1992 год
Лето выдалось весьма суматошным. После того, как Милисента получила письмо из Хогвартса, все ее разговоры были только о нем. Марлин, Римусу и даже всему семейству Тонксов приходилось отвечать на возросшее количество вопросов о загадочной школе.
Поход в Косой переулок и вовсе чуть не лишил Марлин рассудка. Если бы не Римус, который решил составить ей и Милли компанию, то МакКиннон бы одна точно не справилась. Перед началом нового учебного года вокруг волшебных магазинчиков как всегда воцарилась извечная суматоха, которая буквально заряжала девочку, заставляя ее быть еще более неугомонной, чем обычно. Однако не все было так плохо. Марлин и Римус, стоило им заглянуть даже в самый непримечательный магазин котлов, испытывали жуткую ностальгию по своим школьным временам. Что уж говорить о появившейся душевной теплоте, когда они повели Милисенту в лавку Олливандера, который тотчас их узнал.
Марлин все-таки подарила дочери сову. Хоть это и была самая обычная сипуха, Милли все равно пришла в восторг. Римус не раз говорил, что этот ребенок умел радоваться даже сущим мелочам жизни.
Первого сентября, уже преодолев защитный барьер, Марлин, Римус и Милисента стояли на платформе. Хогвартс-экспресс подавал приветливые гудки, всем своим видом показывая, что детей ждет новое невероятное приключение. Казалось, что еще чуть-чуть и Милли просто разорвет от нетерпения. Вернувшись к реальности, она обернулась в сторону мамы и дяди.
— Я буду по вам скучать, — немного взгрустнув, девочка подошла к Марлин и Римусу и обняла их, — А вы?
— Конечно, — буквально в один голос ответили они. В глазах Марлин блеснули слезы, которые она тут же смахнула ладонью. Люпин, тепло улыбаясь, успокаивающе приобнял ее за плечи, а Милисента и вовсе еще сильнее стиснула маму в объятьях.
— Зато теперь ты сможешь смотреть телевизор столько, сколько захочешь, — подняв голову, Милли посмотрела в глаза девушки. Та, напоследок всхлипнув, широко улыбнулась и кивнула.
Послышался гудок поезда, означавший, что пора поторапливаться.
— Удачи тебе, солнце, — Марлин присела на корточки перед дочерью и взяла ее за руки. — Этот год будет волшебным. Только пиши почаще, чтобы мы с Римусом не скучали, а Эклеру не пришлось сидеть без дела, — имя, которым Милли наградила сову, до сих пор веселило Марлин.
Милисента кивнула, последний раз обняла маму и подошла к Римусу.
— Может все-таки расскажешь, где находится та самая ваша карта? — Милисента решила вновь попытать удачу, но дядя оказался непреклонен. Римус ведь не раз говорил, что не расскажет этого, потому что боится, что девочка захочет ее добыть и нарвется на неприятности. А Марлин сделала еще проще — соврала, сказав, что понятия не имеет, где находится карта. В кабинете Филча ее дочь оказаться точно не должна была.
— Я расскажу тебе нечто другое, — хитро улыбнувшись, произнес Люпин. Марлин лишь грустно усмехнулась, вспомнив когда-то фразу: «Мародер однажды — Мародер навсегда». — Если пощекотать грушу, на картине в подвале, то…
— Ой, Римус, — всполошившись, прервала мужчину Марлин и обратилась к дочери. — Прости, детка, но если прямо сейчас ты не пойдешь в поезд, то тайный проход на кухню Хогвартса тебе и вовсе не пригодится.
Римус кивнул, быстро потрепал девочку по волосам и подхватил чемодан. Уже на последних минутах Милли запрыгнула в поезд, помахав на прощание. Марлин и Римус махнули в ответ, и еще какое-то время вместе с толпой других провожающих смотрели вслед уезжающему черно-красному поезду.
— Знаешь, — уже уходя с вокзала, обратился к Марлин Римус, — хорошо, что у Милли фамилия не Блэк. А то проблем было бы столько.
— Да, — с грустью согласилась МакКиннон, — Я около недели назад попросила ее никому не рассказывать о том, что Сириус ее отец. Она, конечно, долго возмущалась, но, в конце концов, согласилась.
— Вот и правильно.
Поздним вечером дом встретил девушку темнотой и давящей тишиной. Не было ни беготни, ни смеха, ни звука разбившейся чашки, ни другого хотя бы малейшего шума. Марлин почувствовала себя ровно так же, как и одиннадцать лет назад, когда вернулась хоть и в другой, но такой же пустой дом.
Полностью опустошенная, она прошла к себе в спальню и отворила окно. Ее тело обдало прохладным воздухом, а глаза вмиг устремились в темное небо. Вдалеке горели огни Лондона, а вокруг была все та же тишина. Марлин глубоко вздохнула и, опираясь ладонями на подоконник, прервала тишину.
— Вот как вышло, — смотря в пустоту, печально произнесла Марлин. Она знала, что ее последующие слова, направленные определенному человеку, не будут никем услышаны. — Наша дочь сейчас в Хогвартсе, а мы здесь. Вот только где? — ей самой стало смешно со своих слов. — Почему в Азкабане ты, а дементоров ощущаю я?
Марлин начало казаться, что она сходит с ума. Подобных срывов у нее не было уже очень давно. Рассмеявшись, она закрыла окно и вышла из комнаты. Бегом спускавшись по лестнице, она все так же продолжала смеяться. По пути сбросив с себя голубой пиджак и оставшись в одной заправленной в штаны белой майке, она выскочила из дома. Полной грудью вдохнув в себя воздух, Марлин одним движением руки сняла с волос резинку и растрепала светлые волосы. Пройдя еще пару шагов, она просто упала на траву. Здесь, лежа на спине с раскинутыми в сторону руками, она смотрела на звезды и просто мечтала. О том, что все могло быть намного иначе.
Через два дня в окно гостиной постучалась сова. Марлин, резко подскочив с места, запустила Эклера в дом и взяла письмо. Она, проигнорировав возмущения птицы, села обратно на диван и принялась за чтение. С каждым новым прочитанным словом улыбка Марлин становилась все шире и шире. МакКиннон не удивилась тому, что Милли попала в Гриффиндор, но безумно ей гордилась. В своем письме ее дочь восхищалась школой, рассказывала о своих соседках по комнате, одной из которых являлась дочь из семьи Уизли, а также упомянула фееричное появление Гарри Поттера и его друга на магловской машине.
Рождественские каникулы Милли провела дома. И привезла она с собой не только радость, но и беспокойство. Марлин знала об обстановке в Хогвартсе и даже хотела забрать оттуда Милли, но, положившись на защиту Дамблдора и уговоры дочери, она все же успокоилась.
— Мам, мне страшно за Джинни, — на середине каникул девочка все же решила поделиться своим волнением с мамой, — Она странно себя ведет и уже почти ни с кем не разговаривает.
— А ты говорила об этом учителям? Может быть, у нее депрессия, — взволнованно отреагировала Марлин.
— Она просит никому не рассказывать, говорит, что скоро все придет в норму.
— Ну смотри, тогда просто будь с ней рядом. А если станет хуже, то все же придется оповестить взрослых.
Милли кивнула и, на какое-то время задумавшись, продолжила.
— А змееуст — это плохо? — когда Марлин недоумевающе посмотрела на Милли, та продолжила. — Гарри считают змееустом, наследником Слизерина. Якобы он натравил змею на мальчика.
«Что вообще, черт возьми, происходит в Хогвартсе?» — вопрос, который уже не раз пронесся в голове Марлин.
— Это как-то бред. Джеймс, а Лили тем более, ничем таким не страдали.
— Вот и я так думаю. Странно это все. Тоже самое, что и с папой.
— В смысле? — не смогла уловить связи Марлин.
— Ему тоже почти никто не верит.
***
Незадолго до экзаменов в Хогвартсе Марлин пришло очень тревожное письмо. В нем Милли рассказывала о том, что ее подругу утащили в Тайную комнату, а Хогвартс собираются закрыть. МакКиннон паниковала последующие пару дней, пока ей снова не пришла весть, в которой говорилось, что обстановка наладилась.
***
Кингс-Кросс был наполнен не только привычной шумной суетой, но и атмосферой радости встречи родителей и детей. В этот раз Марлин встречала Милли одна, потому что Римус как раз только отходил от полнолуния.
Марлин, увидевшая бегущую к ней дочь, раскрыла руки и уже спустя пару секунд пошатнулась от влетевшей в ее объятия Милли.
— Я так за тебя волновалась, кто бы знал, — поцеловав дочку в лоб, на выдохе произнесла МакКиннон.
— Со мной не могло ничего случиться, потому что я просто обязана вернуться в следующем году и вступить в команду по квиддичу! — со смехом заявила Милли.
Она отстранилась и, видимо кого-то заметив, взяла маму за руку и потянула за собой. Заметив рыжеволосую семейку, Марлин догадалась, зачем Милисента ее к ним ведет.
— Мам, это Джинни, я о ней тебе рассказывала, — сказала Милли, указывая на свою подругу.
— Приятно познакомиться, — приветливо улыбнулась Марлин.
— Марлин МакКиннон? Неужто, столько лет прошло, — удивленно обратила внимание на блондинку Молли Уизли.
Джинни и Милли непонимающе переглянулись. Взрослые поняли их немой вопрос, и Артур поспешил на него ответить.
— Братья Молли, Фабиан и Гидеон, и Марлин со своими друзьями воевали бок о бок, поэтому мы тоже всех их знали.
— Ой, Марлин, — прервала мужа миссис Уизли, — а ты случаем не замужем? Помнится, ты с Блэком водилась…
Марлин, мимолетно взглянув на дочь и ее подругу, нервно улыбнулась и махнула рукой.
— Это в прошлом, но все же я не хочу об этом говорить.
— Ах, я понимаю, извини. Что ж, — милой улыбкой разрядив напряжение, продолжила Молли, — здорово, что наши дочери подружились. А ты знакома с сыном Джеймса и Лили?
— Нет, еще не доводилось.
— Рон, наш сын, как раз сейчас с ним болтает, вон он, — указав куда-то в сторону, сказал мистер Уизли.
Марлин, не сразу разглядев в толпе стоящую неподалеку компанию из двух мальчиков и девочки, наконец заметила черноволосого мальчика в очках. Ее сердце с болью сжалось от того, насколько он был похож на Поттеров.
Проглотив ком в горле, она попрощалась со всеми, подождала, пока Милли сделает тоже самое, после чего они вместе отправились домой.
