Три с половиной часа спустя.
Парень несколько раз останавливался, чтобы ослабить шарф, ждал, когда кровь напитает рану, и снова туго затягивал его. Он с надеждой вслушивался в её сердцебиение и неровное, тихое дыхание, мгновение радовался, что ещё не всё потеряно и снова подхватывал девушку на руки. Блёклое утро охватывало Штаб, солнце ещё не взошло, да и вокруг было довольно тихо: спали все, кто мог, кроме стражников на воротах, хотя и те уже откровенно клонили головы, не в силах дождаться смены. Чёрная тень покинула опушку леса и торопливо двигалась в их сторону. Кто-то всё же проявил чудеса внимательности и ткнул ближайшего дремлющего стража. Удостоверившись, что оба видят начальника гвардии Теней, они бросились открывать ворота. Невра про себя сердечно поблагодарил их за расторопность и, поняв, что они смогут его услышать, крикнул ближайшему стражнику: - Бегом будите Эвелейн! Через пять минут в Лазарете! - заспанный брауни с ярко-оранжевыми рожками на голове с секунду оценивал ситуацию и, заметив на руках Невры кровь, помчался в Эль. Ему потребовалось несколько минут, чтобы добраться до комнаты целительницы и без стука ворваться в неё. Он растормошил недовольную эльфийку, кратко обрисовал ей ситуацию и был грубо выгнан из комнаты. Через несколько минут девушка подбегала к лазарету, где уже стоял нервный Невра и, открыв дверь, забежала внутрь. Парень уложил бледную Айлани на ближайшую кушетку и тут же был почти вытолкан наружу. Он прижался к стене, сполз на пол и обхватил голову руками, поставив локти на колени. Вампир корил себя за то, что не был достаточно внимателен, лихорадочно рассуждал, что всего этого можно было избежать. Потихоньку приходило понимание, что он крайний эгоист, который не имеет права кого-то любить, пока думает только о себе. Минуты начали сливаться в часы, парень погрузился в себя и ничего не замечал вокруг, стараясь скрыться от реальности. Эвелейн тем временем раздела девушку, успела ужаснуться ране, промыла её и весь торс большим количеством розоватой воды, смазала укус толстым слоем противно пахнущей зелёной каши, туго перемотала всё чистыми бинтами и недовольно вздохнула. Обмыв девушку, ибо негоже грязной в Лазарете лежать, она сложила пыльные вещи в тумбочку рядом с кушеткой, аккуратно приставила к ней ножны с мечом и с секунду раздумывала над тем, что сделать с рюкзаком. Лекарь вышла с ним из лазарета и, недовольно осмотрев Невру, поставила рюкзак рядом с парнем и ушла досыпать положенные часы, посчитав, что сделала для девушки всё, что могла на данный момент. Айлани осознала, что в её погруженном в темноту сознании стало тепло, она не хотела о чём-то думать, покидать уютное и спокойное место и просто отдыхала. Сердцебиение девушки было неприлично медленным, дыхание ещё медленнее, но больше ничего не прерывалось, кожа была бледна не так смертельно, да и губы из синих окрасились в белый. Большой пучок не мешал ей утопать в большой лазаретной подушке, плотное одеяло приятно грело, и этого было достаточно, чтобы не приходить в себя в мире, столь нервном и почти враждебном по отношению к ней. За дверью Невра судорожно вздохнул, на автомате выпотрошил вкусно пахнущий рюкзак, уничтожил оставшиеся бутерброды, которые не портились, потому что Каруто знал несколько заклинаний, и снова ушёл в себя. Сознание было далеко, в ледяном и тёмном лесу. Его крепко держало там чувство вины, и, казалось, ничто не способно вернуть парня. Он поёжился от далёкого холода, обхватил плечи руками и устало закрыл глаза.***
На четыре часа позже.
Штаб охватило утро. Солнце билось во все окна с ярким солнечным упорством и не останавливалось, даже наткнувшись на плотные ночные шторы. Первые проснувшиеся уже плелись сонными мухами по коридорам, те немногие, что проходили мимо лазарета с удивлением поглядывали на непривычно бледного Невру, уставившегося в одну точку и пропитанного отчаянием. Они не решались подходить и, тем более, спрашивать, что случилось, обходили его, прижимаясь к перилам, и шли дальше в лёгком беспокойстве. Вскоре от недолгого и мутного сна очнулась и Эвелейн, умылась, оделась и, вздохнув, отправилась к своему единственному на данный момент пациенту. Добравшись до лазарета, она с укором посмотрела на мрачного парня, покачала головой и проскользнула в палату. Сняв бинты, целительница с удовольствием обнаружила, что вся кашица впиталась в рану. Часть сосудов уже восстановилась, часть закупорилась, останавливая кровотечение, и тоже потихоньку росла заново. Мышцы и связки регенерировали быстро и с завидным упорством. Удовлетворенно улыбнувшись, она намешала ярко-оранжевую субстанцию, пахнущую фиалками, и нанесла её на укус. Это должно помочь ускорить процесс восстановления. Она перетянула всё свежими бинтами и села за стол под окном, чтобы заполнить отчёт и расписать расход лекарств. Смерть её подопечной явно больше не угрожала. «-Где я? Тут так тепло и уютно. Кто я? Темно и ничего не видно. Мама? Хочу домой….» - Айлани потихоньку смирилась с темнотой и уютом вокруг, её больше ничего не интересовало, и она погрузилась в глубокий сон с яркими, красочными видениями, которые повествовали о возвращении домой и воссоединении с семьёй. Лишь какое-то зудящее чувство, что что-то не так, не давало девушке покоя – она никак не могла вспомнить, откуда же она вернулась. Но мысль была вскоре забита в угол сознания, и маленькой фейлин стало абсолютно всё равно. Она наслаждалась галлюцинацией и купалась в лучах несуществующего солнца. Невра ещё не пришёл в себя и по тысячному кругу проматывал в голове страшную сцену, когда кто-то прижался к нему слева и положил голову на плечо. Парень безразлично осмотрел нарушителя его одиночества затуманенным взглядом. - Дана. Ему было абсолютно всё равно на хвостатую. Он даже немного злился на неё, желая выместить всю свою боль на ней и мысленно огрызался на себя, с укором замечая, что девушка ни в чём не виновата. Маленькая брауни уверенно изогнулась и потянулась поцеловать своего любовника, аргументируя для себя это тем, что это поднимет ему настроение. Она не знала сложившееся ситуации, и ей было абсолютно на неё наплевать. Ею двигало только нарастающее желание. – Уходи. Холодное презрение больно стегнуло Дану, губы удивлённо застыли в сантиметре от его губ. Невра отвернулся и снова уставился в одну точку, из-под полузакрытого века мелькнул погасший серый глаз. Брауни несколько секунд обдумывала произошедшее, нервно махнула хвостом, не торопясь встала на ноги и направилась в сторону кухни. Прошло минут десять, слившиеся для парня в пару секунд, прежде чем она вернулась и поставила рядом с ним открытую стеклянную бутылку земного пива. Тёмное, не фильтрованное. Уникальная и дорогая вещица здесь – Дана явно не бедствовала. Запах вскоре привлёк вампира, и он медленно принялся опустошать стекляшку горького, мутного напитка. Мико, начальники остальных гвардий и их заместители вскоре были посвящены в ситуацию. Они толпой пришли к Невре и попытались достучаться до него. - Невра, тебе нужно выспаться и привести себя в порядок! – Мико была настойчива, но не старалась командовать. Она с недовольством осматривала почти пустую бутылку, но, понимающе вздохнув, предпочла закрыть на это глаза. - Ты выглядишь ужасно. Не загоняй себя, – Эльф давно потерял свою учтивость, но в этот момент попытался выдавить из себя самое безобидное. Невра безразлично хмыкнул и закрыл серый глаз. Валькион отлично понимал состояние Невры. Он присел на одно колено и положил тяжёлую руку на его плечо. Вампир устало посмотрел на Обсидианца и тот ободряюще улыбнулся. Встав, он подхватил потрёпанный рюкзак и недопитое пиво и медленно направился в свою комнату, больше похожий на приведение, чем на живое существо.***
Восемь часов спустя.
Помывшись и выстирав всю пыль из вещей, Невра переоделся в просторные чёрные штаны и облегающую чёрную майку, и теперь спал сидя в кресле. Отпечатавшееся на лице презрение к себе и усталость отталкивали: мало, кто раньше видел начальника Теней в таком состоянии. Дверь открылась медленно, без скрипа, и комнату залил розово-оранжевый свет. Парень походил на отличную восковую фигуру. Тонкая бледная рука легла на его плечо и нежно потрепала. Шаткий сон разрушился, и Невра открыл мутно-серый глаз, всё ещё наполненный отчаянием. Над ним склонилась девушка странного вида: у неё были два длинных хвоста волнистых волос разных цветов, розового и черного, изумрудные глаза и заострённые уши, пёстрая одежда чёрно-розовых тонов с золотистыми и серебряными элементами. Она выглядела грустной и обеспокоенно поджимала бледные губы. - Карен, - тихий чуть хриплый звук сорвался с его губ. Он безучастно ждал, пока вампирша что-нибудь скажет. - Её состояние полностью стабилизировалось, но она не приходит в себя, и мы не можем её разбудить. Он несколько мгновений переваривал новую информацию и после сорвался с места, чуть не сбив девушку с ног, и, не обувшись, помчался в лазарет. Карен старалась не отставать от начальника и бесшумно скользила за ним тенью... если у приведений вообще есть тени. Влетев в лазарет, он застал там разномастную толпу: Эвелейн, Мико, Валькион, Эзарель и даже Лейфтан столпились вокруг одной кушетки. Айлани была бледна, но выглядела умиротворённо. Она не хмурилась от боли или неудобства, не поджимала губы. Расслабленные руки лежали поверх одеяла, и на открытом плече можно было увидеть небольшое углубление под бинтами – почти заживший укус отразил чудеса регенеративных свойств местных лекарств. Эвелейн с грустью осмотрела внешний вид вампира и, подумав с секунду, принялась выгонять всех из лазарета, вышла сама и закрыла дверь. Невра, не обратив никакого внимание на эту суету, принёс из глубины кабинета второй стул и сел ближе к изголовью кушетки, закрывая от девушки солнечный свет, который она жутко не любила. В голове всплыло воспоминание: они медленно идут по аллее от музыкального сада до Штаба, Айлани нервно щурится на солнце, раздражённо трясёт хвостом, когда думает, что парень её не видит, но продолжает с ним неторопливую беседу о чём-то несущественном и даже глупом. На сердце стало тепло, впервые за долгое время. Он вспомнил, как она, молча, надув губы и стараясь не показывать настоящих чувств и намерений, делилась с ним десертами. Как он несколько раз смог её рассмешить, и звонкий смех, похожий на звон серебристых колокольчиков, был прекраснее всех. Его переполняла любовь к земной и странной девушке, она окрыляла его: долгое время он не чувствовал чего-то подобного. Он склонился к ней, поцеловал в лоб и вновь улыбнулся. - Айлани, я тебя люблю, - прошептал он ей на ухо. Положив руку на её бледное запястье, слегка сжал его. «Счастливая картина пикника с семьёй показалась девушке страшно фальшивой. Она рассматривала будто наклеенные улыбки родителей и не понимала, что происходит. Кто-то позвал её по имени. Тихий, еле слышный, шёпот. Она знала этот голос, помнила до мельчайших мелочей. Стало трудно дышать, картинка окончательно выцвела и застыла. «Я тебя люблю». Видение рассыпалось сотней стеклянных осколков, сознание заволокла почти осязаемая тьма. Девушка чувствовала себя запертой в комнате, чьи стены, быстро начавшие сжиматься, отражали от себя звонкое эхо трёх слов. Она не понимала, что происходит, силилась вспомнить, чей это голос, такой знакомый тёплый и даже… родной. «Невра!». Темнота рассеялась, девушка смогла открыть тяжёлые веки». Последний звук имени слетел с её губ, Айлани вдохнула полной грудью, пощурилась от лёгкого дискомфорта в плече и бросила на парня хитрый взгляд. Невра выглядел ошарашенным, но подрагивающие губы выдавали волны клокочущих в нём чувств. Она уткнулась взглядом в потолок и, стараясь не смотреть на вампира, улыбнулась: - Я тоже тебя люблю.