Вторая жизнь

Где-то на побережье в Средиземном море и на границе с Испанией, где простирается Пиренеи, Оскар родила своего первого ребенка. Они добирались шестнадцать дней от Парижа до этого места. Это была рыбацкая деревня, недалеко от порта, с небольшой церковью и любезными жителями. Все они были приятно восприняты, и никого не заботило о том, кто была на самом деле Оскар. Они видели её как благородную даму, которая хотела провести здесь месяцы своей беременности - не более не менее. Жизнь здесь на юге была иной, чем там, недалеко от Парижа. Люди жили от рыболовства, животноводства и землепользования. Но и здесь налог жал. Первые несколько недель Оскар и её спутники жили в постоялых дворах. До тех пор, пока дом богатого, одинокого и умершего фермера не появится на продажу. Дом был невелик, но этого было достаточно для компании из семи человек. На первом этаже была кухня, которая также служила столовой. Три комнаты были определены для мадам де Соиссон, Диане и Алана. Наверху было ещё три комнаты. Середина использовалась как салон, а в других комнатах находились две пары. Женщины заботились по дому и о Оскаре. Мужчины о экономики и остальном. Мадам де Суассон нашла в окрестностях одну женщину, которая также была активна в деревне как акушерка. С тех пор неделя не проходила без её посещения будущей матери. Примерно на четвертом месяце можно было заметить маленький животик у Оскар. Неохотно, но ради будущего ребёнка, Оскар носила одежду для беременных. Это было необычное зрелище и нечто совершенно новое - для неё, а также для её мужа и её друзей. И внезапно ей нельзя было напрягаться, надо было хорошо есть, ходить каждый день на свежем воздухе и нельзя было расстраиваться. Оскар стоически слушалась, но держала команду в доме. Андре ошеломил её преувеличенной заботой, которая приносила ему какие-то кривые взгляды или одно или другое сдержанное ворчание от неё. В ближайшие несколько месяцев Оскар стала ещё более угрюмой, о чём она не могла объяснить сама. Андре приходилось многое от неё испытавать, но он терпел всё со сдержанностью. Он просто слишком любил её. И, судя по словам акушерки и мадам де Суассон, её паршивые настроения были связаны с беременностью. Но они пообещали ему, что его жена станет прежней, когда родится ребёнок. Весной 1783 года, точнее, в расцветающем мае, это было окончательное время. Девять месяцев прошли, как будто в полёте. Женщины позаботились заранее о том, что бы мужчины не находились в доме. Они должны были позаботиться о Андре и вывезти его на пляж - далеко от дома, чтобы он не слышал мучений своей жены. Оскар хотела его в такой час, но это было неуместно. И со знанием о его чувствительной стороны она согласилась. Он наверняка упадёт из-за заботы о ней, и она не хотела этого. У Оскара всё ещё был образный образ того, как он упал с седла после её признания. Она справится и без него. Её ведь недаром научили быть боевой, бесстрашной и сильной. И она такой была, несмотря на её нежное телосложение и куполообразного круглого живота. Теперь её ребёнок искал выход из материнского тела, и она перенесла роды без трудностей. «Это мальчик!», возразила радостно акушерка. Полненькая и дружелюбная женщина средних лет, с которой мадам де Суассон уже успела подружиться. «Замечательно!» Оскар легла назад в подушки и закрыла глаза на мгновение, чтобы снова найти более спокойное дыхание. Однако громкий рев младенца не позволил ей отдохнуть и испугал её немного. «Рожденный командир!», пробормотала Оскар и должна была улыбнуться. Она, выросшая как мужчина, потому что у её отца были только дочери, родила давно желаемого наследника! Что сказал бы её отец на это? Нет, она не должна думать о нём и о дворе! Теперь пришло время наслаждаться счастьем матери с мужем! Ревущее существо было как раз омыто мадам де Соиссон в большой миске. Тем же временем, акушерка заботилась о матери. Диана и Розали убрали все кровавые следы, оставленные рождением. Через несколько минут всё было сделано. Сидя на кровати, под одеялом и в новой рубашке, Оскар откинулась на подушки. Ей дали успокаивающий чай, для её тела и разума, который она сразу же с хотением пила. Позаботившись о матери, акушерка вернулась к новорождённому, который был завернут в мягкие полотенца после мытья. Он кричал без остановок. Мадам де Соиссон принесла его к кровати Оскара. «Ему нужно материнское молоко.» «Материнское молоко?» Оскар застенчиво покраснела, хотя она всё ещё была немного красной от родов. Медленно, однако, её кожа возвращалась к нормальному цвету. Оскар механически протянула руки к ребенку. Она хотела увидеть его - узнать, кто жил в ней в течение девяти месяцев, из-за кого у неё был такой большой живот, и ей приходилось переносить одежду для беременных. А также из-за кого она сводила своего мужа с её капризами и пререканием с ума. «Вы должны дать ему свою грудь.» Мадам де Суассон показала ей, как правильно держать ребёнка и осторожно положила его в локоть матери. Оскар расстегнула вырез её рубашки и прислонила ребенка, как ей сказали. Малыш внезапно замолчал, когда получил материнскую грудь и принял её с удовольствием. Несмотря на небольшую грудь, у Оскара было достаточно молока для него. «Это щекочет!» Она рассмеялась и с любопытством смотрела на сосательного, пухленького существа в руке: Малыш был почти таким же большим, как и её предплечье. Нежный, светлый пух покрывал его голову. Оскар осторожно погладила его по щеке указательным пальцем, и её пряди волос потянулись вперед. Её ребёнок помахал своими крошечными руками в воздухе и запутался в них. Оскар отпустила его руку и засунула свои волосы за ухо. «Либо кушать или сражаться. Нельзя делать то и другое, в одно и тоже время», сказала она с усмешкой, нежно держа в руке его кулак. Её голубые глаза сияли от гордости, чего она не замечала. Снаружи, за пределами комнаты, раздались бурные громыхания и тяжёлые шаги. Оскар закатила глаза и вздохнула. «Разве нельзя быть немного тише?» «Это могут быть только Алан и Бернард», предположила Диана с ласковым взглядом на мать и ребёнка. «Они определенно пытаются приручить Андре», добавила Розали. Её глаза сияли не менее очаровано и нежно. «Вы ведь хотели, чтобы он остался за дверью, пока Вы не позовёте его.» «Бернард и Алан должны оставить его в покое, иначе они будут иметь дело со мной!» Оскар проворчала несерьезно и немедленно смягчила свой голос: «Хорошо! Андре может зайти. Но только он!» «Хорошо.» Мадам де Суассон кивнула её дочери и Розали. «Мы оставим их одни.» Акушерка подошла к кровати ещё раз и посмотрела на младенца экспертным взглядом. «Он здоров и силен. И Вы тоже хорошо выглядите, мадам. Я приду завтра утром. Но если Вы нуждаетесь во мне, то просто отправьте мне Диану или Розали за мной. Теперь отдохните.» «Спасибо Вам от всего сердца.» Оскар показал ей чистую улыбку. «Как только я встану с постели, конечно, я Вам хорошо заплачу.» «Это не торопится, мадам. В первую очередь, меня интересует Ваше и Вашего ребёнка благополучие», сказала акушерка попрощавшись доброй улыбкой и, как только она вышла из комнаты, коричневая голова Андре заглянула через щель открытой двери. «Можно мне войти?» «Если я за тобой позвала, мой муж», поддразнила Оскар с кровати. Андре закрыл за собой дверь и тихо подошёл к кровати. Его глаза фиксировались только на его жене и на то, что пило её грудь. Он знал, что у неё была пытка позади неё, и теперь она должна была быть измучена. От рассказывания он уже знал, насколько болезненными могут быть роды. У Оскар он этого не видел, его друзья позаботились об этом и держали его далеко от дома. Когда он больше не мог выдержать и сбежал от них, всё было уже закончено. На каждом шагу он подробно изучал свою жену и ребёнка. «Вы в порядке?», спросил он Оскара беззаботно на середине пути. Оскар была здорова и преследовала его каждое движение глазами орла. «Не беспокойся. Все в порядке. Садись и сделай мне компанию.» «С радостью» Андре верил ей, потому что он не замечал ничего заметного на ней. Он осторожно сел на край кровати и не смел двигаться. Счастье отца казалось ему непонятным. Наблюдая, как живот Оскара растёт каждый месяц и зная, что что-то там развивается, двигалось и пинало - это было одно. Но способность видеть результат своей концепции своими глазами было чем-то совершенно другим. Это было неописуемое чувство гордости, неверия и эмоций. «Он замечательный», прошептал он через короткое время. «У него твой цвет волос, любимая.» Он поднял указательный палец и осторожно погладил его по мягкому бледно-золотистому пуху. «У него есть твои привычки в еде», заметила Оскар. «Почему ты так думаешь?» Андре вопросительно посмотрел ей в лицо. Его пальцы почти не ощущались на голове ребёнка. «И как ты это узнала?» «Он сосёт, как ты.» Оскар ухмыльнулась и тут же снова сделала серьёзное выражение: «Но теперь всё закончено с этим. Акушерка сказала, что пока я кормлю, то мне нельзя тебя ко мне подпускать. Это означает, что мы можем спать в одной постели, но не ... ну, ты знаешь ... » «Жаль ...», возмущенно вздохнул Андре. С тех пор, как её живот начал расти, она не позволяла ему приблизиться к ней. Она боялась, что дикая страсть может нанести вред ребёнку. Удивительно, но, что совсем не соответствовало её характеру, она была дотошна, чтобы повиноваться всем, что было рекомендовано акушеркой или мадам де Соиссон. «И как долго длится кормление?», спросил он, подсчитывая в уме, сколько времени ему придется ждать. «Мне сказали, что это варьируется от ребёнка к ребёнку и от матери к матери.» «Хорошо», согласился Андре. Когда придет время, тогда оно придет. В своей ранней жизни ему пришлось ждать двадцать лет, чтобы Оскар призналась ему в своей любви и провела с ним одну ночь, прежде чем смерть налетела на них обоих. В этой жизни ему пришлось ждать девять лет, и значит, переживет и несколько месяцев грудного вскармливания. Главное, они были настоящей семьей! Андре изменил тему, чтобы не уточняться: «У тас уже есть имя для него?» «Нет, еще нет.» Оскар небрежно подняла и опустила плечи. «Я оставляю тебе выбор.» «Хм ...», усмехнулся Андре. Он посмотрел от матери на ребенка и от ребенка на мать. «Как насчет Оскара?» «Почему Оскар?», спросила его жена и нахмурилась. «Достаточно, что меня уже так зовут!» «Это правда, но я просто подумал, что не помешает назвать и настоящего мальчика этим именем.» «Андре!» Оскар наказала его резким взглядом, но больше не выдержала и рассмеялась. Её плечи тряслись, и её ребенок пискнул на её руке, чувствуя беспокойство во время питья. Оскар успокоилась и нежно положила руку на щеку мужа. «Я согласна с твоим выбором, мой любимый. Почему бы и нет? Мы всё равно его будем любить.» «О, моя дорогая Оскар ...» Андре ещё больше одолела его чувства. Он потянулся к ней лицом, но как только он прикоснулся её губ, он остановился. «Можно я тебя поцелую? Или это также запрещает грудное вскармливание?» Оскар посмотрел на его черты, как будто задумалась об этом. Её рука теперь гладила его щеку, прошла мимо его мощной шеи и осталась неподвижно на затылке. Уголки её рта слегка поднялись вверх. «Можно», радостно сказала она, уже сама прижимая свои губы к его губам. - - - Следующие месяцы совместного счастья неслись ещё быстрее, чем это нравилось супружеской паре. Их ребёнок рос и процветал великолепно. Оскар снова одела мужскую одежду и начала заботиться о людях в деревне, которые были самыми бедными из всех. Её уважали и ценили за это. Андре и их сын находился с ними почти всегда и везде. Диана и Розали были выбраны нянями и заботились о малыше, не переставая. Мальчик вскоре стал дорогим для всех жителей дома и даже для соседей. Он изучал мир вокруг него с любопытством. Сначала глазами и запригными движениями его конечностей. Затем, прикасаясь своими крошечными руками, как только он смог ползти. Недолго и он начал делать первые шаги в восьмой месяц после его рождения. И с первых шагов, начал он произносить первые слоги, как «Па» и «Ма». Хотя он ещё не мог говорить вообще, но он уже знал, как выразить себя неопределимыми звуками. Медленно он отказался от материнской груди и питался кашей или мелкой измельченной пищей. И все ему знакомые лица он также мог различать. Он знал, кто его родители и кто другие. В целом он был ярким мальчиком и любимцем всего дома. Ещё месяц, и потом семейное счастье и совместная жизнь закончились. Для Оскар наступило время возвращаться домой и возобновить свои обязанности Командира в Королевской гвардии. Она использовала изгнание на полгода больше, чем необходимо, и ей хотелось бы держаться подальше от двора ещё дольше, но она не могла. Королева нуждалась в ней, и она не откажется от неё. Не после того, что Её Величество сделала для неё. Это было её призвание, её судьба, и она не убежит от неё. Бернард и Алан могли говорить ей что угодно и пытаться переубедить её, начать новую жизнь с Андре и малышом, но она всё равно будет следовать своей совестью. Она сознательно выбрала двойную жизнь. Быть розой и чертополохом в то же время было, конечно, нелегко, но она овладела этим. С её любимым Андре на стороне будет всё легче. По крайней мере, так она думала, пока она и её спутники не прибыли в Париж рано вечером, и им пришлось прощаться ... Маленький мальчик был слишком мал, чтобы понять, что его родители оставляли его и не придут к нему в течение неопределенного времени. Он махал им ручкой и смеялся своим звонким голосом и солнечной природой. Может быть, потому, что он уже хорошо знал Розали и Бернарда и был так привык к ним, что всё казалось ему в порядке. Оскар и Андре чувствовали себя предателями над своим собственным ребёнком. Солнце почти исчезло за горизонтом, когда они достигли поместье. Никто из них не произнёс ни слова, они понимали друг друга и без слов. Софи приняла их с блаженством и радостью, которая была ещё более невыносимой для них обоих, чем прощание с их сыном. По крайней мере, родители Оскара были в Версале, а то они не знали бы, как сдержаться. Позже они преуспеют, но теперь для них было всё слишком много. «Я устала Софи. Я просто хочу спать», коротко сказала Оскар своей бывшей няне сразу после приветствия и убежала в её комнату. Она заперлась и сильно ударила кулаками в дверь. Нет, она не устала и не знала, будет ли она когда либо спать! Горькие слёзы текли по её щекам, но она проигнорировала их. Она была во власти материнских чувств и пыталась победить их, но безуспешно. Она презирала то, что она сделала с её ребёнком, и не могла не избивать дверь от ярости и отчаяния. Это должно пройти! Она должна вести себя так, как требует её образование! Она успела поймать себя до рассвета. И она будет всё это, как она уже много чего до этого сделала. Как это было невыносимо и больно, но всё это когда нибудь уладится. Андре ведь всегда был рядом с ней и помогал ей повсюду. Это была небольшая капля утешения, которая по крайней мере дала ей немного покоя в её разорванном сердце. Андре смотрел вслед его жене, когда она убежала в её комнату. Он точно знал, что она хочет быть одной, поэтому он не пошёл за ней. Причину он знал слишком хорошо, потому что он был сам затронут теми же чувствами. Его бабушка осыпала его вопросами, но он не ответил и просто направился в свою комнату. Андре почти забыл, что его бабушка не отстанет, не получив ответа на её вопросы. Она сердито стояла на его пути, и её круглое лицо стало слишком раздражённым. Софи сжала её руку на груди внука, заставив его остановиться. «Как ты смеешь уйти и не ответить мне? Я хочу обо всём знать! Леди Оскар хорошо была обеспечена? Ты о ней хорошо позаботился? Где вы везде были? У вас были проблемы ...» «Извините меня, бабушка», рассеянно перебил Андре её: «Мы все устали ... ничего не случилось ... Мы хорошо жили в изгнании, и Оскар всё время была в порядке ...» Он окружил свою бабушки и продолжил свой путь. Софи смотрела ему вслед с недоверием и негодованием. Это не было похоже на её внука! Её протеже тоже выглядела изношенным. Может быть, ей не следовало начинать с самого начала своими вопросами. Но она хотела ведь всё узнать! Теперь ей придётся ждать до завтра. Если её внук или её протеже вообще что либо расскажут. Андре намекнул об этом ей своими краткими словами, что он ей всё уже сказал. И леди Оскар наверняка обернётся в её ледяной тишине. Софи уже слишком хорошо знала её. «О, эти дети!», возмутилась она, но тут же успокоилась. Главное, что оба вернулись домой без изменений и невредимы! И это было в основном самым важным.