between the lines — между строк

      Джон ждал чего угодно от своего возвращения домой, вплоть до смещения его в пользу сестры, но только не этого. Санса, закутанная в ещё более теплый плащ, встречает его и его спутников. С первого взгляда на неё незнакомцу будет понятно, что перед ним не просто женщина, а правитель. Та спокойная уверенность, непоколебимость даже перед устрашающими тварями в небе, высоко поднятый подбородок и легкая полуулыбка непонятного и беспочвенного превосходства. Она стала ещё сильнее с тех пор, как он помахал ей рукой на прощание, хотя он и представить себе не мог, что такое вообще возможно.       Она открывает рот, и Джон понимает, откуда это выражение на её лице.       — С возвращением домой, ваша милость.       Ей вторят лорды за её спиной. Почти все северные лорды, он должен заметить. Она созвала их вновь и убедила вести себя определенным образом. Даже Петира Бейлиша, который почтительно склоняет голову и с глубоким уважением, переходящим в грубую лесть, произносит:       — Мой король, как вовремя вы вернулись. Северу было трудно в ваше отсутствие.       Джон игнорирует Мизинца. Он вглядывается в ледяные глаза сестры с непроницаемым лицом. Он видит в них огонь триумфа. Ох, Санса. Он смотрит на неё: её всегда было трудно прочесть, а сейчас и подавно невозможно. Что она задумала?       Отголоском сознания, всё еще бредя по нитям собственных мыслей, он слышит, как Тирион в свойственной ему манере представляет всех друг другу. Сир Давос оказывает деснице королевы поддержку в наведении мостов между их людьми, но все те, кто принимает решения, не обращают на эти хилые попытки никакого внимания. Первой молчание прерывает уверенным голосом Дейенерис Таргариен. Джон всё ждал, в какой момент королева, трепетно относящаяся к своим многочисленным титулам, не выдержит.       — Ваш Король отдал свою корону мне. Теперь он Хранитель Севера, раз преклонил колено.       Голоса смолкают вмиг. Все смотрят на него, ждут, что он скажет. Но Джон просто слегка приподнимает брови, так, что заметит лишь один человек напротив. Если сестра затеяла спектакль, кто он, чтобы его прерывать. Санса переводит взгляд на белокурую королеву, Джон следит за сестрой. Та немного склоняет голову к плечу и медленно рассматривает причудливое северное одеяние матери драконов. Затем она учтиво улыбается.       — На Севере такие метели. Боюсь, ворон с этим сообщением не достиг стен нашего замка. Иначе мы бы встретили вас, как полагается, ваша милость. Примите мои глубочайшие извинения, как хозяйки Винтерфелла.       Джона обескураживает настолько приторный ответ. Он, как и взгляд Сансы, не обещает ничего хорошего. Но Дейенерис объяснение устраивает, она заметно расслабляется и уверенно расправляет плечи. Другое дело Тирион, он будто стал выше. Бес знает, Сансе в уме не откажешь, помнит, что её растили два сильнейших игрока в престолы, Бейлиш и Серсея: за маской учтивости всегда что-то стоит. Но и он, как и все прочие, не может раскусить, что прячется за показным равнодушием Сансы.       Девушка посылает Джону спокойную улыбку, а затем обращается к рассматривающему её Тириону и приглашает лично сопроводить его до его покоев. Карлик следует за сестрой Джона, а его собственного локтя касаются пальцы в перчатке.       Дейенерис ждёт. Конечно, он должен проводить её, как гостя. Они следуют внутрь за слугами, что показывают направление к подготовленным комнатам, которые займут все те, кто приехал поддержать Север в общей войне. Проходящие мимо люди здороваются с ним, как с королем, а наличие Таргариен, опирающейся на его руку, отталкивает разве что самых робких. Остальным северянам до королевы, без её драконов рядом, нет никакого дела.       — Тут красиво, — она лжет, на её лице ярко виднеется презрение к серым угнетающим стенам, сырости и лютому морозу. Но Джон лишь кивает, принимая её оценку.       — Уверен, ты была в местах куда более прекрасных. Возможно, ты расскажешь мне в один день, когда мы будем иметь такую роскошь, как время, — а вот теперь Дейенерис светится неподдельным удовольствием. Она нежно улыбается и кивает, принимая его предложение. Её пальцы крепче сжимают его локоть, а расстояние между ними сокращается, однако не настолько сильно, чтобы это бросалось в глаза. Джон незаметно контролирует это.       Слуги распахивают тяжелые двери и вносят небольшие сумки с вещами. Люди королевы осматривают комнату, и лишь когда убеждаются в её безопасности, Бурерожденная делает шаг внутрь. Джон не сразу заходит следом, чем удивляет королеву, ей приходится обернуться и пригласить его дважды, прежде чем он останавливается на пороге и прикрывает дверь.       — Это неуместно. Моим людям пока не стоит знать о нас. На них только что обрушилась новость о потере независимости. Им нужно время, чтобы освоиться. Позволь им узнать тебя прежде. Это все, о чем я прошу.       Дейенерис неохотно соглашается, хорошо, что она понимает, каково быть правителем и нести ответственность за каждый свой поступок. Джон советует ей отдохнуть с дороги, а затем уходит прочь. Ему нужно сделать много вещей, прежде чем этот день кончится.       Он сталкивается с ожидающей его у лестницы Сансой, они бок о бок идут к его спальне, не сговариваясь. Когда-то сама мысль о том, что Старк каким-то образом там окажется, звучала безумно, теперь — вполне обыденно.       Его определенно ждали. Покои были обеспечены всем, что нужно после долгого пути зимой. Там уже пышет жаром готовая ванная, клубы пара взмывают ввысь. Камин растоплен. Стол заставлен закрытыми блюдами с едой и элем, приготовленным одичалыми.       Джон скидывает промерзший плащ и аккуратно складывает под изучающим взглядом сестры. «Я с ним не расставался», — хочет сказать он, но это тоже неуместно. Санса отворачивается, подходит к окну и раздвигает штору, наблюдая за тем, как во дворе разгружают обозы. Джон теперь подпирает спиной стену и смотрит на неё.       — Здравствуй, Санса, — его приветствие вызывает у неё скептическое хмыканье. Она раздраженно оглядывает его, прежде чем засыпать обвинениями. Ей точно не было достаточно того короткого письма-объяснения, что он тайно передал Давосу перед его вылазкой с Тирионом в столицу.       — Что означало твое «верь мне»? Думаешь, этого достаточно? Ты хоть представляешь себе, чего стоило удержать эту армию в твоих руках? — её голос тише шепота, но лучше бы кричала.       — Ты справилась. Я знал это.       Знал. Санса — политик. У него не было сомнений в своем выборе. У неё были в его.       — Это лошадиное дерьмо, Джон! — она выкрикнула ругательство сгоряча, и он вспомнил, как отец учил их с Роббом говорить вежливо при сестрах и других женщинах. — Зачем им биться и умирать за короля, что не сражается за их желания и потребности? Они хотят независимости, ничто не изменит этого. Гордость не даст им склонить колени перед незнакомой южанкой.       «Что для тебя важнее: гордость или жизни людей?»       «Север другой, он не признает чужаков»       — Робб проиграл войну из-за иноземной шлюхи. Как быстро все наши союзники оставят нас после того, как узнают, что ты отдал корону за раздвинутые ножки иноземной шлюхи? Да к тому же дочери Безумного короля! Боги, Джон, ты не настолько глуп.       «Ты просила меня быть умнее. И я был»       — Я северный дурень, Санса. Я честен и прям. Никогда не лгу. Все делаю по совести, даже если это играет против меня…       — Ты сейчас так издеваешься? — она прерывает его с таким бешенством, что её щеки соперничают цветом с огненными прядями волос.       «Да пойми ты, наконец. У всего одна цель».       Он подошел к ней близко и обхватил её лицо руками.       — Кого ты видишь сейчас? — Санса всё еще не понимает, о чём он. Джон кивает самому себе и медленно объясняет: — Сын самого благородного человека в Вестеросе, который всегда упрямо говорит, что у него на уме, не строит интриг и никого не обманывает, — наконец-то намек на понимание отражается в синих глазах. Он наклоняется вплотную к уху и тихо, так, чтобы никто не подслушал его слов, заканчивает мысль: — Но, если ты спросишь Тормунда, он поведает тебе историю, как я был лазутчиком в лагере одичалых. Он расскажет тебе, что я там делал, чтобы вернуться в Дозор и спасти своих людей, своих братьев. Там не было ни чести, ни честности, ни верности. Только игра.       — Джон… — Шокированная, она произносит его имя, отстраняется, чтобы заглянуть в глаза, пытаясь отыскать истину в них.       «Не смотри, Санса. Там ничего нет»       — Я не горжусь ни тем, что делал тогда, ни тем, что происходит сейчас. Я предал женщину, что полюбил, ради долга, и она умерла на моих руках. — Лицо сестры вспыхнуло при упоминании им Игритт. Когда-нибудь он расскажет ей о ней. Когда от воспоминаний не будет так больно. — После Рикона я дал себе слово, что больше никто из тех, кого я люблю, не погибнет. Ты не погибнешь. Теперь никто, даже Серсея, не сможет нам навредить. Тебе навредить. У Дейенерис два взрослых дракона и армия, и они на нашей стороне. А я сделаю всё, чтобы так оно было и впредь, и чтобы её оружие никогда не повернулось в вашу сторону.       Палец скользнул по его лицу к уголку губ. Санса подняла взгляд с его подбородка к глазам.       — Я сказала, что никто меня не защитит… — В голосе слышится вина. — Прости меня. Я верю тебе, Джон.       — А я верю тебе, Санса. — Её рот распахивается от неверия, а он продолжает: — Север твой. Он всегда был твой. И ты справилась просто прекрасно. Отец бы тобой гордился. И леди Кейтилин. И Робб.       — Спасибо, — слезы стоят в голубых глазах. Она повернулась к окну и вытерла их.       Он должен был давно сказать ей это, а не давить. Каким идиотом он был до отъезда на Драконий Камень. Именно там он понял, что Санса была права практически во всём. Что, недооценивая её, пренебрегая её советами, он подставил сам себя и своих людей.       Больше он не допустит такой ошибки.