Как попасть в историю

Теперь снова вернёмся к нашей второй героине и посмотрим, что же она делала в то время, пока её младшая сестра безуспешно пыталась разобраться в своих чувствах. Тут надо заметить, что после того, как Акико помогла Мотонари с написанием ответного стиха-рэнга, его отношение к ней начало меняться в лучшую сторону. Если раньше Мори воспринимал девушку либо как крайне подозрительную личность которая вполне может оказаться шпионкой враждебного клана, либо как досадную помеху в своей жизни, то теперь он стал относиться к ней с куда большим расположением и участием, нежели раньше и, кроме того, Аки всё чаще замечала, что он порой смотрит на неё задумчиво-изучающим взглядом, от чего она невольно начинала смущаться, как если бы эта заинтересованность и вправду была чем-то большим, нежели простой интерес к ней. Впрочем, нужно признать, что теперь всё чаще девушка и за собой замечала некие странности. К примеру она также иногда украдкой разглядывала Мори, словно бы пыталась найти в нём, настоящем, черты его двойника, которого она видела в своём видении и который, как ей казалось, был совершенно не похож на свой так сказать оригинал. А ещё она начала ловить себя на том, что почему-то теперь старается если и не найти оправдание некоторым из его действий, то хотя бы понять мотивы этих самых поступков. Акико, разумеется, ещё не осознавала того, что этот человек был ей не совсем безразличен. Но, само собой, это не было чувством любви или влюблённости с её стороны, а так, некий интерес к столь таинственной личности. Девушка просто пыталась разобраться с тем, кем же на самом деле был этот мужчина с манерами и внешностью аристократа в неизвестно каком поколении, но у которого при этом был не самый простой нрав и который, по сути, сам был для неё одной сплошной загадкой. Нет, она знала, конечно же, что Мори Мотонари был правителем провинции Аки, но при этом она совершенно не имела представления о том, что он за человек, какой у него характер, чего он хочет от жизни и, главное, чего ей самой от него можно ждать. А эти вопросы были сейчас для Акико далеко не праздными, особенно если учесть, что ей предстояло сопровождать его почти повсюду. Во время плавания до Нагасаки, она старалась находиться поблизости от Мотонари, тем более, что он и сам требовал от неё, чтобы она почти постоянно была в поле его зрения. Так случилось и в тот вечер, когда корабль уже почти достиг цели своего пути и на следующее утро должен был бросить якорь в порту Нагасаки. В этот закатный час, когда солнце уже почти зашло за горизонт и на землю понемногу спускались сумерки, Акико стояла на капитанском мостике рядом с Мотонари. Он сам позвал её туда, хотя с самого первого дня пребывания Акико на корабле капитанский мостик — это было одно из тех немногих мест, где Мори вообще запрещал ей появляться. Да и, помимо прочего, всё это было странно ещё и потому, что некая отстранённость между ним и нашей героиней всё ещё сохранялась из-за того, что он продолжал подозревать её в шпионаже, а она прекрасно это осознавала и на всякий случай старалась поменьше с ним общаться. — Зачем вы позвали меня сюда? — спросила Акико у Мотонари, когда он привёл её сюда и, велев рулевому пойти немного отдохнуть, сам встал к штурвалу. — Затем, что я просто решил показать тебе это. — Говоря так, Мори рукой указал девушке на закатное солнце на горизонте. — Хотел, чтобы ты полюбовалась этим прекрасным закатом вместе со мной. Посмотри туда, не правда ли вечер нынче необычайно красив? Небо такого же ярко-розового оттенка, как и цветы сакуры, которая растёт на отрогах гор и в речных долинах. А облака подобны сорванным ветром лепесткам, поднятым им в высоту небес. — Да… Очень красиво, — согласилась с ним Аки. — Но мне всё равно непонятно, неужели именно ради этого вы и позвали меня сюда? Мори слегка повернул руль штурвала, так, чтобы корабль шёл параллельно береговой линии, после чего обернулся в её сторону. — Не совсем, — покачал он головой. — Я позвал тебя сюда для того, чтобы иметь возможность поговорить с тобой наедине, так, чтобы никто из команды не смог нас подслушать, если бы даже и захотел этого. — Поговорить? — удивилась девушка. — Но о чём именно вы хотели со мной поговорить? — Видишь ли, — произнёс Мотонари. — Я с первого дня твоего появления на борту этого корабля заметил, что ты ведёшь себя как-то необычно и говоришь не менее странные вещи. Ты — не такая как все остальные женщины, которых я когда-либо знал и которых знаю сейчас. В тебе есть что-то… я бы сказал, чужеродное. Вот я и хочу спросить у тебя о том, что не даёт мне покоя уже много дней и ночей. Скажи, ты же ведь родилась не здесь? Не в этой стране, а может быть, даже и не в этом мире? Ответь, откуда ты пришла и где находится твой настоящий дом? Акико так удивилась, услышав подобный вопрос, что на какое-то короткое время, может быть, самое большее на пару минут, утратила дар речи. — С чего… С чего вы так решили? — с трудом произнесла она наконец, совершенно искренне удивляясь при этом просто невероятной проницательности Мори, догадавшегося о том, что она пришла откуда-то из другого мира. — Разве я веду себя как-то не так, как здесь принято, или, может быть, так уж сильно отличаюсь от других женщин внешне, раз вы посчитали нужным спросить меня об этом? — Так «да» или «нет»? — многозначительно прищурившись, спросил Мотонари. Акико вздохнула. Она понимала, что, скорее всего, если она расскажет ему сейчас правду, он всё равно не поверит ни единому её слову. И всё же… Вопрос был задан ей и теперь нужно на него отвечать. — Да, — очень тихо произнесла девушка. — Я действительно родилась не здесь, не в этом мире или, может быть, просто не в этом времени. Я пришла из будущего, — добавила она. — И мой родной мир — совсем не то же, что мир, в котором мы оба сейчас находимся. — Так я и думал, — усмехнулся Мори. — Ну, что же… Теперь, по крайней мере, прояснилось очень многое из того, что казалось мне непонятным в твоём поведении… А теперь скажи-ка мне вот что, — добавил он, глядя на девушку пристальным взглядом. — Ответь, ты бы хотела вернуться обратно в свой мир? Акико машинально кивнула, думая в это время о совсем другом. Она никак не могла взять в толк, как это Мори смог так легко понять, что она родилась не здесь, не в этой стране и не в этом времени, а пришла откуда-то извне? А ещё девушка подумала о том, что раз Мотонари смог об этом догадаться, то и другие люди, у которых имеется хоть немного проницательности, также поймут, что она пришла откуда-то из другого времени или может быть даже другого мира. — Да, я хотела бы вернуться домой, — произнесла она. — Но даже если бы мне и удалось найти способ вернуться в мой родной мир, я бы всё равно не смогла этого сделать до тех пор, пока мне не удалось бы отыскать сестру. По всей видимости, она тоже оказалась здесь, только нас с ней раскидало в пространстве. Я не знаю где сейчас Кимико, но больше всего на свете я бы хотела её отыскать. Уверена, что и она тоже, если, конечно жива и здорова хотя бы относительно, тоже мечтает о том, чтобы встретиться со мной и вместе со мной же вернуться в наш мир или же, может быть, просто в наше родное время. — Значит, у тебя есть сестра, которая, предположительно, тоже оказалась здесь? — слегка прищурившись, произнёс Мотонари. — Очень интересно… Ну, что же, — добавил он. — Я мог бы помочь тебе с поисками сестры и, даже, более того, я мог бы помочь тебе отыскать способ вернуться домой. Я поспрашиваю купцов в Нагасаки о том, не доводилось ли кому из них слышать что-либо о странной девушке, появившейся словно бы из ниоткуда и так же, как и ты, утверждающей, что она пришла из будущего. Также я лично схожу к одному человеку, который, как он сам утверждает, владеет некими старинными манускриптами, в которых излагается устройство вселенной и приводится описание миров, которые её составляют. Может быть, в одном из этих свитков нам с ним и удастся отыскать способ путешествия между мирами и тогда ты и твоя сестра, если мы её отыщем, сможете вернуться обратно в ваш родной мир… Но только, — добавил он. — Ты должна мне кое-что пообещать. — Хорошо, — кивнула девушка, обрадованная этим его заявлением настолько, что она даже не подумала о том, что обещать неизвестно что может быть и не вполне безопасным для неё же. — Но что именно я должна вам пообещать, Мори-сан? — Ты должна пообещать мне, что никому кроме меня, не станешь говорить о том, что ты пришла сюда из другого мира, — произнёс строгим тоном Мотонари. — В лучшем случае тебе попросту не поверят и объявят тебя лгуньей. В худшем же случае… Знаешь, у нас не слишком жалуют ведьм и колдунов, а любой, услышав твою историю, тут же объявит тебя ведьмой, а это уже небезопасно для твоего же здоровья, а может быть и жизни. Особенно, — добавил он. — Особенно опасно болтать о таких вещах в Нагасаки, где полным-полно иезуитов и среди них имеются даже сторонники инквизиции. Надеюсь, ты понимаешь, что может случиться с тобой, если ты не будешь держать язык за зубами? — Понимаю, — снова кивнула Аки. — Хорошо, я сделаю так, как вы говорите, Мори-сан. Я буду молчать о своём мире и о том, как я сюда попала. — А, и кстати, — вдруг вспомнил кое о чём Мотонари. — Я хотел спросить тебя ещё и о том, что именно случилось перед тем, как ты переместилась в наш мир? Ты не заметила перед этим ничего необычного? Акико посмотрела на небо, на котором уже зажигались звёзды и даже показался почти круглый диск Луны. — Перед тем, как я попала сюда, мы с Кими нашли на развалинах старинной крепости возле Йонедзавы два необычных предмета, — сказала она. — Это была табличка с посланием, причём, как ни удивительно, послание это было адресовано непосредственно нам с сестрой и… — Девушка на мгновение замялась, не зная, как и сказать о второй находке. — И старинный шлем, который является почти полной копией вашего шлема, Мори-сан… Если не считать того, что тот шлем, который мы нашли, был весь заржавленным и в нескольких местах продырявленным, скорее всего, он был пробит пулями. А ещё, — добавила Аки. — Вскоре после того, как мы нашли эти предметы, началась сильная гроза. Табличка и шлем начали светиться, а потом внезапно в небе что-то полыхнуло и я потеряла сознание. А когда очнулась, то увидела, что лежу связанной на полу в помещении, которое, как позднее оказалось, было карцером на вашем корабле. — Вот, значит, как! — многозначительно кивнул Мори. — А куда потом делись те предметы? — Я не знаю, — покачала головой девушка. — Вернее, насчёт таблички я и не могла бы знать, так как она всё время после того, как мы её нашли, находилась в руках у моей сестры. Что же до шлема… То я точно помню, что в момент, когда в небе сверкнули те две вспышки, он был при мне. Но когда я очнулась, его уже не было рядом и, кроме того, исчезли мой смартфон, мой кошелёк с деньгами и билеты на обратный синкансэн… Скажите, а ваши люди точно не находили рядом со мной эти предметы? — Мои люди нашли у тебя только один предмет, — усмехнулся мужчина. — То самое злополучное письмо, которое оказалось и не письмом вовсе, но из-за которого было столько проблем… Конечно, — добавил он. — Странно то, что оно оказалось при тебе. Но в том, что ничего, кроме письма у тебя не было — за это я чем угодно могу поручиться… Так о чём я тебе сказать хотел? — добавил он. — Теперь, когда ты поведала о том, где ты находилась в то время, когда тебя забросило в наш мир, я, кажется, понял, что следует сделать для того, чтобы помочь тебе отыскать дорогу обратно. Тебе нужно поговорить с владельцем тех земель, может быть, ему что-то известно о том происшествии. Йонедзава принадлежит клану Датэ, вот с их-то лидером тебе и нужно будет встретиться. — Всё настолько просто? — удивилась Акико. — Значит, если я встречусь с тем человеком, он сможет мне помочь с возвращением обратно? — Нет, всё совсем не просто, — покачал головой Мори. — Для начала, чтоб тебе было известно: Йонедзава находится далеко на севере страны, добраться туда не так-то просто. Конечно, можно было бы доплыть до любого из ближайших к ней портов, а уже оттуда пешком добираться до места. Но тут есть одно «но». А именно то, что путь туда проходит через владения нескольких враждебных кланов. Далее, предыдущий глава клана Датэ неожиданно для всех передал свой пост и свои полномочия сыну, а у того — ветер в голове. Сомнительно, чтобы встреча с ним могла бы чем-нибудь тебе помочь. Единственное, на что ты можешь рассчитывать от этой встречи, если она, конечно же, случится — это на то, что твоя сестра сейчас находится там, в Йонедзаве, ну или где-то поблизости и вы с ней там встретитесь… Но… — Тут Мотонари предостерегающе поднял вверх указательный палец. — Но вероятность того, что твоя сестра оказалась там же, где и была в момент перемещения, близится к нулю. Я бы сказал, что в девяноста девяти случаях из ста такое невозможно. А потому… Нет никакого смысла для тебя ехать в Йонедзаву или, тем более, в Осю. Наоборот, будет лучше не ездить туда хотя бы потому, что неизвестно, как отнесутся Ходзё и Уэсуги к тому, что поблизости от их владений шляются подозрительные личности… Может быть, когда-нибудь ты и встретишься с главой клана Датэ, но… Только тогда, когда кампаку, может быть, вызовет в Осаку всех без исключения даймё на совет. Такое случается раз в несколько лет, но поскольку эти всеобщие советы проводятся по необходимости, нет никаких гарантий того, что следующий из них состоится хотя бы через пару лет. Так что, как ты и сама понимаешь, — добавил Мотонари. — У тебя практически нет шансов отыскать сестру… И точно так же, практически нет шансов вернуться обратно, в свой родной мир. Почему бы тебе не принять это как данность и не начать жить по законам и по обычаям, принятым в этом мире и в этой стране? — Наверное, потому, что наши с вами миры, Мори-сан, различаются, как небо и земля, как день и ночь, как свет и тьма… — вздохнула Акико. — Хотя, наверное, последнее определение и не совсем верное, — добавила она. — Ведь сравнить этот мир с тьмой было бы неверно, хотя бы потому, что тут такие же прекрасные рассветы и закаты, как и в привычном мне мире. И точно так же волны с шумом разбиваются о борт корабля, и точно так же реют над морем чайки… А где-то на берегу, скорее всего, сейчас, в это самое время, отцветают деревья сакуры, и всё вокруг них усеяно опавшими лепестками… Нет, — покачала головой девушка. — Наверное, этот мир, мир в котором я оказалась, он куда более гармоничен, чем мой родной мир. И он был бы совсем прекрасен, если бы… — Тут она замолчала, глядя при этом куда-то вдаль: туда, где на фоне тёмно-синего, как сапфир, неба, вырисовывались тёмные очертания прибрежных скал. — Если бы?.. — вопросительно приподнял бровь Мотонари. — Если уж начала говорить, то будь любезна, договаривай до конца. — Если бы не те войны, которые здесь ведут люди, — понизив голос почти до шёпота, произнесла Акико. — Вы, Мори-сан, враждуете с Тёсокабе-саном. Правители других провинций тоже постоянно сражаются друг с другом за земли или же за власть. И все без исключения, даже вы, рвутся к вершинам власти, несмотря на то, что у вас в стране и так есть уже законный верховный правитель… Ох, прошу прощения, — добавила девушка. — Кажется, я сказала сейчас то, что мне не следовало говорить… Ещё раз прошу меня простить и… Я, наверное, уже пойду. Спокойной вам ночи, Мори-сан… Надеюсь, что уже утром мы будем в Нагасаки. Мотонари не удостоил её не то что прощания, но даже и взгляда. Он только что-то хмыкнул и отвернулся, делая вид, что занят определением пути по звёздам. Акико поспешно сбежала с капитанского мостика и поспешила в свою каюту. Она уже и сама жалела о том, что сказала те слова, но теперь-то, уж конечно, ничего было не изменить… ***** А на утро Аки проснулась от звука множества голосов и скрипа снастей. Девушка встала с постели и, подойдя к окну, увидела, что корабль уже стоит на причале возле пристани, а вокруг кипит жизнь большого портового города. Повсюду сновали матросы и рабочие, занятые погрузкой или разгрузкой кораблей. Прямо на пристани несколько купцов в старинной европейской одежде о чём-то торговались, тут же вертелись вездесущие мальчишки и тощие собаки… А вдали высился сам город, являвший собой некую смесь двух культур: восточной и западной, где вполне себе готического вида соборы соседствовали с традиционными домами со стенами из бумажных панелей-сёдзи и с изогнутыми черепичными крышами. И люди, которых можно было увидеть на пристани и на широкой набережной тоже принадлежали к двум разным цивилизациям. Одни — в традиционных юкатах и хакама, другие — в шитых золотом бархатных, атласных или парчовых камзолах и бриджах до колен, украшенных пышными бантами, с огромными «испанскими» воротниками, похожими на мельничный жернов и с широкополыми шляпами или же маленькими бархатными беретами на головах. А время от времени в толпе можно было даже заметить какого-нибудь монаха-францисканца или иезуита, торопящегося куда-то по своим, только ему ведомым делам… Поистине, открывшаяся перед Акико картина была непривычным для девушки, странным и завораживающим зрелищем, к которому она явно не была готова, но которое окончательно убедило её в том, что она действительно оказалась в прошлом и что у неё теперь только два выхода: либо попытаться найти способ вернуться в свой мир, либо попытаться выжить в этом. Аки настолько увлеклась созерцанием пристани и набережной, что даже не заметила того, что дверь её каюты отворилась. И только чьё-то громкое покашливание заставило девушку оглянуться. — Ну что, насмотрелась? — произнёс стоявший на пороге Мори. — А теперь поскорее переодевайся и идём. — Куда идём? — не поняла Акико. — К одному человеку, о котором я уже тебе говорил, — ответил ей Мотонари. — И учти, — добавил он. — Это — в твоих интересах, чтобы мы как можно быстрее оказались там. — Хорошо, с некоторой обречённостью кивнула Аки. — Вы подождёте меня за дверью? Я сейчас же переоденусь и выйду. Мори кивнул и вышел из каюты. Что же до Акико, то она переоделась в то кимоно, в котором постоянно ходила с первого дня своего появления на корабле. Ей бы и в голову не пришло просить другие наряды, тем более, что, как она догадывалась, взяться женской одежде на военной корабле было просто неоткуда. — А ты опаздываешь! — недовольно посмотрев на девушку, произнёс Мори тогда, когда Акико вышла в коридор. — Заставила меня ждать тебя чуть ли не полтора часа. Что, разумеется, было неправдой: у Аки вовсе не было привычки часами крутиться перед зеркалом, а, учитывая, что из одежды у неё было только то, одно-единственное кимоно фиолетового оттенка, украшенное вышитыми шёлком цветами, что было на ней в тот миг, когда она очнулась после перемещения во времени, то сборы не могли занять так уж много времени. Тем более, что девушка, решив не заморачиваться с причёской, просто распустила по плечам свои волосы, что и было её ошибкой, так как впоследствии оказалось что именно из-за этой своей причёски она и вправду не выглядит как большинство здешних женщин. — Извините… — пробормотала Акико. — Я не хотела вас задерживать, Мори-сан. — Идём! — с некоей обречённостью махнул рукой Мотонари. — У меня на сегодняшний день запланировано слишком много дел, чтобы я ещё тратил время на твои бесполезные извинения. С этими словами он повернулся и направился к лестнице, ведущей на палубу корабля. Акико молча, подобно тени, последовала за ним. ***** Через несколько минут Акико впервые за время своего пребывания в этом мире, ступила на твёрдую землю. Девушка стояла на набережной и с изумлением смотрела на открывавшийся перед ней вид. А посмотреть там было на что. Тогда, в 1585 году, Нагасаки был ещё очень молодым городом, ведь не прошло ещё и пятнадцати лет после того, как здесь, на совершенно пустынном до этого берегу, в 1570 году сначала был заложен порт и доки для починки судов, а через год, в 1571 году рядом с портом вырос посёлок. Теперь же посёлок этот значительно разросся и превратился в город, жители которого занимались главным образом торговлей или же постройкой и ремонтом кораблей. А ещё, почти все местные жители были христианами благодаря тому, что пять лет назад правитель этих земель, Омура Сумитада, передал начавший превращаться из посёлка в город Нагасаки вместе с портом под контроль миссионеров из ордена иезуитов. Омура и сам первым из всех японских даймё принял христианство, а потому он был крайне заинтересован в том, чтобы миссионеры обратили в католическую веру как можно больше людей. Ну и, конечно же, он был больше, чем кто-либо другой заинтересован в том, чтобы на его землях процветала торговля с западом. И вот теперь, благодаря его усилиям и стараниям со стороны миссионеров из ордена иезуитов, Нагасаки из небольшой деревни превратился в город, не такой большой, как, к примеру, Киото или та же Осака, но и не в маленький. А ещё это был единственный порт, куда заходили Чёрные корабли. Вот и теперь один из таких кораблей, судя по всему, португальский галеон, стоял сейчас возле пристани. Огромный, пяти-палубный, он только накануне вечером пришёл из Макао и встал на якорь здесь, в порту Нагасаки. На борту корабля можно было разглядеть множество матросов, занятых погрузкой на галеон бочек с водой и рисом. А на капитанском мостике, важно выпятив живот и заложив руки за спину, прогуливался шкипер, наблюдавший за погрузкой. — Ага, так я и думал, что они уже здесь… — произнёс Мори, тоже, как и Акико, занятый наблюдением за тем, что происходило на борту галеона. Только, разумеется, на его лице не было такого выражения удивления и неверия в то, что это не снится, и что этот старинный корабль — не порождение разыгравшегося воображения. Нет, Мотонари, как впрочем и всегда, выглядел невозмутимым, а на его лице застыло привычное для него выражение скуки и безразличия. Только вот голос, когда он обратился к девушке, немного дрогнул, из чего Акико поняла, что и он чем-то взволнован, только вот скорее согласится умереть, чем показать кому-либо свои истинные чувства. — Идём! — Мори схватил девушку за рукав кимоно и потянул её по направлению к главному торговому кварталу. — Куда идём? — не отрывая взгляда от галеона, пискнула та. — Я что, должен перед тобой ещё отчитываться в том, куда я иду? — вопросительно поднял бровь Мори и впервые за всё время, которое его знала Акико, в его голосе прозвучало явное раздражение. — Не слишком ли много ты на себя берёшь, женщина? Аки, вздохнув, помотала головой. — Прошу меня простить, — произнесла она. — Но, Мори-сан, вы тоже должны меня понять. Я никогда не видела таких кораблей, ну, разве что в кино или в компьютерных играх про пиратов. И потом, если уж вы взяли меня с собой, то хотя бы могли сказать мне куда и для чего мы направляемся. К тому человеку, о котором вы мне говорили? То есть к тому, кто может помочь мне с возвращением в мой родной мир? Мори хмыкнул. — Нет, не к нему. Я тут вспомнил, что он ещё во время моего прошлогоднего визита в Нагасаки говорил мне о том, что через пару месяцев уезжает домой, в Португалию. То есть, — добавил он. — Я мог бы, конечно, пройтись вместе с тобой к тому дому, который он снимал. Но вероятность того, что мы застанем его на месте, равна нулю… Нет, — покачал он головой. — Мы идём сейчас совсем в другое место. В гостиницу где у меня назначена встреча с капитаном Чёрного корабля этого года. И я бы очень просил тебя не лезть в наш с ним разговор, тем более, что он будет касаться вещей, которые к тебе не имеют ни малейшего отношения. Ясно? — Яснее ясного, — вздохнула Акико, сообразив, что её возвращение в родной мир снова отодвинулось на неопределённое время. — Ну, вот и хорошо, что ясно, — кивнул Мотонари. — А сейчас помолчи, мне нужно кое-что обдумать прежде, чем мы доберёмся до той гостиницы. Акико замолчала и теперь просто молча плелась следом за Мори. Девушка была настолько разочарована тем, что ей так и не удалось увидеться с человеком, который мог бы помочь ей вернуться домой, что больше не обращала внимания ни на что. Девушка даже не слышала шума толпы, когда они проходили через торговые кварталы, настолько она была погружена в свои невесёлые мысли. И вдруг… — Гореть тебе в аду, ведьма! — внезапно услышала она прямо перед собой чей-то голос, полный ненависти и презрения. Аки подняла голову и увидела стоявшего перед ней высокого худого человека, облачённого в монашескую рясу. Незнакомец указывал прямо на неё длинным костлявым пальцем, на котором были заметны начинающиеся признаки артрита, что девушка сразу же машинально отметила как будущий медик… правда, так и несостоявшийся, ну да неважно. — Это вы мне? — с недоверием глядя на монаха, произнесла Акико. — Тебе, тебе, ведьма! — ответил тот. — Дьявольское отродье, как ты посмела появится на этой земле? Акико даже не нашлась, что и ответить. Она только стояла и хлопала глазами, словно бы будучи не в силах поверить в то, что её только что назвали ведьмой и дьявольским отродьем, причём совершенно незаслуженно с её стороны. — Простите, святой отец, а с чего вы решили, что она — ведьма? — вмешался в разговор Мори, которому явно не понравилось то, что говорил сейчас священник. — Эта девушка — моя… эм… воспитанница, приёмная дочь, если хотите. И в ней нет ничего дьявольского, вы уж мне поверьте. — Я лучше тебя, язычник, знаю, в ком есть дьявольское начало, а в ком — нет! — взвизгнул священник. — Бог наградил меня способностью отличать ведьм и колдунов от обычных людей. И я тебе со всей уверенностью заявляю, что эта девка — ведьма, чьей родиной является один из дьявольских миров! Мори смерил его задумчивым взглядом. — Ладно, про эту девушку ты можешь говорить всё, что тебе вздумается, — произнёс он. — Но меня-то зачем язычником нужно было обзывать? Может, я такой же христианин, как и ты? — Это верно, — внезапно послышался рядом ещё один незнакомый Акико голос и, посмотрев в ту сторону, девушка увидела красивого темноволосого мужчину средних лет с аккуратной эспаньолкой, облачённого в одеяние епископа. — Этого человека я лично крестил несколько лет назад и он получил от меня христианское имя… Идёмте, брат Мигель, — добавил он, обращаясь к Мотонари. — Не стоит обращать внимания на брата Раймондо, он сам не ведает того, о чём говорит… После этого епископ, а вместе с ним Мори и Акико, поспешно удалились, оставив полубезумного монаха злиться и выкрикивать угрозы им вослед. И, разумеется, тогда ещё никто из них троих не предполагал, к чему это может привести в дальнейшем. ***** — Почему этот человек вёл себя так странно? — спросила Акико у своих спутников, когда они уже были далеко от того места, где остался её неожиданный недоброжелатель. — Вы про отца Раймондо? — спросил епископ. — Не обращайте на него внимания. Здесь, в этом городе, всем известно о том, что он… не совсем нормально себя подчас ведёт. А всё из-за того, что он свято верит в то, что Всевышний наградил его даром как он говорит, отделять зёрна от плевел, или, иными словами, видеть людей, по его мнению являющихся колдунами и ведьмами. Но не беспокойтесь, — добавил он. — На самом деле брат Раймондо кого уже тут только не объявлял колдуном или ведьмой, только никто не обращает внимания на его призывы отправить очередное «дьявольское отродье» на костёр. Так что пусть себе кричит и угрожает, сколько ему вздумается, так как на самом деле он ничего не сможет никому сделать. — Хорошо, если так, — хмыкнул Мори. — Не хотелось бы мне, если честно, чтобы из-за этого сумасшедшего у меня возникли проблемы, да ещё к тому же тогда, когда я во что бы то ни стало должен увидеться с капитаном Чёрного корабля этого года. — А, так значит, вот для чего вы приплыли в Нагасаки, брат Мигель? — спросил епископ и в его взгляде Аки разглядела истинную заинтересованность. — Вы хотите получить свою долю сокровищ с галеона? — Да, именно так, отец Антонио, — кивнул Мотонари. — Сами знаете, что Чёрные корабли постоянно останавливаются в моих землях для того, чтобы пополнить продовольствие или провести небольшой ремонт. Опять же, кто, как ни я, защищает их от пиратов и, в особенности от этого ужасного Демона Западного моря, для которого нет ничего святого и который более чем оправдывает своё имя… Понятно, что я не обязан делать это безвозмездно, тем более, что сам наш господь Бог завещал делиться… Так что вы и сами, наверное, понимаете, что я беру у них лишь то, что по праву должно принадлежать мне. — Не нужно оправдываться, брат Мигель, — покачал головой епископ. — Вы и вправду являетесь щитом Внутреннего моря, который прикрывает Чёрные корабли от нападения морских разбойников, и, разумеется, вы имеете полное право требовать с их капитанов плату за спокойное плавание по вашим территориальным водам… Жаль только, что приезжаете вы сами сюда так редко, а когда всё же выбираетесь к нам, в Нагасаки, то почти ничего не рассказываете о том, как обстоят дела на вверенных вам территориях и никогда не появляетесь на наших собраниях и мессах, — добавил он. — Что поделать? — развёл руками Мотонари. — Дела постоянно удерживают меня в моей провинции или же в столице, я с трудом нахожу время для того, чтобы раз в год выбраться сюда за причитающейся мне долей сокровищ с Чёрного корабля… Рад был с вами увидеться, отец Антонио, — добавил он. — Но мне и вправду пора идти. А то Фернан де Алмейда меня уже заждался. — А, так вы, брат Мигель, уже знаете о том, как зовут капитана Чёрного корабля этого года? — спросил отец Антонио. — А то хотел назвать вам его имя, но, вижу, что оно и так вам уже известно. — Ну, конечно же знаю, — усмехнулся Мори. — Я вам, кажется, уже говорил, что у меня есть свои способы добывать необходимые мне сведения, и неважно, чего бы они ни касались? — Да-да, я и вправду что-то припоминаю, — кивнул епископ. — Ладно, — добавил он. — Не будем задерживать друг друга пустыми разговорами, брат Мигель. Удачно вам провести переговоры с капитаном де Алмейдой. И до следующей встречи, когда бы она ни состоялась. — И вам тоже удачи во всех делах, отец Антонио, — кивнул Мотонари. — До встречи… Надеюсь, скорой, поскольку мир, как известно, тесен, а мне предстоит провести здесь, в Нагасаки, не меньше трёх дней, пока я не получу то, зачем сюда прибыл… Идём, Акико, — добавил он, впервые за всё время назвав свою спутницу по имени. — Д-да! — слегка запнувшись и даже замерев на месте от неожиданности, произнесла девушка, даже решив, что она ослышалась. Ведь не может же в самом деле быть, чтобы такой человек, как Мори, вдруг взял и изменил собственным принципам? Или… Неужели он и вправду стал относиться к ней уже не как к пустому месту или к мебели, а как к человеку, пусть и более низкого происхождения и статуса в обществе? Ведь раньше он вообще никак к ней не обращался или же называл её просто «ты», а не по имени. — Ну и сколько мне ещё тебя ждать изволить? — нахмурился мужчина. — Долго ты ещё будешь ворон считать? — Уже иду, — вздохнула Акико, которой вдруг стало ясно, что для того, чтобы Мотонари и вправду начал относиться к ней как к личности, должно случиться кое-что более значительное, чем попытки безумного монаха обвинить её в занятиях колдовством. Девушка, присев на минутку, поправила ремешки своих сандалий, после чего галопом припустила следом за Мори. ***** Гостиница, куда они пришли, вовсе не была похожей на те фешенебельные отели, к которым привыкла Акико в своём мире. Тогда, когда они с сестрой ещё учились в школе, родители часто вывозили девочек во время каникул на какие-нибудь морские курорты и отели, в которых они тогда останавливались всей семьёй, пусть и не были слишком уж роскошными, тем не менее и назвать их совсем уж затрапезными тоже было бы нельзя. Люди среднего класса, к которым относились и родители Аки и Кими, имеют обыкновение и отели выбирать себе под стать, так как в слишком фешенебельных они бы чувствовали себя неуютно, оказавшись среди элиты, а чересчур низкоуровневые, конечно же, не могут обеспечить полноценного отдыха во время отпуска. Совсем другое дело было та гостиница, куда теперь привёл Акико Мори. Это было заведение, являющееся чем-то средним между трактиром и игорным домом, а то, что там ещё и сдавались номера, было приятным бонусом, но не более того. Заведение это было по своей сути самой настоящей средневековой таверной, выстроенной исключительно для моряков с европейских кораблей, поскольку большинство из них находило для себя просто неприемлемым селиться в традиционных японских гостиницах, несмотря на то, что, нужно признать, чистоты и порядка там было куда побольше, чем здесь. Главный зал в гостинице бывал в это время дня полон народа. Что, впрочем, и неудивительно, учитывая, что большинство португальских моряков с Чёрного корабля за исключением остававшихся на борту галеона нескольких вахтенных, а также офицеров у которых были там свои, вполне комфортные каюты, предпочли останавливаться именно здесь, в этом заведении. Люди в европейской одежде, которую раньше нашей героине доводилось видеть только на старинных картинах, пили джин или вино и горланили песни весьма скабрезного содержания. В воздухе витали «ароматы» крепкого табака, не стиранной месяцами одежды и перегара, словом вонь стояла такая, что хоть топор вешай. Акико видела, как её спутник брезгливо морщился, пока шёл к тому столу, за которым, как им сказала служанка, их уже ждал капитан Чёрного корабля. Фернан де Алмейда — слегка полноватый мужчина средних лет, в костюме из чёрной парчи, расшитой золотистыми узорами и с увесистой цепью на шее, поприветствовал их слегка небрежным кивком. — Рад снова увидеть вас, Мори-сан, — произнёс он рокочущим басом. — Или, может быть, мне следует обращаться к вам по вашему христианскому имени, а, брат Мигель? Мотонари едва заметно усмехнулся. — Как вам будет угодно, капитан де Алмейда, — сказал он. — Но всё же, не забывайте о том, что я здесь нахожусь не как ваш собрат по вере, но как правитель Аки. Не думаю, что было бы уместным в данной ситуации называть друг друга нашими христианскими именами, вам так не кажется? — Понимаю, — кивнул капитан. — Ну, что же, тогда, Мори-сан, я бы попросил вас присесть за этот столик и выпить вместе со мной то чудесное вино, которое я специально принёс с собой с галеона ради нашей очередной встречи с вами. Говоря так, он протянул руку за стоявшей на столе бутылку и, взяв её, начал разливать вишнёвого оттенка жидкость в хрупкие на вид бокалы, неведомо каким образом оказавшиеся в этом заведении, где большинство посетителей предпочитают пить алкоголь из пивных кружек и плевать на то, сколько градусов составляет его крепость. Но Мотонари отрицательно покачал головой. — Я сюда не пить пришёл, а для того, чтобы обсудить с вами, господин де Алмейда, нашу сделку. Помнится мне, когда вы отправляли мне письмо из Макао, когда только собирались идти в Нагасаки, вы написали, что плата за то, что я позволю вашему галеону пройти через мои территориальные воды, будет составлять двадцать процентов от вашей части сокровищ. И вдруг не далее, чем сегодня утром я получаю другое, где чёрным по белому написано, что мои комиссионные будут составлять двенадцать процентов и ни моном больше. И как я должен понимать это, господин де Алмейда? Почему это вдруг мой законный процент уменьшился почти вдвое? Португалец вздохнул. — Вы должны меня понять, Мори-сан, — сказал он. — Вы, наверное, уже в курсе того, что мне пришлось задержаться в Макао потому, что там внезапно вспыхнула эпидемия холеры, из-за которой из порта не мог выйти ни один корабль? Знаете, как сильно я поиздержался из-за этой задержки? Даже вашу долю в двенадцать процентов я, можно сказать, от сердца вынужден оторвать, потому что из-за понесённых убытков, моя доля добычи тоже упала почти вдвое. — Я вас прекрасно понимаю, господин де Алмейда, — кивнул Мотонари. — Но тогда и вы тоже должны понять меня. Знаете, я ведь больше чем уверен, что вы покинули Макао до того времени, как там отменили карантин. Но даже если это и не так… То кто даст гарантию, что на борту вашего корабля не находятся люди, больные холерой? Мне, знаете ли, как-то совсем не хочется, чтобы и на моих землях началась эпидемия. К тому же, — добавил он. — Я тоже понёс убытки. Ведь вся торговля остановилась на несколько недель, а вам, наверное, известно, что именно она составляет большую часть моих доходов. А потому, — ехидно усмехнувшись, добавил Мори. — А потому, будет вполне законно, если я возьму с вас ещё пять процентов помимо своей оговоренной доли. На лице португальца отобразился ужас. — Да вы с ума сошли! — воскликнул он. — Семнадцать процентов! Вы что же, разорить меня хотите, что ли?! — Не семнадцать процентов, — покачал головой Мотонари. — А двадцать пять… Насчёт того, хочу ли я вас разорить… Господин де Алмейда, сами посудите: ну, какая мне, в самом деле, польза от вашего разорения? Нет, конечно же, — добавил он. — Я вовсе не хочу вас разорять, я только желаю возместить свои собственные убытки, связанные с возможным риском распространения эпидемии. Представляете, сколько мне придётся потратить коку риса, если это случится из-за того, что заразу занесёт в мои владения кто-то из ваших людей? Так, может быть, будет лучше, если я на этот год попросту закрою свои порты для всех западных кораблей, включая ваш галеон? У де Алмейды нервно задёргалась левая бровь. Он прекрасно понимал, что если Мотонари, которому принадлежит почти вся судоходная область Внутреннего моря, вдруг и в самом деле закроет все свои порты для западных кораблей, то получится, что на обратном пути из Осаки они не смогут ни запастись продовольствием и водой для долгого путешествия, ни починить галеон, если в этом возникнет необходимость. Можно было, правда, пройти не через Внутреннее, а через Тихий океан вдоль берега Сикоку, но там были определённого рода сложности. Дело в том, что в Тихом океане пираты пошаливали, и об этом было прекрасно известно как Мори, так и де Алмейде. Мотонари торжествующе усмехнулся. Он знал, прекрасно знал о том, что португальцу некуда деться. Как ни крути, а до Осаки иначе, чем через его территориальные воды не добраться, если конечно, нет желания рискнуть всей добычей или даже собственной жизнью. — Ладно… — сквозь зубы процедил капитан Чёрного корабля. — Ваша взяла. Выплачу я вам ваши двадцать пять процентов, будьте вы прокляты. Но чёрт меня подери, если я ещё раз свяжусь с таким хитрозадым лисом, как вы. — Уверяю вас, капитан де Алмейда, — всё так же усмехаясь, произнёс Мотонари. — Что если вы и вправду растратили в Макао приличную часть прибыли, то те, кто вас нанял, спасибо вам уж точно не скажут. И, боюсь, — добавил он с деланным сожалением. — Что после того, как я покину Нагасаки и вернусь в свою провинцию, а вы, соответственно, в вашу родную Португалию, то мы с вами никогда уже не увидимся. Потому, что больше вам никто и никогда не доверит должность капитана Чёрного корабля… И, кстати, — добавил он. — Когда именно я смогу получить свою часть вашей добычи? — Через три дня! — буркнул португалец, так сжав в кулаке свой бокал, что стекло раскололось и с хрустом осыпалось на пол. Не обошлось при этом и без порезов, но де Алмейду сейчас меньше всего на свете интересовали несколько незначительных царапин на его руке. Он ведь, так надеялся обмануть Мори выдумкой про эпидемию в Макао, которой, разумеется, не было и забрать себе ещё восемь процентов от суммы приза, но не тут-то было. Мотонари не только раскусил его хитрость, но и тут же обернул дело в свою пользу, выторговав ещё пять процентов… которые де Алмейде придётся отдавать ему уже из своего кармана, а пять процентов от его доли сокровищ с Чёрного корабля — сумма не малая, вернее было бы сказать, просто огромная. — Очень хорошо, — между тем спокойно произнёс Мори. — Значит, я жду вас и ваших людей на борту моего корабля ровно через три дня… Думаю, — добавил он. — На этом можно считать нашу встречу законченной… Удачного вам дня, господин де Алмейда. И, смотрите, случайно не забудьте о том, что вы должны отдать мне двадцать пять процентов от стоимости своей личной доли, и никак не меньше. Сказав так, он поднялся со своего места и, отвесив красному от злости капитану полу-любезный, полу-насмешливый поклон, направился к выходу. Акико, разумеется, также последовала за ним. — Чтоб тебя черти подрали, грязный ублюдок! — выругался португалец после того, как за ними обоими закрылась дверь. Но Мори и Акико, разумеется, уже не слышали этих его слов… ____________________________________________ P.S. Не уверена в том, что Осака была тем городом, где в 1580-х годах было разрешено появляться иностранным, в особенности, западным купцам и мореплавателя. И у меня нет никакой уверенности в том, что Мори был христианином и уж тем более мне неизвестно, какое у него было христианское имя, если предположить, что он всё же был окрещён кем-то из миссионеров. Никакой достоверной информации об этом я так и не нашла, а потому не могу ничем подтвердить эти два факта. Но для сюжета требуется именно такой ход, а потому пусть будет так.