Как попасть в историю

К тому времени, когда Катакура вернулся в поместье, было уже позднее утро и солнце высоко стояло над горизонтом. Несмотря на то, что Правый Глаз Дракона старался разобраться с порученным ему делом как можно быстрее, обстоятельства сложились так, что всё равно ему пришлось задержаться из-за того, что появились кое-какие проблемы. — Интересно, что скажет Масамунэ-сама, узнав, что я провозился с порученным им делом чуть не до обеда? — пробормотал Кодзюро, уже подойдя к воротам поместья. — Наверное, он будет вне себя от ярости, ещё, чего доброго шум из-за этого поднимет… Может быть, мне стоило бы придумать какое-нибудь оправдание того, почему это я так задержался с выполнением данного им поручения? Или лучше всё-таки будет сказать ему правду? Размышляя подобным образом, Катакура стоял возле ворот, не решаясь зайти из опасений получить нагоняй от Масамунэ, так как он знал о том, что в это время его господин обычно бывает занят тренировками с мечом, а значит, скорее всего находится сейчас где-то во дворе поместья. И, наверное, долго бы Правый Глаз Дракона ещё так простоял, если бы внезапно он не услышал звук, показавшийся ему довольно странным и даже подозрительным. Смех, громкий, заливистый, почти беззаботный, в котором, тем не менее, прозвучали и нотки некоей напряжённости. Причём, судя по всему, смеялись сейчас двое и одним из этих двоих был ни кто иной, как Масамунэ. Но как же так?! Ведь, насколько Кодзюро помнил, его воспитанник в последнее время не то что почти никогда не смеялся, но даже и улыбался сейчас нечасто. Так, разве что иногда саркастически ухмыльнётся или в присутствии своих родственников растянет из вежливости уголки губ в едва заметную улыбку. Даром, что в детстве и ранней юности парень отличался чрезмерной активностью, шумностью и непоседливостью. Можно сказать, что до какого-то времени он поистине был головной болью для всех слуг, а в особенности для своих нянек и воспитателей. Днями напролёт тем приходилось гоняться по всему йонедзавскому замку за подрастающим наследником клана Датэ, а тот только и делал, что с хохотом убегал от них и прятался, очевидно, считая это весёлой игрой. Только вот слугам не было весело от этих развлечений юного господина. Нисколько. Потому что риск того, что наследник свалится в пустой колодец или утонет в пруду, или свернёт себе шею, свалившись с лестницы или балкона верхних этажей был вполне реальный, учитывая, что инстинкта самомсохранения, впрочем, как и здравого смысла, у него тогда не было вовсе. Вот и приходилось нянькам, воспитателям, да и другим слугам бегать за ним по пятам, чтобы не дай ками, ничего не произошло. Всё изменилось тогда, когда наследник заболел оспой и чуть не умер. Чудом выжил, но утратил возможность видеть правым глазом, на котором после болезни остались жуткие рубцы. После этого в прошлом не в меру активный и проказливый ребёнок стал на какое-то время очень спокойным и тихим, порой казалось, что он даже дышать боялся. Но прошло несколько месяцев и всё вернулось на круги своя. Снова начались шумные и весёлые забавы, а звонкий смех наследника эхом разносился по коридорам и залам замка. А взрослые даже не знали: радоваться им тому, что опять всё по-прежнему, или же наоборот огорчаться из-за этого. И так продолжалось до того самого рокового дня, когда тайное стало явным и наследнику вдруг открылась ужасная истина, которая потрясла его до глубины души и повергла в пучину боли и отчаяния. Кодзюро на всю жизнь запомнил, каким было лицо у Масамунэ, когда Ёси-химэ, мать молодого даймё, заявила в открытую, что всегда его ненавидела и что лучше бы её старший сын умер от той болезни и уж совсем замечательно было бы, если бы он и вовсе не появлялся на свет. В тот миг, когда жена предыдущего и мать нынешнего главы клана произнесла те роковые слова, все домочадцы и все слуги, присутствующие при этом разговоре, затаили дыхание. Все ожидали, что же сделает молодой князь и как он поступит. А учитывая его буйный и неукротимый нрав, ждать можно было чего угодно: даже того, что вот сейчас парень выхватит катану и зарубит свою мать на месте, за такие-то слова. Только ничего такого тогда не произошло. Может быть, у Масамунэ и мелькнула тогда подобная мысль, кто знает. Только вместо того, чтобы покарать обидчицу, молодой господин просто молча встал со своего места и почти бегом вышел из зала. Только один Катакура решился тогда последовать за ним, и то потому лишь, что подумал о том, что оставлять господина в таком состоянии небезопасно. Мало ли… Обида была нанесена смертельная, кто может знать, на что способен парень, не привыкший сдерживать себя в проявлении чувств и эмоций? И тут не имеет уже никакого значения то, что обида была нанесена его родной матерью. Словом, не решаясь оставлять своего воспитанника наедине с его мыслями, Кодзюро поспешил догнать своего господина. И догнал. Уже во дворе, возле конюшни, куда тот привык убегать ещё в детстве, если ему нужно было скрыться ото всех или же просто побыть наедине с самим собой. Парень обернулся в его сторону, и именно тогда Катакура впервые увидел слёзы на его щеках. А уж то выражение его лица, ту невыразимую смесь отчаяния, боли и растерянности, Кодзюро, наверное, никогда до самой своей смерти не забудет. — За что? — только и произнёс тогда Масамунэ. — Кодзюро, за что она меня так ненавидит? Разве я не старался быть ей хорошим сыном? Ну, ладно, баловался в детстве и не слушался старших… Но разве это повод для подобной ненависти? Вот я и спрашиваю у тебя: может быть, хоть ты знаешь, чем это я ей так не угодил-то, а? Что мог тогда ответить Катакура своему воспитаннику, доведённому до отчаяния? Сказать правду о том, что Ёси-химэ возненавидела своего старшего сына после болезни, отнявшей у него возможность видеть правым глазом и что с тех пор он для неё был как бы неполноценным? Но парень и так, несмотря на то, что с тех пор уже прошло больше десяти лет, до сих пор очень болезненно воспринимает всё, что касается его, как он сам считает «уродства», так зачем же ещё раз напоминать ему об этом? И Кодзюро просто не стал тогда ничего говорить. А на следующий день Масамунэ собрал всех домочадцев и всех слуг в главном зале замка Йонедзава и объявил о том, что он решил перебраться в резиденцию в Осю, чтобы жить там почти что на лоне природы и, самое главное, в отдалении от светской жизни, которая ему уже в печёнках сидит, если говорить по правде. И как бы невзначай добавил, что он намерен начать строить там, поблизости от Осю, свой личный замок который со временем, скорее всего, и станет столицей княжества вместо Йонедзавы. С тех пор прошло почти полгода, со времени того разговора и их поспешного отъезда. Жизнь в поместье в Осю шла своим чередом, подчиняясь неспешному течению деревенского быта, да и строительство нового замка продвигалось полным ходом. Очень может быть, что совсем скоро, через несколько лет поблизости от нынешней резиденции главы клана в Осю вырастет новая цитадель, которая, конечно же, со временем станет сильнейшей и богатейшей из всех столиц северных княжеств, так, что соседские даймё просто обзавидуются. А пока Кодзюро радовался уже тому, что отныне его господину можно хотя бы на время забыть о светских условностях и придворных интригах и что теперь он может просто жить в своё удовольствие, не думая при этом о ненависти, которую испытывает к нему его же родная мать и младший брат, которого та уже успела настроить против него. И всё вроде бы было хорошо, если бы не то обстоятельство, что с тех пор, со времени того рокового разговора, характер Масамунэ очень сильно изменился. Беззаботный, шумный и весёлый парень, обожающий шутки и розыгрыши, теперь порой бывал непривычно тихим и задумчивым, но только лишь тогда, когда оставался один или думал, что его никто не видит, хотя это и было на самом деле не так. А при людях, чтобы не вызывать лишних подозрений, он старался вести себя так же, как обычно: как и прежде много смеялся и шутил, но Кодзюро-то видел, что вся эта его весёлость и порой излишняя дурашливость были напускными и что, на самом деле у его господина в это время кошки на душе скребут. А ещё, переехав в Осю, новый глава клана Датэ запретил слугам в своём присутствии говорить об Ёси-химэ или даже просто произносить её имя. А сам он называл женщину, подарившую ему жизнь, но взамен разбившую сердце своей беспричинной ненавистью к нему, к тому, кого должна бы любить беззаветной материнской любовью, не иначе, как «она». Ёси-химэ просто перестала существовать для своего старшего сына как личность, достойная того, чтобы называть её не только мамой, но и просто по имени. Отныне она стала для него чем-то вроде безликого и безымянного призрака, чьё появление иногда может омрачать существование, но в отсутствие которого можно вполне неплохо жить и даже, может быть, радоваться жизни, хоть порой это и плохо получалось. И точно таким же призраком с некоторых пор для Масамунэ был и его младший брат, любимчик Ёси-химэ, Кодзиро. Нужно ли говорить о том, что потрясение, вызванное таким неприятным открытием, не прошло даром для молодого князя. С тех тех самых пор он, казалось, утратил возможность веселиться и радоваться жизни по-настоящему и теперь если даже он и смеялся, то это могло означать только лишь то, что этим смехом парень старается скрыть от окружающих ту боль и то отчаяние, которые рвут сейчас на куски его душу и терзают сердце. И в такие моменты сердце его наставника также сжималось от боли, и он уже в тысячный раз давал себе обещание сделать всё возможное и невозможное для того, чтобы его господину больше никогда не приходилось так страдать. Вот почему тот смех, прозвучавший сейчас во дворе поместья в Осю, показался Кодзюро столь странным и даже подозрительным. «Неужели снова начинается? — подумал мужчина, с тревогой глядя в ту сторону, откуда слышался смех. — Но разве могу я допустить, чтобы Масамунэ-сама снова испытывал ту боль и то отчаяние, как тогда, когда он узнал о том, что Ёси-химэ его ненавидит? И разве не должен я немедленно положить конец его страданиям в этом случае?» И тогда, отринув прочь все сомнения, Правый Глаз Дракона открыл ворота и чуть ли не опрометью влетел во двор, желая удостовериться в том, что всё в порядке. И что же он увидел? Сидевших на террасе своего господина и ту странную девчонку с волосами цвета пламени, которую глава клана Датэ накануне спас, вырвав из рук разбойников. Сейчас же эта девица, вымытая, переодетая в красивое кимоно и накормленная до отвала, если судить по тому, насколько сыто она улыбалась, что-то с увлечением рассказывала молодому князю, размахивая руками в непосредственной близости от его лица, а тот с явным интересом слушал то, что она ему говорила. -…А дома в нашем мире настолько высокие, что задевают своими крышами облака — услышал Катакура слова девушки. — Мы их так и называем — «небоскрёбами». И вообще, сами города у нас — не чета вашим. У вас город — это крепость, обнесённая частоколом ну или в лучшем случае каменной стеной, внутри которой расположены господский дом и несколько домов простых жителей, ну может быть, ещё есть рыночная площадь и храм. У нас же город — это ряды высотных домов, торговых центров, офисов и магазинов. Всё это искрится и переливается ночами светом бесчисленных неоновых вывесок, фонарей и фар проезжающих машин, на улицах в любое время дня и ночи полно народа, спешащего утром на работу либо на учёбу, а вечером — в рестораны, торговые или развлекательные центры. Многие магазины работают сутками напролёт, в любое время дня или ночи можно прийти туда и купить всё, что тебе только вздумается: от свежайшей клубники зимой до золотого украшения, которое и императрице не стыдно надеть было бы. И при этом в наших городах нет никаких крепостных стен, ну, разве что кое-где они и остались, но только как напоминание о давно прошедших временах. А по небу у нас летают самолёты и вертолёты, похожие на огромных птиц, которые за какие-то считанные часы могут отвезти тебя хоть на край света, хоть в Африку, хоть в Южную Америку, хоть даже и в Австралию. Мы даже научились летать в космосе в окружении звёзд, солнца и луны и, возможно, уже очень-очень скоро люди начнут осваивать другие планеты, такие, как Марс, ну или Юпитер. А ещё у нас есть стальные лайнеры, линкоры и броненосцы, бороздящие просторы морей и океанов, причём любой из этих кораблей по высоте может сравниться разве что только с горой, и перемещаются они по воде не при помощи парусов, а при помощи пара, электрического тока или даже атомной энергии… Что-что? Ты спрашиваешь, что это за зверь такой — атомная энергия? Ой, но вот как раз этого-то я и не смогу тебе растолковать, так что, извини, ладно? «Вот заливает! — с явной неприязнью по отношению к этой странной девушке подумал Кодзюро. — Врёт, как дышит и даже не краснеет при этом. Да и то сказать, виданное ли дело, чтобы дом мог быть высотой до неба? А уж о том, чтобы перенестись на край света за время, за которое и до ближайшего-то города на самой быстрой лошади не доскачешь — этого вообще не может быть, потому что не может быть никогда, не говоря уж о полётах в космос. А корабль, построенный целиком из металла, не сможет удержаться на воде, он затонет в тот же миг, как только его спустят на воду, это даже малым детям известно должно быть. И я даже не знаю, кем нужно быть, чтобы поверить во все эти выдумки. Наверное, или наивным ребёнком, или совсем уже идиотом законченным. Нет, однозначно, эта наглая девка — та ещё врунья и верить ей — себя не уважать. А господин Масамунэ тоже хорош: развесил уши и слушает всё, что эта врушка ему наплетёт, да хорошо ещё, если он не принимает её слова за чистую монету… Нет, решительно, надо положить этому конец. Прямо сейчас выведу мерзавку на чистую воду, а потом уговорю господина вышвырнуть её прочь из поместья.» Катакура и сам не совсем понимал, чем именно раздражает его эта девчонка. Может быть, тем, что, по его мнению, та выдумывала сейчас всякие небылицы и врала просто без меры. А, может быть, всё дело было в огненно-рыжих, вернее даже в ярко-оранжевых, почти апельсинового оттенка да ещё и с разноцветными прядками волосах девушки. Разумеется, в XVI веке люди не были ещё знакомы с таким явлением, как стойкое окрашивание волос, а также тонирование и мелирование, так что не было ничего удивительного в том, что неестественный, «нечеловеческий» цвет волос Кимико вызывал подозрения кое у кого у людей этого времени, так, что они видели в их обладательнице демонессу или, что ещё хуже, лисицу-оборотня. Но всё же, и Кодзюро сам догадывался об этом, причиной того, почему эта девушка его буквально выводила сейчас из себя было то, что она вела себя при общении с его господином чересчур свободно. Катакура видел, как мило беседуют эти двое, и именно то, насколько непринуждённо парень и девушка сейчас разговаривали друг с другом и то, насколько же быстро они стали друзьями, его больше всего и раздражало. Если бы Кимико орала сейчас на Масамунэ, если бы она угрожала ему или даже попробовала напасть на главу клана, это не было бы и вполовину так неприятно для того, кто называл себя Правым Глазом Дракона. В конце концов, сделай она что-то подобное, Катакура смог бы вовремя вмешаться для того, чтобы защитить своего господина и остановить зарвавшуюся мерзавку. Но то, насколько быстро эта странная и несомненно подозрительная особа завоевала доверие и дружеское расположение его господина, вообще-то не склонного с некоторых пор заводить дружбу с кем попало — вот что по-настоящему тревожило сейчас Кодзюро. И дело было не в том, что завоевав доверие, эта девчонка могла бы с лёгкостью осуществить покушение на Масамунэ. Нет, больше всего сейчас этот сильный, закалённый в боях воин боялся одного: того, что он может вдруг стать ненужным бывшему воспитаннику, несмотря на все годы верной и преданной службе и на то, что он любил своего господина как младшего брата. Кодзюро уже совсем было собрался покинуть своё убежище для того, чтобы разоблачить наглую обманщицу и вышвырнуть её вон, пусть даже молодой господин и будет против, как вдруг его заметили. — Ой, гляди-ка! — воскликнула Кими, не слишком деликатно указывая пальцем прямо на то дерево, за которым притаился Катакура. — Дракоша, слушай, а это не тот ли дядька, что был с тобой когда ты меня спас от разбойников? Кодзюро показалось, что он ослышался. «Мерзавка… Называть господина Масамунэ дракошей, а меня — дядькой?! Ну, я ей сейчас задам!» — хотел было произнести он вслух, но всё же сдержался. В это время парень также обернулся в его сторону. — А, это и вправду ты, Кодзюро! — произнёс он. — Хватит уже тебе за деревьями прятаться, давай, выходи и рассказывай, чем там с разбойниками дело-то закончилось? Катакура понял, что деваться некуда. Опустив голову, с видом побитой собаки он вышел из-за дерева, за которым скрывался. — Масамунэ-сама, — очень тихо сказал он. — Мне нет прощения. Я не смог в точности выполнить ваш приказ, который вы мне отдали пару дней назад. Вы велели мне победить их, но не убивать, я же… Я честно пытался взять в плен хоть кого-то из них, но они предпочли погибнуть от моего меча, нежели сдаться. Одно хорошо, — добавил он. — Все эти разбойники пали во время боя, я не позволил им сделать сэппуку, как если бы те были честными людьми. — Постой-ка! — остановил его Датэ. — А ты точно уверен, что я отдавал тебе такой приказ? Помнится, я сказал, что неплохо было бы избавиться от этой шайки раз и навсегда. Ну, правда обмолвился, что у них могут быть сообщники, и тогда ты, именно ты, Кодзюро, но никак не я, предложил мне взять одного или нескольких из них в плен и как следует допросить. Я согласился тогда с тобой, но только лишь для вида. Странно даже, что ты сам этого тогда не понял. — Эм, о чём разговор, мальчики? — вмешалась в их разговор Кимико. — Вы же сейчас говорили именно о тех разбойниках, которые за мной гонялись? Или тут у вас несколько подобных шаек орудует? — Да нет, мы именно о тех разбойниках сейчас и говорим, Кими-тян, — покачал головой Масамунэ. — Другие банды, они может быть где-то поблизости и есть, но лично я их не видел и ничего о них не слышал… Не знаю уж, с чего Кодзюро взял, что в Осю могут быть ещё разбойничьи шайки, если даже эти были пришлыми, откуда-то от соседей к нам в гости заглянули да и решили остаться надолго, ну, а в результате остались навечно. Хотя, конечно же, это был их выбор, никто их не заставлял промышлять разбоем на большой дороге. Не делали бы этого — прожили бы возможно, очень и очень долго, хоть и не факт, что счастливо… Кстати, Кодзюро, — добавил он. — А что ты сделал с телами разбойников? Надеюсь, не бросил их прямо посреди дороги, чтоб они разлагались и воняли на всю округу? Кодзюро отвёл взгляд в сторону. — Масамунэ-сама, да за кого же вы меня принимаете? — произнёс он и в его голосе прозвучали нотки скорби и отчаяния. — Разумеется, я не бросил мёртвых разбойников посреди дороги. Я позвал нескольких крестьян из ближайшей деревни и велел им закопать трупы. Но поскольку разбойников было много и пришлось тащить их тела в лес и уже там закапывать, то это заняло довольно много времени. В довершение ко всему, один из крестьян, помогавших мне, упал в темноте в ловчую яму и повредил ногу, так что пришлось провожать его до дома, ждать, пока вернётся лекарь, уехавший к больному в дальнюю деревню, а потом ещё возвращаться в лес и мне уже самому вместе с оставшимися крестьянами закапывать могилу разбойников. Именно по этой причине я и вынужден был задержаться. — Ладно, ну, а смотришь-то чего с таким видом, будто я бить тебя собрался? — ухмыльнулся его господин, который, как могло показаться, снова стал прежним, весёлым и беззаботным молодым аристократом. — Ты всё правильно сделал, так что перестань уже винить себя из-за того, что так долго выполнял моё поручение… А, и кстати, — добавил парень. — Давай я, наконец, познакомлю тебя с моим новым стратегом. — С каким ещё новым стратегом? — На лице у Катакуры отобразилось самое искреннее недоумение. — Неужели вы, не спросив у меня совета, пригласили какого-то военного теоретика из столицы? — Нет конечно же! — расхохотался Масамунэ. — Я говорю сейчас вот о ней, — добавил он, указывая на стоявшую рядом девушку. — В общем, прошу любить и жаловать. Кодзюро, эту девушку зовут Кимико, или, как я её называю, Кими-тян, она из рода Сагара. Кими, а это — Кодзюро Катакура, он — мой бывший воспитатель и наставник, который ныне стал моим генералом и телохранителем по совместительству. Я его ещё иногда в шутку называю своим Правым Глазом. Надеюсь, вы с ним поладите. Человек он неплохой, но характер у него нелёгкий, так что будь готова к тому, что, возможно, он отнесётся к тебе настороженно. Впрочем, Кодзюро вообще с подозрением смотрит на каждого своего нового знакомого и в каждом же из них подозревает как минимум шпиона, работающего на враждебный нашему клан. А в худшем — и вовсе наёмного убийцу. Только со временем, убедившись в том, что этот конкретный человек угрозы не представляет, он становится куда более дружелюбным и любезным. Кими присела в слегка дурашливом старомодном книксене, что же до Кодзюро, то он просто молча кивнул, причём выражение лица у него было далеко не радостное. Всем своим мрачным и слегка удручённым видом мужчина словно бы показывал, что знакомству он явно не был рад. — Нам нужно кое о чём поговорить, стратег, улучив минуту, когда его господин снова занялся прерванной было тренировкой, произнёс Катакура. — Давай отойдём в сторону, поскольку разговор этот не для посторонних ушей и даже не для ушей Масамунэ-сама. — Ну, хорошо… — Кимико недоуменно пожала плечами. Она не понимала, почему этот человек так невзлюбил её с первой же минуты их знакомства, ей-то самой он не был неприятен, скорее напротив, вызывал у неё некий интерес, что-то сродни любопытству. Кимико уже успела понять, что Катакуру Кодзюро и Датэ Масамунэ связывают какие-то отношения, большие, чем просто отношения слуги и его господина, и теперь пыталась угадать, кем же эти двое приходились друг другу. Не родственники — это очевидно. И не сказать, чтобы друзья. И, уж разумеется, не возлюбленные. Конечно, девушка допускала мысль о том, что в этом времени, в XVI столетии, нетрадиционные сексуальные отношения вполне имели место быть, но в том-то и дело, что тут явно дело было не в них. Но тогда в чём же именно? Этого, Кими, разумеется, не знала, но очень хотела узнать. А что, как не откровенный разговор с одной из сторон лучше всего может помочь ей это понять? Поэтому Кими даже обрадовалась предоставившейся ей возможности поговорить с человеком, стоявшим к её так сказать работодателю ближе, чем кто-либо другой. Они с Кодзюро отошли за угол дома, так, чтобы никто не смог бы услышать их разговора. — Значит, так, — понизив голос почти до шёпота, произнёс Катакура. — Я понятия не имею о том, как тебе удалось так быстро завоевать расположение Масамунэ-сама, да и не очень мне это интересно, если уж говорить по правде. Тем не менее запомни: если ты, воспользовавшись доверием моего господина, посмеешь причинить ему хоть малейший вред или же станешь шпионить в пользу врагов клана Датэ, то, клянусь, я лично убью тебя, невзирая на то обстоятельство, что ты — девушка. Надеюсь, это тебе понятно? — Уж куда как понятнее… — кивнула Кимико. — Только вот с чего это ты решил, будто бы я собираюсь как-то вредить Дракошке? — И ещё одно, — добавил Кодзюро, проигнорировав только что заданный девушкой вопрос. — Если я хотя бы ещё один раз услышу, как ты называешь моего господина Дракошей, то тебе очень сильно не поздоровится. Убивать за это я тебя, конечно же, не стану, однако трёпку ты получишь превосходную. — А что тут такого ужасного, если даже я его так и называю? — хихикнула девушка. — Мне тут кое-кто из слуг нашептал о том, что нынешнего главу клана Датэ называют Драконом из Осю, только вот на дракона он, как по мне, пока явно не тянет, тогда как Дракоша — наоборот, очень подходящее для него имя. Ну, по крайней мере, родные и друзья вполне могли бы его так называть, как мне кажется. Катакура нахмурился. — А ты, конечно же, тут же причислила себя к друзьям Масамунэ-сама? — произнёс он. — Или, может быть, прямиком в родственницы к нему метишь? А может, — с подозрением глядя на девушку, сузил он глаза. — Может быть, ты сюда и проникла с целью соблазнить моего господина, а потом шантажировать его и вымогать у него деньги? Или, может быть, тебе нужно скрыть плод твоего греха и ты намерена обмануть моего господина, а потом выдать чужого ребёнка за его наследника? Ну, признавайся, это так?! — Пф! — фыркнула девушка. — Вот почему, блин, ты такой упрямый и глупый-то, а? Я же сказала ещё раньше, что не собираюсь вредить твоему господину, так чего тебе ещё от меня нужно? И мне вовсе ни к чему вешать ему на шею чужого ребёнка, да и вообще, детей у меня пока нет и скорее всего, в обозримом будущем не предвидится. А хотя, — добавила она. — Кажется, я поняла, в чём тут дело: ты просто боишься, что я его у тебя отберу. Успокойся, твой ненаглядный и обожаемый Дракоша… то есть, я хотела сказать Масамунэ, мне не нужен. То есть он-то мне и нужен, конечно, но только в качестве э… работодателя, скажем так. — Всё равно… Я тебя предупредил, так что потом, если что-то не так сделаешь, не жалуйся, — произнёс Кодзиро. В общем, учти, что я буду постоянно за тобой следить и если ты сделаешь что-то, что может навредить моему господину, его семье или же его чести и чести его клана, то ты очень сильно об этом пожалеешь. Это я тебе точно могу пообещать. После чего повернулся и пошёл по направлению к воротам. Что же до Кими, то она, глядя ему вслед, только пальцем у виска покрутила. — Странный он какой-то, этот Катакура Кодзюро, — пробормотала девушка. — Чокнутый он что ли или просто тупой, как мои бывшие одноклассники? Заладил, как попугай одно и то же: если ты причинишь вред моему господину… Вот можно подумать, заняться мне тут больше нечем, кроме как Дракошке пакости подстраивать. Чего обижаться-то, просто понять не могу! И вообще, — добавила она. — Та ахинея, которую нёс сейчас этот Кодзюро, очень уж смахивает на бред, порождённый ревностью. Хм… Хотела бы я знать о том, что же, чёрт возьми, на самом деле связывает этих двоих: Дракошу и его как бы телохранителя? Впрочем, может быть, позднее мне удастся это выяснить. А пока, наверное, будет лучше, если я вернусь в свою комнату, там, по крайней мере, меня никто не станет обвинять во всех смертных грехах и приставать ко мне с глупыми расспросами… Кими вернулась к себе в комнату и постаралась забыть об этом не очень приятном разговоре с Катакурой, на которого она и сама теперь уже смотрела с подозрением. Только вот почему-то просто взять и забыть, как оказалось, было не так-то и просто. ***** А между тем Кодзюро и вправду обиделся, причём не только на Кимико, но и на Масамунэ, который, как считал Катакура, теперь переметнулся на сторону пришлой девицы, обманом завоевавшей его доверие. Обиделся настолько, что когда через несколько дней глава клана изъявил желание отправиться на охоту, его Правый Глаз наотрез отказался с ним ехать, сославшись на то, что мол, время нынче неспокойное, мало ли, что в голову соседям придёт, и что нельзя бросать поместье без надёжной охраны, а потому кто-то из верховного командования должен остаться для того, чтобы если что, дать отпор врагам. Наверное, Кодзюро рассчитывал на то, что князь начнёт уговаривать его всё-таки поехать на охоту, ну или по крайней мере скажет, что о сожалеет о том, что его самый верный и преданный из всех слуг должен будет остаться в поместье, тогда как сам он поедет развлекаться. Но ничего подобного не произошло. Датэ, выслушав своего телохранителя, тут же согласился с тем, что, мол, негоже оставлять в поместье в качестве охраны всего лишь нескольких солдат, которые без надлежащего командования не смогут нормально сражаться, если, конечно, и вправду произойдёт нападение. Тем более, если учесть ещё и то, что поместье в Осю — это даже не крепость и не замок, а всего лишь господский дом и несколько крестьянских хижин, обнесённых ветхим частоколом из бамбука. Как бы там ни было, но в итоге на охоту Масамунэ отправился в сопровождении Кимико и нескольких крестьян, вызвавшихся на некоторое время стать загонщиками дичи. Вообще-то, своего так сказать «стратега» парень и пригласил-то принять участие в охоте не столько потому, что считал присутствие девушки там необходимым или так к ней привязался, что уже больше не мог без неё обходиться, а по той простой причине, что он уже догадался о том, почему это Кодзюро решил вопреки своему обыкновению, отпустить его на этот раз одного. Хоть молодой даймё и не показывал этого, но такое поведение наставника его довольно сильно задело. И для того, чтобы отомстить Катакуре, Датэ решил взять с собой на охоту и девушку, невольно ставшую причиной их ссоры, да ещё ко всему прочему ещё и подарил «стратегу» одну из своих собственных лошадей. А Кими, разумеется, от участия в этом развлечении и от собственной лошади отказываться не стала. Ей, в конце концов, было просто интересно поприсутствовать на настоящей старинной охоте, да и к тому же здесь, в этом мире, не было ни компьютеров, ни телевизоров, ни, ночных клубов, ни кинотеатров, ни дискотек, ни других привычных для неё развлечений, а потому глупо было бы упускать такой шанс хоть немного отдохнуть. Конечно, девушке, выросшей в современном мегаполисе, никогда прежде не доводилось самостоятельно ездить верхом, а потому она немного боялась того, что свалится с лошади или не сможет справиться с норовистым животным и оно её сбросит, о чём она и сказала Масамунэ перед самым выездом. Но парень заверил её, что ничего подобного не случится, ведь он подберёт для неё самую смирную лошадку во всей конюшне, тем более, что есть у него кое-какие идеи на этот счёт. Говоря об этом, он словно бы невзначай сунул за пояс своего охотничьего костюма два дорогих пистолета, украшенных золотой инкрустацией и выглядевших скорее как парадное, чем боевое оружие, коим они и являлись. — А пистолеты тебе зачем? — с недоумением глядя на парня, спросила Кими. — Собираешься палить из них по кроликам? Ну, или на кого ты там собрался охотиться? — Да просто так, — усмехнувшись, пожал тот плечами. — На всякий случай возьму, мало ли, а вдруг пригодятся. Ну, на всякий, так на всякий, тем более, что случаи, как известно, бывают разные. Рассудив подобным образом, Кимико больше не стала у него допытываться насчёт этих пистолетов, да и времени до выезда на охоту уже почти не оставалось, а потому, припрятав своё любопытство куда подальше до лучших времён, девушка следом за Масамунэ отправилась на конюшню, где их уже ждали осёдланные лошади: всё тот же снежно-белый жеребец для парня и молодая светло-рыжая тонконогая кобылка для неё самой. Кими всегда любила животных, особенно тех, которых ей никогда в жизни не удалось бы завести в их городской квартире в центре Токио, и, нужно сказать, что лошади занимали особое место в сердце младшей из сестёр Сагара. Эти умные, сильные и красивые животные нравились Кимико с самого раннего детства, но она, конечно же, понимала, что, по всей видимости, своей лошади у неё не будет никогда. Слишком уж дорого они стоят и слишком трудно и хлопотно их содержать в условиях мегаполиса. И вдруг, теперь, когда Кими оказалась в прошлом, её мечта о собственной лошади вдруг стала реальностью. Настоящий, живой конь — это ли не предел мечтаний? Однако, как оказалось, всё было не так-то просто. Золотая Волна, как звали кобылку, при приближении девушки встревоженно заржала, а при первой же попытки Кимико протянуть к ней руку, тут же отпрянула и встала на дыбы, оскалив зубы и чуть не вырывая при этом поводья из рук державшего её пожилого слуги. — Ну, вот… — разочарованно протянула девушка, обернувшись в ту сторону, где сейчас стоял Масамунэ. — Похоже, что она меня и видеть не хочет. И что-то я очень сомневаюсь в том, чтобы эта лошадь позволила мне сесть в седло. — Да всё нормально, — хохотнул парень. — Золотая Волна немного пуглива, но в общем-то совершенно безобидна. Ездить на ней безопаснее, чем на деревянной лошадке, только нужно найти к ней правильный подход. — Это верно, — кивнул пожилой конюх. — Масамунэ-сама дело говорит. Золотая Волна за всю свою жизнь ни разу никого не лягнула и не укусила. А сейчас она так себя ведёт только лишь потому, что видит вас, Кимико-сан, впервые и потому не знает, чего от вас ждать. — Хм… И что же делать? — спросила Кимико, немного растерянно глядя на кобылку. — Как мне убедить её в том, что я не желаю ей зла и наоборот хочу с ней подружиться? — А вы попробуйте её морковкой угостить, — предложил конюх. — Только держите её на раскрытой ладони, чтобы лошадь нечаянно не укусила вас за пальцы. Девушка взяла протянутый ей кусочек моркови и на ладони протянула его лошади. Та немного недоверчиво посмотрела на свою новую хозяйку, но затем всё же осторожно взяла угощение с ладони девушки мягкими бархатистыми губами, а после того, как съела лакомство, принялась, пофыркивая, тереться мордой о плечо девушки. — Ой! — Кими немного нервно хихикнула, поскольку ей было немного щекотно. — Кажется, она всё же меня признала. — Похоже на это, — кивнул конюх. — Теперь, госпожа, Золотая Волна будет служить вам верой и правдой. Только и вы, уж пожалуйста, не обижайте её. — Да разве бы я посмела обидеть такую милую лошадку? — даже обиделась девушка. — Да хотя бы даже и не милую, всё равно я бы ни за что не стала бы причинять вред животному. Конечно же, я не стану её обижать, можете не беспокоиться насчёт этого. Только теперь она заметила, что Масамунэ в конюшне нет, исчез и его снежно-белый скакун. — Эм-м… А куда это ушёл ваш хозяин? — спросила Кими у слуги. — Только что минуту назад здесь был, а сейчас уже его тут нет. — А он, госпожа, пока мы с вами разговаривали, вместе с Северным Ветром во двор ушёл, видно решил, что тут и без него обойдётся, — ответил конюх, слегка поклонившись при этом. — С Северным Ветром? — переспросила девушка. — А это ещё кто? — А это его любимый белоснежный скакун, вы его уже должно быть, видели, — ответил конюх. — Второй такой лошади во всей Японии не сыщешь и ни с каким другим конём не перепутаешь. Потому что Северный Ветер — особенный конь, его привезли западные варвары, а наш старый господин купил его в подарок нынешнему нашему господину на его пятнадцатилетие. С тех пор, а прошло уже больше трёх лет, Масамунэ-сама с этим конём почти не расстаётся, да и что говорить, если Северный Ветер несколько раз ему жизнь спасал во время сражений. А ваша кобылка, Золотая Волна, то есть, она — его дочь. — Чья дочь? — решила сыграть в дурочку Кими. — Дракоши, то есть тьфу ты, я хотела сказать Масамунэ? — Нет, ну что вы вообще такое говорите?! — в ужасе замахал руками конюх. — Ох, барышня, и как только у вас язык-то повернулся — такое сказать?!! Не дай-то Ками кто услышит — головы нам обоим не сносить… Золотая Волна — дочь Северного Ветра, конечно же, и… Ох, мне кажется, вам бы, госпожа, лучше поторопиться, — добавил он, качая головой. — А то из-за вас выезд на охоту задерживается, это может не понравиться господину, а он, должен я сказать, поистине страшен в гневе. — Это Дракоша-то страшный? — хихикнула Кими, но, не решившись продолжать разговор, который, как девушка поняла, уже начал заходить в тупик и вообще выходить за рамки приличия, она взяла под уздцы свою кобылку и вместе с ней вышла из конюшни во двор, где её уже дожидались остальные охотники. ***** — Что-то ты долго, Кими-тян, — произнёс Масамунэ при появлении девушки, уже сидевшей в седле. — Наверное, с нашим главным конюхом, со старым Ичиро заболталась? — А, так значит, того старика зовут Ичиро? — не отвечая на заданный вопрос, переспросила Кимико. — Ладно, будем знать на всякий случай. Кстати, он забавный старикан, так много всякого интересного про тебя и твоих лошадок мне рассказал, — хихикнув, добавила она. — Ну, а впрочем, это к делу не относится. И вообще, чего это мы так поздно выезжаем? Обычно, насколько я помню по разным там фильмам и книгам, выезд на охоту бывает утром, а сейчас время уже к полудню идёт, и ты только сейчас отдал распоряжение начинать сборы. С чего бы это, а? Мы вообще на охоту собираемся сегодня ехать или как? — Ага, — кивнул Датэ. — Собираемся. Если честно, — добавил он. — То я специально как мог тянул время, думал, может, Кодзюро передумает и поедет с нами, а то я как-то не привык никуда выезжать без него. Но нет, он даже не появился во дворе, чтобы нас проводить пусть даже и до ворот… Ладно, в конце концов я же сам велел ему охранять поместье, так что наивно было бы ждать, чтобы он осмелился нарушить мой приказ… Всё, больше не имеет смысла его ждать, а потому выдвигаемся! — добавил парень, пришпоривая своего коня. Кими тоже пнула пяткой в бок Золотую Волну, кобылка рванула с места и так быстро помчалась вслед за Северным Ветром, что девушка чуть не свалилась с неё. — Ой… — Кими отчаянно вцепилась в узду и в луку седла и в гриву кобылки. — Потише, пожалуйста! Впрочем, как оказалось, единственное, чего хотела её лошадь — это идти рядом, буквально ноздря в ноздрю со снежно-белым конём, так что, догнав Ветра, Волна замедлила бег, стараясь идти в одном с ним темпе. Кимико, убедившись в том, что лошадь больше не срывается с места и не несётся во весь опор, немного успокоилась и даже рискнула выпустить гриву лошади, в которую она вцепилась с такой же силой, с какой утопающий хватается за брошенный ему спасательный круг. А вскоре девушка с удивлением обнаружила, что, оказывается, лошадью управлять не так сложно, как она раньше считала. Достаточно было только направлять её в нужную сторону при помощи поводьев и шенкеля, да немного придерживать, если животное порывается сорваться с места в карьер. После того, как кавалькада всадников уже отъехала довольно далеко от поместья, Масамунэ в последний раз оглянулся, словно бы ожидая кого-то увидеть там, стоявшего возле ворот или же находившегося во дворе поместья. Но того, кого он искал, там не оказалось и парень, с некоей обречённостью вздохнув, отвернулся и принялся разглядывать дорогу, по которой они проезжали. — А этот твой Кодзюро так и не пришёл тебя проводить, ты же это заметил, да? — словно бы желая подлить масла в огонь, спросила у него Кими. — Да и вообще он странный какой-то: ведёт себя так, как будто ревнует тебя к каждому фонарному столбу. Ой, слу-ушай… — протянула она. — А вы с ним оба случайно не того… не цвета неба голубого? — Чего? — с явным удивлением воззрился на неё парень. — При чём тут голубое небо? Какое оно имеет отношение ко мне или к Кодзюро? Извини, Кими-тян, но… Я не понимаю, о чём ты сейчас говоришь. — Да так, не обращай внимания, — пожала плечами девушка, уже успевшая понять, что снова сболтнула что-то лишнее. — В общем, я хотела сказать, что тот тип, то есть, Катакура, ведёт себя как-то странно. У него и раньше подобные заскоки были, или это недавно началось? И вообще, почему он относится к тебе как к своей личной вещи и, стоит мне только приблизиться к тебе, как он сразу смотрит на меня как на злейшего врага, покушающегося на его собственность? — А, не обращай на него внимания, — усмехнулся Масамунэ. — Кодзюро — неплохой человек, я бы даже сказал, что он — один из лучших людей, которых я когда-либо знал и знаю до сих пор, но он… В общем, наверное, он меня к тебе как бы ревнует, только, разумеется, не в том смысле, а несколько… по-другому, что ли. Уж не знаю, чего он там себе навоображал, но, должно быть, он очень боится того, что ты займёшь в моей жизни то место, которое всегда занимал там он. И невдомёк ему то, что, на самом деле он значит для меня куда больше, чем кто-то другой. Кодзюро с самого начала был для меня всем: отцом, братом, другом, наконец. Я ценю и уважаю его как истинного воина, как боевого товарища, как своего наставника и как генерала и нет в мире никого, кто смог бы мне его заменить. — Ну так почему бы тебе самому не сказать ему об этом при первом же удобном случае? — фыркнула Кими. — Может быть, тогда он перестанет видеть во мне врага и потенциальную угрозу своему благополучию? — Ты думаешь я ему не говорил об этом, Кими-чан? — невесело усмехнулся парень. — Да сто раз уже говорил, наверное, после того, как ты пришла в поместье. Но всё равно, Кодзюро — этот упрямый дурак, и не хочет мне верить! Он говорит, что ты заявилась в Осю либо для того, чтобы убить меня, либо для того, чтобы обманом выйти за меня замуж. И я не могу, просто не в состоянии разубедить его в этом! Остаётся одно: ждать и надеяться на то, что он рано или поздно образумится и поймёт, что ты не представляешь ровным счётом никакой опасности ни для меня, ни для него. Вот так вот, мило разговаривая и обсуждая самые животрепещущие для них обоих темы, парень и девушка не заметили того, что сильно обогнали своих спутников, так, что, если оглянуться, тех уже почти не было видно. Только где-то далеко позади можно было заметить движущиеся точки. А сама дорога, по которой наши охотники ехали, пролегала через лес, который в конце XVI века, несомненно, был куда более густым и тёмным, чем в веке XXI. Дубы, буки и клёны плотными рядами, словно часовые, стояли по обе стороны дороги, застилая своими кронами небо, отчего в лесу царил некий полумрак. Мокрая земля, ещё не просохшая после таяния снега, испаряла влагу, которая затем превращалась в туманную дымку, скрадывающую очертания дальних деревьев и придающую загадочность вековечному лесу. Но вместе с тем эти полумрак и туман невольно внушали чувство тревоги каждому или почти каждому человеку, оказавшемуся в лесу. Случайный путник непроизвольно начинал вглядываться в очертания деревьев, словно бы ожидая и в то же время опасаясь увидеть там какую-нибудь подозрительную тень, которая вполне при ближайшем рассмотрении могла бы оказаться разбойником или же хищным зверем, подстерегающим свою добычу. Или же наёмным убийцей-хитокири, вышедшим на охоту за своей потенциальной жертвой, в чём очень скоро и смогли убедиться наши двое охотников, продолжавших мило беседовать и даже ещё не догадывавшихся о том, что их жизни сейчас буквально висят на волоске. Внезапно откуда-то слева, со стороны придорожных кустов грянул выстрел и пуля, просвистев прямо над головой у Кими, вонзилась в ствол ближайшего дерева. В тот же миг послышался ещё один выстрел — уже с противоположной стороны дороги, а потом ещё и ещё несколько выстрелов. — Ай! — испуганно вскрикнув, девушка попыталась интуитивно прикрыть руками голову, хоть в глубине души и понимала, что это — плохая защита от пуль. Что же до Масамунэ, то он сразу понял, чем это может им обоим грозить. — Нельзя терять ни секунды! — Парень схватил поводья лошади Кими и что было сил пришпорил своего коня. Северный Ветер рванул с места в карьер, а Золотая Волна помчалась следом за ним, не отставая от него ни на шаг. Выстрелы звучали всё тише, пока наконец не смолкли в отдалении. — Хвала богам, кажется, оторвались! — воскликнула Кимико, когда они, наконец, остановили разгорячённых быстрым бегом коней. — Нет, ещё нет! — покачал головой Масамунэ. — Мне нужно вернуться. Не могу же я допустить, чтобы эти негодяи подстрелили моих людей? Каким главой клана я после этого буду? И разве это по-человечески: бросать в беде своих же товарищей? Нет, однозначно, я должен вернуться и разобраться там с этими бандитами. Если хочешь, Кими-тян, — добавил он. — Ты тоже можешь поехать со мной. Но предупреждаю сразу: это будет… немного опасно, хотя и довольно забавно. — Что же там забавного? — совершенно искренне удивилась девушка. — То, что они могут нас убить? Это ты находишь забавным? — Нет, не это, — немного нервно хихикнул Дракон из Осю. — Забавным я нахожу то, что теперь наши роли поменялись: охотники превратились в дичь, а дичь, которую они подстерегали, наоборот, стала охотником… Ну, так что? — спросил он, обернувшись в сторону девушки. — Ты идёшь? — Да, иду, — кивнула Кими. — Оставаться в лесу одной я не хочу, так что лучше пойду с тобой. — Отлично! — воскликнул парень. — Тогда давай оставим лошадей здесь, а сами вернёмся к месту засады. Только старайся идти бесшумно, не то нас услышат и снова откроют по нам пальбу прежде, чем я смогу осуществить то, что я замыслил. Они очень осторожно, стараясь не шуметь, скрываясь за деревьями, вернулись примерно на то же место, где на них напали. — Так, теперь постарайся спрятаться где-нибудь за кустиками и не высовывайся до тех пор, пока всё не закончится, — понизив голос почти до шёпота, сказал девушке Масамунэ. — А ты что будешь делать, а, Дракош? — спросила та. — Я? — переспросил парень. — Я попытаюсь отвлечь их на себя, и, когда они высунут свои гнусные рожи, тогда я и разберусь с ними по-своему. Что же до тебя, то просто сиди тихо, и всё. Не вздумай вмешиваться, мне ты всё равно ничем не поможешь, только наоборот можешь своим вмешательством выдать нас обоих и всё испортить. Они вместе спрятались в небольшом овражке, скрытом кустами, который был неподалеку от дороги. — Ну, сейчас они у меня получат, — прошептал Масамунэ, доставая оба своих пистолета. — Всё, жди меня здесь, я пошёл. С этими словами он выпрыгнул на дорогу, так, что теперь являл собой превосходную мишень, попасть в которую, как могло бы показаться, было проще, чем с бревна упасть. В тот же миг послышались выстрелы, но, к счастью, они были не слишком меткими. — Слабаки! — усмехнулся парень. — Да кто же так стреляет? Смотрите, как надо! Сказав так, он принялся палить из обоих своих пистолетов по тем местам, где засели бандиты, и, судя по всему, выстрелы эти было более, чем удачными.* В тот же миг из-за кустов, росших по обе стороны дороги, послышались крики, стоны и проклятья, вслед за чем на дорогу выбежали несколько человек с мечами в руках. Очевидно несостоявшиеся убийцы сообразили, что в таком тумане палить из пистолетов бессмысленно и решили разобраться со своей потенциальной жертвой по-другому. Но, рассчитывая задавить противника численностью, они очень сильно просчитались. Несмотря на свой пока ещё юный возраст и несдержанный темперамент, Масамунэ не зря считался одним из сильнейших воинов Империи, а потому разобраться с горсткой ронинов, даже не бывших профессиональными убийцами, ему не составило особого труда. К тому же, в отличие от своих противников, он прекрасно умел стрелять и в тумане, и даже в полнейшей темноте, ориентируясь при этом только по звукам, благо, что годы тренировки именно с огнестрельным оружием не прошли для него даром. Вот так, при помощи катаны и двух пистолетов, Датэ смог победить своих же несостоявшихся убийц. Конечно, выйти из подобной схватки целым и невредимым было практически невозможно, но на этот раз всё обошлось несколькими царапинами и одним не очень серьёзным ранением в предплечье. Кимико, сидевшая в своём укрытии, с замиранием сердца смотрела за ходом сражения. Никогда прежде ей не доводилось видеть поединков с оружием и она, конечно же, испугалась, причём не только за своего спутника, но и за себя. Тень пережитого ею ранее кошмара снова замаячила перед глазами девушки, которой меньше всего на свете хотелось бы оказаться опять в лапах разбойников, тем более, что в этот раз ей бы уж точно никто не пришёл бы на помощь. А потому, когда последний из несостоявшихся убийц пал на землю, сражённый мечом главы клана Датэ, Кими вздохнула с явным облегчением. Вопреки приказанию парня сидеть в укрытии и не высовываться до его возвращения, она выбежала из укрытия и, подбежав к своему к своему защитнику, бросилась к нему на шею, не обращая внимания на то, что парень был весь покрыт сейчас кровью, и не разобрать даже, его ли это была кровь или кровь его врагов. — Они больше не причинят никому вреда, — обернувшись в сторону Кими, каким-то глухим, безучастным голосом произнёс Масамунэ. При этом девушка заметила на его лице плохо скрытое выражение отчаяния. — И всё же… Я думал, что ошибался, но нет, теперь уже сомнений нет и не может быть. Это она. Она приказала этим людям меня убить. Не понимаю, чем я так ей мог помешать? Впрочем… Она всегда меня ненавидела и даже не пыталась это скрывать от меня, так стоило ли ждать чего-то другого? — невесело усмехнувшись, добавил парень. — Ладно, Кими-тян, — словно бы вдруг спохватился он. — Давай-ка возвращаться. Охоты сегодня не будет из-за того, что от выстрелов и лязга мечей вся дичь разбежалась, да и к тому же, похоже, погода портится начинает. — Но всё же? — девушка в недоумении воззрилась на него. — Что вообще сейчас произошло? Ты сказал, будто какая-то женщина желает тебе смерти. Но кто эта особа? И почему она на тебя так взъелась? — «Она» — это моя мать, — совершенно будничным, ничем не примечательным тоном пояснил ей парень. — А вот за что она на меня так взъелась… Извини, Кими-тян, но, боюсь, я не в состоянии сейчас беседовать с тобой на подобные темы. Давай отыщем наших спутников и вернёмся в поместье, ладно? — Хорошо, — кивнула девушка. — Только сначала нам нужно забрать наших лошадей. И потом, ты же кажется, ранен? — И то верно, — кивнул Масамунэ. — Лошадей действительно нужно бы забрать. А, хотя, — добавил он, лукаво усмехнувшись. — Не нужно никуда ходить. Ветер и Волна сами прибегут, стоит мне их подозвать. Ну, и насчёт ранения, — добавил он. — Это всё пустяк, царапина, не стоящая внимания. Впрочем, дома я посмотрю, что и как, может быть, даже наложу повязку, пока же это может и подождать, тем более, что мы всё равно уже возвращаемся. Сказав так, он оглушительно свистнул, так, что у Кими даже уши заложило на какие-то секунды. Вскоре в отдалении послышался топот копыт и из-за поворота дороги к ним выбежали белый конь и светло-рыжая кобылка. Парень и девушка вскочили в сёдла (хотя это как сказать, «вскочили»: кто сам вскочил, а кого и втащили, подобно мешку с сеном, не переставая при этом вполголоса ругаться и сетовать на то, что кое-кто слишком много кушает, если за несколько дней разъелся так, что этого кое-кого уже и в седло чтоб подсадить — это ещё постараться нужно, хотя, следует признать, что на самом деле Кими не прибавила в весе ни килограмма, а подсадить её в седло для парня оказалось не так-то просто исключительно из-за того, что действовать ему сейчас приходилось практически одной рукой из-за его ранения), после чего поскакали обратно, на поиски своих оставшихся где-то далеко позади спутников. ---------------------------------------------------------------- * Автор прекрасно осведомлён о том факте, что в XVI–XVII веках не было и не могло быть оружия, наподобие ну, хотя бы кольтов, не требующего перезарядки после первого же выстрела. Но поскольку в игре по Sengoku Musou (Samurai Wariors 3Z Special) у Датэ именно подобное оружие, из которого он палит практически без остановки и которое не требует перезарядки, то и в данном фанфике автор решил дать ему именно такие пистолеты, как были у него в игре.