совета. — Вот видите, Ваше Величество, — скорбно говорит Рейнард, лениво целуя ее в плечо. — Именно поэтому я и говорил о необходимости контроля. Боюсь, что искушение это то, с чем, находясь рядом с вами, я сталкиваюсь каждый день. Мэва подозрительно смотрит на него. На лице Рейнарда нет улыбки, но в этот раз она абсолютно уверена, что он ее дразнит. Но не обвинять же его, что все это время он скрывал наличие у него чувства юмора. Поэтому она просто тянется к нему с поцелуем. — Это было непередаваемо, — сообщает она. — Но, я надеюсь, ты еще не собираешься уходить, потому что я предлагаю чуть позже продолжить. — Ни в коем случае, — отвечает он успокаивающим тоном и, прежде чем Мэва успевает уточнить, снова целует ее.