Самый обычный день

По шкурке феля прошелся морозный холод. Воздух, наполненный запахом сажи и пепла, вдруг стал кристально чистый, свежий, ледяной. Джонти знал: это не к добру, это означало, что Клем действительно в гневе. Однако внешне это никак не прояснялось, статная вампирша оставалась в спокойной позе, лишь ее глаза, направленные на демона, сменили свое снисходительное выражение. Однако в них не было гнева, злости или ярости, которые, как ожидал Джонти, должны были свалиться на его голову после робкого признания, но взгляд Клем выражал иное, гораздо иное. В суженных, хищных зрачках девушки сиял страх, непреодолимый, леденящий страх за жизнь близкого для нее феля. - Зачем?.. – ее некогда звонкий, отчетливый, как чеканка монет, голос приобрел невиданную до этого дрожь, а само слово, пусть и было произнесено крайне тихо, мягким звоном как от льда пронеслось по сводам пещеры, вздохом и шелестом достигнув ушей каждого, кто был в обители хима. И вдруг Джонти увидел крайне редкое, поистине невероятное событие: по щеке Клем стекала мелкая, но все же слеза, оставляя за собой темную, мокрую дорожку. - Ради чего ты так рискуешь? Ты ведь можешь погибнуть, прямо здесь и сейчас. – ее голос был сдавлен, каждое слово она проговаривала с великим трудом, сжимая зубы, будто борясь с чем-то внутри себя. Демон лишь один раз видел слезы Клем, и тогда он действительно был на волоске от гибели. - Потому что ты моя семья. – это фраза вырвалась, буквально сорвалась с губ паренька, не ожидавшего, что когда-либо посмеет произнести это. Не замечая того, что его голос дрожал так же, как и у Клем, он добавил, не подбирая слов: - ...Ты моя семья, которой у меня никогда не было.       В безмолвной паузе, последовавшей после такого заявления, раздались редкие, издевательские хлопки. С легкой ухмылкой, хим саркастично аплодировал двум возлюбленным. - Ах, любовь, яркий огонь самой души, расцветающей подобно зеленому саду. Сожалею, но вы выбрали неподходящее место для выражения чувств друг другу, увы, любовь давно сгинула в этом месте.       Однако ни Клем, ни Джонти не обратили внимания на его замечание. Их зрительный контакт, то, как они смотрели на друг друга, отбрасывало любую помеху из внешнего мира, оставляя ее на заднем плане. Вампирша прикоснулась к щеке феля, и прошептала, настолько, чтобы только он мог ее услышать: - Оставайся у меня за спиной, всегда. Я не хочу тебя терять так же сильно, как ты не хочешь терять меня. Вдруг, меж ними что-то зажглось, резко вспыхнуло, и они оба отпрянули друг от друга на пару шагов. Нет, это не была искра между ними, просто химу надоело, что его обделяют вниманием. - Прошу прощения, вы так и будете разыгрывать любовную драму, или все же оцените весь масштаб и опасность ситуации, в которую попали? –проскрежетал он сквозь зубы, острые, будто заточенные каким-то инструментом. Клементина повернулась к нему, холодно взирая на врага. - Верни фигурку, и мы никогда больше не встретимся. – вампирша рубила с плеча. И химу это понравилось. Он откинул назад золоченно-черный капюшон, в котором предстал еще с первой встречи с Джонти, и начал расхаживать по залу, при этом сохраняя необходимую дистанцию с вторженцами. - Да-да, вернуть ему фигурку, ты уже говорила об этом. Меня только одно интересует: ради чего ты взяла его с собой? Раз ты так сильно об нем печешься, в чем смысл твоего решения взять твоего беззащитного возлюбленного в место, где от него и мокрого места может не остаться?       Клем молчала. Джонти уже раскрыл рот, дабы в красках расписать акт своего невероятного обояния, против которого не смогла устоять даже могучая вампирша, но хим продолжил разговор первым, после короткой паузы: - Да-а-а... Я так и думал. Ты ведь так и не сказала ему об “этом”, верно? –насмешливо спросил хим. Клементина по-прежнему безмолвно стояла, точно холодная статуя, не издавая ни звука. - То есть “об этом”? – непонимающе переспросил Джонти, переводя взгляд то на нее, то на него. Растерянный вид феля немного рассмешил хима, и тот доброжелательно улыбнулся, продолжая нарезать круги вокруг них двоих. Вместе с этим, вслед на стенах зажигались факела, что до этого были не видны в непроглядной тени. - Клем, утаивать правду – это то же самое, что и врать. Мне ему сказать, или ты сама ему признаешься? – вкрадчиво спросил темный дух, пронзающе глядя на вампиршу. - Клем? Откуда ты знаешь мое имя? – наконец она подала голос, хотя это скорее было похоже на шипение. Хим в ответ лишь вздохнул: - Твоя семья имеет определенный вес в обществе вампиров, и в особенности твое имя является частой темой разговора в некоторых кругах. Ах да, ну и еще этот остолоп троекратно повторил твое имя, пока ты сыпала на меня угрозами. –указал хим на красного феля, которого прикрывала девушка, и добавил после. – Но не заговаривай меня. Ты так и не призналась. - Джонти... – начала говорить она тихим тоном. Грусть завладела ее голосом. – Я сначала не хотела тебя брать, это правда, и не взяла бы, даже несмотря на твое обаяние. Но когда ты... делал все это, я вспомнила одну важную вещь, о которой ты наверняка знаешь. Я... Я не могла тебя оставить там. - Но почему? – с тем же непониманием спросил тот. - Ты умрешь без своей магии. Существа, лишенные магической сущности, могут жить дальше, но только не ты... Ты же помнишь, что твоя кровь ядовита? Она... - Она медленно источит тебя изнутри, малыш, пожрет твои внутренности, растворит легкие и сердце, оставив внутри тебя кровавую кашу. – хим быстро продолжил мысль Клементины, в итоге ее завершив. На лице церата сияла победная ухмылка. – Да-да, дружище. Яд действует не сразу, но наша с тобой Клементина прекрасно поняла, чем может кончиться длительный период без внутренней, магической защиты. Твоя демоническая сущность незримо оберегала тебя от привратностей твоего собственного тела, дабы они не стали твоей погибелью, но теперь... Теперь этот яд воздействует на тебя самого, не так сильно, как на тех же смертных или ангелов, но действует, подобно болезни, сначала распространяясь куда только можно, а потом готовя удар, что лишит тебя жизни.       Что-то внутри груди феля резко похолодело, будто покрывшись ледяной коркой. После услышанного он безмолвно прислушался к собственному телу, и ощутил ранее незаметную слабость. Она была крайне мала, схожа скорее с усталостью, но лишь одна мысль о том, что его ядовитая кровь отравляет его самого, пронзала Джонти сковывающим шоком. - То есть я умру? - сам голос его стал неровным, оцепеневшим. - Замолчи! – нервозно рыкнула Клем, пронзив паренька взглядом. – Ты не умрешь, даже не думай. А ты... –перевела она взор на хима. – Отдай ему его магическую сущность, или твое существование прекратиться прямо здесь... и сейчас. - Как страшно. –усмехнулся темный дух, тем временем зажгя все факелы в необозримом зале, зрительно увеличив его пространство. Стены были покрыты холодным, серым камнем, и в редких промежутках меж факелами висели странные, феодальные гербы с изображением головы дракона, изрыгающего вверх столб огня. – Давайте я скажу вам начистоту: я не имею к вам никаких претензий. Я ненавижу только демонов и ангелов, они моя цель, моя вендетта, и мое внимание заостренно только на них. Джонти, ты пусть и демон, но в качестве исключения я не стану испепелять тебя на месте. Ты мне даже нравишься. Клем, ты ведь вампир, верно? Я знал в свое время парочку вампиров, просто отличные ребята. К вампирскому роду я настроен благожелательно. А теперь, после раскрытия карт, давайте я вам дам маленькое обещание: Мне нужны ровно сутки, чтобы исполнить свою давнюю мечту, и по истечению этих суток я верну тебе твою фигурку, Джонти. - Почему мы должны тебе верить? – прошипела Клем, но хим и внимания не обратил на ее слова, продолжая свою мысль. - А чтобы ты продержался... – хим приподнял руку, и раскрыл крючковатые пальцы. В его ладони вспыхнул маленький огонек, от которого исходили волны странной ауры. – Я дам тебе это. Теплое пламя жизни, оно будет поддерживать твои силы до нескольких недель. Почему недель? Увы, я не могу не сократить время этого заклинания, ни увеличить, оно всегда неизменное. В древности это заклятие дарили больным и прокаженным, дабы немного облегчить и продлить их последние дни. - А... А что за мечта? – вдруг тихо спросил Джонти. – Что ты хочешь сделать с моей магической силой? - Хе-хе... Я уж боялся, что ты не спросишь. С помощью твоей, и еще 29 фигурок, забранных у других демонов, я планирую избавить Ривердион от проклятия Разлома. Я намереваюсь уничтожить Эдем и Преисподнюю. - 29 фигурок?! Уничтожить?! Что-что-что?!.. – с малость удивленным видом выдохнул красный фель, смотря на хима раскрытыми, как блюдца, глазами. Хим продолжил: - Представь себе 30 демонов, выстроенных единовременно в один рад. Каждый из них – это кладезь способностей, уникальных талантов, силы, магической мощи. А теперь представь, что вся мощь этих 30 темных душ заключена в одном существе... Во мне. Никто не сможет противостоять моей мощи, я смогу уничтожать города, армии ангелов и демонов, не взирая на любое сопротивление, на любой отпор, который они мне преподнесут. - Да что за чушь ты несешь? – вставила свое слово Клем. Она презрительно взирала на темного духа, считая его за сумасшедшего. –Этот мир не так работает, ты не можешь просто взять и убить всех, кто тебе не нравится. В чем твоя проблема? Почему ты так желаешь всех прикончить? - У меня с ними очень давние счеты. Но среди них нет невиновных, даже белокрылые несут в себе давний грех, до сих пор неискупленный, их бремя алчности, жадности, о котором они предпочли забыть, надеясь, что никто и не вспомнит. Я пощажу единственного демона – Джонти, и не буду трогать род вампиров, в том числе и тебя, Клементина, если вы сделайте одно: прямо сейчас уйдете из моей обители. Я верну ему фигурку, когда сделаю все, к чему так долго стремился. - Размечтался. –рыкнула Клем, ступив шаг вперед. Вокруг ее запястий начала разрастаться голубая, магическая аура. Хим вздохнул, и вздох этот был полон досады и темной печали. - Какие же вы глупые. Неужели чрез призму своей наивности вы так яро предполагаете, что способны меня одолеть? –голос хима приобрел шипящие ноты, как у змеи. – Я встречал таких как вы, раз за разом. Каждый злодей должен быть повержен, каждый подвиг – совершён. Но вам точно не стоит этого делать. Я несу в себе частичку демонов, которые могли бы дать вам отпор даже в одиночку. – медленно, хим начал видоизменяться, и на Клем с Джонти глядел уже не церат, а канис, зелено-белой расцветки. – У каждой магической сущности есть печать их прежнего владельца. Женщины... –легкая вспышка ауры вокруг хима, и он уже предстал в виде вема женского пола, сине-голубого окраса. К слову, одежда хима тоже менялась, на мантии, или на повседневный прикид, которому наверняка отдавал предпочтения бывший хозяин фигурки. – Старики. –и вновь хим преобразился в церата, причем именно того, с кем Джонти встретил тогда, на берегу. Борода драконида стелилась по груди, достигая нижней части. –И даже ты... – и хим в этот миг навел указательный палец на демона.       Аура золотыми хлопьями оседала на хима, скрывая его от посторонних глаз, меняя форму его тела. Красная шерсть, тонкие, бардовые рожки, необычайно длинные, отогнутые назад уши, большие, огненно-алые глаза, полуголый вид, шипованные браслеты, кольца и худое телосложение. Напротив Джонти стояла точная его копия. Эта самая копия широко, фальшиво улыбалась, разведя руки в стороны, и с притворно-дружелюбным видом обращалась к Клементине. - Ну что, дорогая, неужели ты будешь драться с мной, с любовью всей твоей жизни? – даже голос был похож, один-в-один, но только сам тембр тона, подло-притворческий, не был характерен для настоящего Джонти.       Клем даже ухом не повела, но глаза ее характерно наполнились красным свечением, послышалось негромкое рычание, продолжением рук у Клем материализовались синие когти, грозно подрагивая в накаленном воздухе, безмолвно подсказывая, что трюки хима лишь разгневали вампиршу. С лица хима пропала его ухмылка, и он, угрюмо скрежетнув зубами, преобразился обратно в старого церата. - Да будет так... – голос его грохотом пронесся по сводам зала. - Я хотел решить это дело худым миром, дабы каждый из нас рано или поздно получил то, что хотел, но теперь, из-за вашей глупости, наивности и смертельной упрямости, из-за вашего желания помешать моей цели, моей вендетте, моей единственной мечте... Мне придется вас убить