Моя вина...

      "И так сойдёт!" — сказал Уинстон Черчилль, закрывая книгу по истории, где теперь вместо старого портрета прекрасного, как его всё время называл Альберт, Исаака Ньютона был Фрейд с длинными волосами. А Эйнштейну не сойдёт... Прямо сейчас он лежит рядом с обездвиженным телом своего вайфу кумира и всё ещё пребывает в шоке. — Эйнштейн, возвращаемся домой! Вставай с земли и пойдём! — Окликнула его Таппути. — Вы идите... Я вас догоню... — с нотками безразличия и печали ответил юноша сиплым голосом. — Хех, ну ладно. — она сказала это так, словно ничего и не произошло. Вся команда друзей, кроме Альберта, направилась назад к наукомобилю. — Ты уверена, что с ним всё будет хорошо? — с волнением в голосе спросил Никола Тесла. — Уверена. — твёрдо ответила она. — Он раньше и похлеще лажал, и ничего! Эйнштейн продолжал лежать где-то около двух минут.

***

      Черчилль отправился встречать команду, которая только что вернулась. Направляясь к ним, Уинстон был уверен, что Эйнштейн довольно быстро примет и смирится со своей ошибкой. Он всегда так делал. — С возвращением, "Друзья Супер Учёные"! — поприветствовал их премьер министр Англии. Наукомобиль был довольно поломан, но это поправимо, к следующей миссии будет как новый. — Пусть всё пошло не по плану, но, в принципе вы хорошо справились с миссией. — "Хорошо справились". От этого у Эйнштейна будто появился ком в горле, ему неприятно и отвратительно слышать такую похвалу после случившегося.        Черчилль, увидев выражение лица юноши, решил попытаться приободрить его, иначе Уинстон будет плохим наставником. — Альберт, ты... — Черчилль подошёл к юноше, но тот обошёл наставника и топая ушёл к себе в комнату. Спустя две минуты из неё был слышен взвыв: Альберт горько заплакал. Это было довольно громко, скорее всего он плакал под своей дверью. Это было тем, чего никто не ожидал. Альберт Эйнштейн никогда не плакал со своих ошибок. — Я пойду поговорю с ним, — вставая заявил Зигмунд. — Фрейд, — со спокойным голосом остановила его Кюри. — дай ему успокоиться хоть немного... Пожалуйста, — добавила Мария с всё тем же спокойным выражением лица, во взгляде которого, однако, Фрейд увидел печаль и переживание. — Мария, ну я же психиатр, я с этим справ... — Фрейд не успел договорить, как его прервал ещё более громкий крик Альберта, за которым последовали очередные всхлипы и звук удара чего то об пол, скорее всего часов. Зигмунд вздохнул и сел обратно: "Ладно... Но если через пять или десять минут он успокоится, то говорить с ним пойдёшь ты, ведь ты это и предложила. Если не получится, пойду я", — в ответ на это Мария лишь кивнула.       Все стали терпеливо ждать. На протяжении всего времени ожидания Черчилль наблюдал за поведением "Супер Друзей Учёных": каждый вёл себя по своему. Фрейд спокойно сидел и иногда что-то записывал в свой блокнот, Тесла сидел с печальным и соболезнующим лицом, Чарльз сидел рядом с Кюри у которой был взгляд волнения, а Таппути же спустя минуту ушла к себе. Иногда некоторые из них вздрагивали от звуков кидания предметов об пол, один раз даже был звук бьющегося стакана.       Вскоре, через несколько минут, пять или шесть, как посчитал Черчилль, крики и плач поутихли. Ещё одну минуту все прислушивались, точно ли Эйнштейн успокоился. — Кажется, он закончил. — прервал тишину Тесла. — Что ж, Мария. Удачи. — сказал Уинстон. — Даже не знаю... — засомневалась Склодовская, — Может всё же лучше Фрейд пойдёт...? — в этот момент на её плече оказалась рука Дарвина, в знак веры в неё. — Ты справишься. - мягко сказал Чарльз, улыбаясь ей. Мария вздохнула и улыбнулась ему в ответ. — Хорошо. — сказала она. Кюри прошла к двери в комнату четырнадцатилетнего. — Эйнштейн? — тихо постучавшись сказала Кюри. Не услышав ответа, она открыла дверь и вошла. — Мы услышали твой плач и мы... — закрыв дверь, Мария удивилась, в плохом смысле этого слова. В комнате четырнадцатилетнего клона и раньше была не идеальная чистота, но сейчас тут словно ураган пронёсся. На полу были раскиданы книги, которые Альберт всегда аккуратно ставил в стопочку. Тетради с записями и различными формулами были там же, некоторые были порваны или помяты. Лампа в виде Исаака Ньютона была кинута на пол, и, похоже, ей потребуется новая лампочка, если судить по небольшим осколкам стекла рядом с ней. Рядом с прикроватным столиком был разбитый стакан, а в половине метра от Эйнштейна были разбитые часы. Сам же Эйнштейн лежал на полу рядом со своей кроватью спиной к Склодовской.       Поздно осознав, что к нему вошли, Альберт поднялся на колени и лицом развернулся к женщине. Лицо Эйнштейна было заплаканным и чуть покрасневшим, глаза юноши были красные, и время от времени он пошмыгивал носом. — М-мария...? — спросил он, начав вытирать лицо руками. Когда он убрал правую руку и начал вытирать глаза тыльной стороной левой руки, Склодовская увидела то, от чего она малость дрогнула. По руке Альберта текла кровь, обильно идущая из ладони, в которой также было несколько осколков стекла.