* * *
В память врезаются фрагменты пойки, как уезжает Руслан, Юлик, Кузьма, она собирается домой, но почему-то всё равно здесь. — Кашин… — шепотом произносит она, уже надев штаны. Девушка медленно потрясла его за плечо, но парень не отреагировал. — Бля, Дань, не заставляй меня громко тебя будить. — Я тебе потом разбужу, — сонно проговорил Кашин. — Что за пидорский телефон звонил? — Это твой, — сказала Лиза, сев рядом. — Ты же, говорила по нему, — говорит Даня всё так же лежа с закрытыми глазами. — Я думала, это был мой, — говорит Неред, а потом добавляет более задорно: — Кстати, это Лера была, но я гений, сказала, что у нас съёмки. Услышав это, Даня резко открыл глаза, парень долго смотрел на Лизу, в отличие от неё он помнил всё, ну или почти. — Ещё, Кашин, мы вчера во что-то играли? Где мой лифчик? — сказала Лизка непонимающе. — Совсем ничего не помнишь? — спросил Даня, усаживаясь. — Помню, как пацанов проводили домой, а дальше голяк, — говорит Лиза. — Блядь, — шепотом говорит Даня, отворачиваясь от неё. — Не, Кашин, мы же не трахались, — вопросительно и утвердительно одновременно сказала девушка, встав с дивана. — Лучше бы переспали, — сказал Кашин. — Иди чаю сделай, найду я твой лифчик и приду. Неред отправилась на кухню, а парень принялся рыскать по комнате, наконец он нашёл чёрный бюстгальтер и пошёл на кухню. Вручил он его Лизе в том же виде, что и снял, с отцепленными лямками. — Спасибо, — краснея, сказала Лиза. — Какого хера над ним так надругались? — сказала она, уже выходя с кухни. Вернувшись на кухню, девушка потребовала объяснений о том, что произошло, она ждала каких-то трешовых пьяненьких историй, но получила немного другое. Парень рассказал почти всё, он смотрел не в глаза ей, а куда-то на руки, на стол, на кружку, куда угодно, но не на Лизу. Оказалось, что штаны она сняла позже сама, потому что стало неудобно. Неред слушала и уже не краснела, сидя и закапывая себя, мрачнея с каждым словом. Вспоминала все эти моменты, что-то грызли сейчас изнутри, она так завидовала той пьяной Лизе, которая чувствовала губы Кашина, которая чувствовала его тепло и заботу. — Воу, чувак, всё не так херово, — сказала Лиза по окончанию Даниного рассказа. — Что пьяная баба… Да, я хуёвая, но баба… так вот, что только не скажет, — говорит задорно Лиза, обманывая себя. Она встала из-за стола, поставила кружку в раковину и ушла. — Лере позвони! — крикнула та с порога. — Стой! — кричит Кашин, подрываясь к ней. — Наглый пиздёж, — говорит, оказавшись напротив Лизы. — Может быть, но так ведь проще, — говорит она и выходит. — Для тебя, — говорит Кашин уже за закрытой дверью. Возвращаясь домой, Неред долго думала, как поскорее закопать это истории не в себе, а в Кашине, она не знала, как после такого смотреть в глаза другу. После весёлых пьянок было такое, что она просыпалась в кровати с Юликом, с Тушенцовым, с Кузьмой, но ни с одним из вышеперечисленных ничего не было, те просто засыпали вместе в пьяном угаре, не раздеваясь и не прижимаясь к друг другу. Здесь же Лиза сделала всё: разделась, прижалась и выговорила, что кипит у неё на душе, к счастью не всё.* * *
Прошло несколько дней, Неред не выходила из дому. Уже несколько дней не пьёт и не видется с друзьями. Каждый день звонит Юлик и просит встретиться, один раз Онешко пришёл к ней, он долго стучался и ждал её, девушка лишь сделала вид, что дома никого нет. Встряхнуться Лизу заставило сообщение Кашина. Даниссимо: Глупая Неред, сама себе противоречишь. Давай поговорим. Девушка напечатала сообщение: «Сорян, Кашин, у меня нет ни желания ни времени». Девушка кинула телефон на кровать и вместе с тем прилетело сообщение, но она не стала читать, в голове уже мелькнула мысль свалить с мокрого во всех смыслах Питера в Чайковский на пару недель. Она предупредила только Юлика. На следующий день она улетела…