***
Воспользовавшись ранним уходом с работы, Марлин решила первым делом наведаться к Люпину. — Привет, — Римус вышел на крыльцо, по всей видимости услышав хлопок трансгрессии. — У тебя такой взгляд обеспокоенный, что-то случилось? — Ты рехнулся? — увидев полное непонимание и удивление от внезапной грубости, Марлин хлопнула себя рукой по лицу. — А, извини, об этом же еще не объявили… — Может уже объяснишь в чем дело? — не выдержал Римус. — Сириус сбежал из Азкабана. Римус скрестил руки на груди и недоверчиво посмотрел на подругу. Как никогда серьезное выражение лица МакКиннон заставило Люпина поверить в ее слова. Он, пребывая в полном шоке, то открывал, то закрывал рот, не находя слов. — Давай пройдем в дом, — наконец предложил Римус. После рассказанных подробностей Марлин и Римус пару минут сидели в полной тишине. Никто из них и подумать не мог, что из Азкабана вообще можно сбежать. А уж тем более, что оттуда сбежит именно Сириус. — Черт, Милли, — Марлин закусила губу. — Вот и что мне ей сказать? — Как что? — чересчур громко поразился Римус. — Нужно, чтобы она понимала, что, в первую очередь, сейчас он значится как опасный убийца. Эта встреча может ничем хорошим не закончиться! — Как все у тебя просто, однако! — в тон другу возмутилась Марлин. — А ничего, что она категорически отказывается верить в его вину, что бы я не говорила? А тут такая возможность проявить себя, — запал Марлин быстро закончился, а голос стал тише. — Если еще пару лет назад у меня оставались слабые проблески глупой и необоснованной веры, то сейчас их уже давно нет. А теперь, — глаза Марлин тут же стали влажными, — за столько лет заключения в Азкабане он, даже если бы был невиновен, все равно сошел бы с ума. — Ладно, все будет нормально, — голос Римуса смягчился, — Я же в этом году в Хогвартс устроился, поэтому смогу за ней присмотреть. — Знаешь, — опустив плечи, с грустью произнесла МакКиннон, — я не верю в его невиновность, это факт. Но все равно, несмотря ни на что, до сих пор продолжаю любить того Сириуса, что остался у меня в памяти. При этом мне уже сегодня придется сказать Милисенте, что он опасен. Из-за сумасшествия, как минимум. Это просто невыносимо! — схватив себя за волосы, Марлин разрыдалась. — Мне тоже его не хватает, — стиснув зубы, с гримасой боли на лице сказал Римус. — Но его уже нет. И не будет. А Сириуса Блэка, убийцу тринадцати человек, если подвернется случай, я тут же сдам властям. Или дементорам. Не важно, Милисенту я защищу, обещаю. Подняв красные от слез глаза на Римуса, Марлин пробежала взглядом по его лицу. Они постоянно говорят о том, как изменился Сириус, но забывают друг о друге. Не осталось больше того скромного старосты с самым теплыми взглядом и улыбкой, и той солнечной и жизнерадостной девушки. Сейчас светловолосая женщина смотрела на усталого от жизни мужчину. Лицо Римуса осунулось, а каждое новое полнолуние делало его вид еще более изможденным, чем в молодости. У самой Марлин на лице была либо — еще когда-то несвойственная ей — строгость, либо вовсе красовалось полное отсутствие эмоций. Прошлые беспечные черты, игривость и счастливую улыбку, если и можно было заметить, то только в играх с Милисентой. — Спасибо, — всхлипнув, Марлин порывисто заключила Римуса в объятия.***
По возвращении домой Марлин не решилась рассказать Милисенте о Сириусе. Спрятав боль за измученной улыбкой, она быстро поужинала вместе с дочерью, а когда время близилось к ночи, заглянула к ней в комнату. — Спокойной ночи, милая. — Мам, а почему ты такая грустная? — сидящая под одеялом девочка обхватила руками колени и положила на них голову. — Проблемы на работе, — почти не соврала Марлин. — Я сильно устала, поэтому завтра тебе расскажу. — Хорошо. Сладких снов, — Милисента улыбнулась, помахала рукой и опустила голову на подушку.***
Утром Марлин разбудила забежавшая в комнату Милисента. Марлин не могла точно сказать, сколько часов длился ее сон, но чувствовала она себя весьма разбито, поэтому внезапный шум заставил ее поморщиться и со вздохом закрыть лицо одеялом. — Мама! — Милли беспардонно дернула за уголок одеяла, стягивая его с лица блондинки. — Ты не поверишь, что я прочитала в Пророке! Марлин нехотя подняла голову, вопросительно посмотрев на дочь. — Смотри! — Милисента запрыгнула на кровать и буквально тыкнула утренним Пророком в лицо матери. Та одним движением руки перехватила газету, свободной рукой протерев свои сонные глаза. Впрочем, это явно было лишним, потому что уже в следующую секунду они резко расширились, а сон как рукой сняло. Первая страница кричала сильным заголовком: «Первый в истории Азкабана побег. Сириус Блэк на свободе!». Ниже была фотография, от которой у Марлин кровь застыла в жилах. Ее муж, держащий табличку с рунами, дергался и, по всей видимости, что-то разъяренно кричал. — Его скоро поймают, — Марлин подскочила с кровати и двумя руками смяла газету. — Что? — Милисента тоже подскочила и дернула Марлин за руку. — Нет! Мы должны ему помочь! — Милли, да ты с ума сошла, какой помочь? — разнервничавшись, Марлин со злостью всплеснула руками. — Почему ты так жестока к нему? — чуть ли не плача в ответ прокричала Милисента. — Да ты посмотри на него! Я его таким злым в жизни не видела, — Марлин резко обернулась и, увидев Милисенту, которая явно не ожидала обрушившихся на нее криков, выдохнула и постаралась взять себя в руки. — Потому что я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось. И если есть хоть малейшая вероятность того, что он убийца и предатель, то я не допущу того, чтобы ты встретилась с этим сумасшедшим. А эта вероятность, увы, слишком высока. Она доказана. — Сумасшедшим? — дрожащим голосом обреченно переспросила Милисента. — И так ты называешь того, кого до сих пор любишь? Думаешь я не вижу, как ты вечерами иногда ни с того, ни с сего становишься грустной, а потом идешь к себе в комнату, чтобы зарыться в воспоминаниях из шкатулки? Марлин молча сжала губы, прикрыла глаза и отвернулась. — Я просто хочу тебя защитить, — ее плечи дрогнули, но, утерев слезинку рукой, она снова повернулась к дочери. — Пообещай, что не будешь лезть в эту историю. — Не могу, — прошептала Милисента, некрасиво кривя губы. — Тогда просто будь осторожна, — не надеясь добиться другого ответа, устало произнесла Марлин. Она медленно подошла к дочери и обняла ее, прижавшись щекой к ее затылку.