Семейная тайна

*** Тихий стук в дверь оторвал меня от чтения книги. Я взглянула на часы: было время обедать, но я только собиралась спускаться к столу. Сначала я решила, что это Матильда или Рэма звали меня к обеду. Но когда стук повторился, я поняла, что это был кто-то другой. Обычно, после первого стука Матильда или Рэма они сразу заходили ко мне. Я сползла с кровати и открыла дверь. За ней стоял Жак, тот самый парень, который пришел устраиваться на работу несколько дней назад. Он улыбнулся мне и кивнул в знак приветствия, а потом протянул папку, которую держал в руках. – Я принес реквизиты карты, чтобы на нее начислялась зарплата и, хотел бы скорректировать расписание на первое полугодие, – сказал он. – Если, конечно, вы не заняты. Я забрала папку с реквизитами и кивнула в знак согласия. – Мы можем обсудить это за обедом, если ты никуда не торопишься. А если у тебя нет времени, то забегай вечерком. - Я свободен, - ответил он. – Специально выделил для этого время, если честно. Просто не хочется ни вас подводить, ни себе проблем поучебе иметь. – Тогда… – я протянула, посмотрев на часы. – Через пятнадцать минут в гостиной у камина. Я немного привела себя в порядок и спустилась вниз. Жак уже сидел в кресле у камина и смотрел, как внутри трещал огонь. Я была немного удивлена, что он пришел без своей спутницы. Я еще ни разу не видела их по одиночке. Я не знала, почему решила, что они встречались, но как-то для друзей разного пола такое поведение было довольно странным. Увидев меня, Жак снова кивнул в знак приветствия и встал. Ничего себе манеры… Я немного удивилась, но кивнула в ответ, и села в кресло напротив. Уже было начало осени. На улице стояли последние теплые денечки, но я уже отдала приказ немного протапливать дом, поэтому камины горели постоянно. Ведь если резко похолодает, то толстые каменные стены прогревать придется очень долго. – Уже тепло в доме сохраняете? – парень кивнул на горящий камин. – Потихоньку начинаю, – я поправила прядку волос, которая упрямо лезла в мои глаза. – Осень все-таки на дворе уже. Так, о чем ты хотел поговорить? – Я хотел бы подкорректировать рабочий график под учебный процесс, – ответил он, доставая записную книжку. – Как я понимаю, что тебе удобней будет работать после учебного дня, так? – мне тоже пришлось достать свои талмуды с графиками моих работников. – Не всегда, – Жак покачал головой. – У меня иногда одна пара вечером, иногда три пары с утра. У меня какой рабочий график? – Вообще, три раза в неделю, но если хочешь больше, не вопрос, – я пожала плечами и пробежала графики глазами. – Тем более, сейчас осень, в саду работы будет немало. У тебя расписание уже постоянное или еще нет? – Постоянное, – он кивнул в знак согласия. – А вот у Молли еще нет постоянного расписания, оно появится у нее только через месяц. Укомплектовав график, мы продолжили обедать. Я заодно рассказала парню про его задачи. Конечно, сейчас в саду надо было только убирать начинающую желтеть траву и опавшие листья с деревьев. Самый пик труда, это весна, когда начинается подготовка сада к цветению. Я даже не заметила, как мы проговорили около двух с половиной часов. Время пролетело очень быстро, и Жак засобирался домой, плюс ко всему ему начала названивать Молли. Как-то мне не особо хотелось, чтобы он уходил, но задерживать я не могла, да и не имела права. Мне было немного непривычно, что со мной нормально общались люди, и не шарахались в сторону, только увидев. Хотя, мне казалось, что общаться со мной начали чисто из-за моего статуса. А жила бы я как раньше на съемной квартире или с родителями, то все было бы как раньше. Уходя, Жак помахал мне рукой и что-то крикнул, но, так как он был далеко, я не расслышала. Стала как-то пусто и тоскливо внутри. Мне не хотелось, чтобы он уходил, но… Мои мысли нарушил плач Михаэля. Я совсем забыла о малыше, пока занималась рабочими вопросами. Стремглав бросившись в комнату к ребенку, я снова налетела в коридоре на охранника и служанку в объятиях друг друга. Заметив меня, они шарахнулись вниз по лестнице. Но мне было не до них. Успокоив ребенка, переодев его и подмыв, я отправилась на кухню, чтобы приготовить ему смесь. Пока я занималась приготовлением, мои мысли снова вернулись к парню. Не слишком ли я часто стала думать о нем? – Что у тебя снова стряслось, раз на лице такая вселенская грусть? – я не заметила, как на кухню зашла Матильда. – Тебя нельзя оставить одну! Я не ожидала ее прихода и немного дернулась, разлив горячую воду на кафель. Тихо выругавшись, я вытерла образовавшуюся лужицу и только потом повернулась к девушке. – Да так, мелочи! – отмахнулась я. – Решала трудовые вопросы. - Не ври! – девушка настаивала на своем. – Я сомневаюсь, что составление графика тебя вогнало бы в такую грусть. Давай рассказывай, что там у тебя случилось? Влюбилась в кого? – Да ну тебя! – я фыркнула и стала остужать смесь Михаэля. – Придумаешь еще… – Да что тут придумывать, когда у тебя все написано на лице! – Матильда полазила в холодильнике и выудила оттуда салат. – Запала, что ли, правда, на кого-то? – Почему сразу запала? – осведомилась я. – Да даже если мне кто-то и понравился, то я думаю, этот человек занят. – Это ты сама так решила? – девушка скептически на меня посмотрела. – Или тебе сказал кто-то? Мне кажется, пока ты сама об этом не спросишь, или сама не увидишь, то правды знать не будешь. А домыслы, есть домыслы. С ними каши не сваришь, как говорят в народе. – Ты так считаешь? – я немного замялась. – Как бы тебе объяснить, - моя собеседница задумалась. – Может быть, будет не совсем не корректно, но представь, что тебе, скажем, донесли на кого-то. Понятно, что ты начнешь уже додумывать сама про этого человека. И можешь напридумывать того, чего не было и в помине. Но ты все равно вызовешь на разговор человека, на которого донесли, чтобы услышать его сторону. Ведь донести могут по каким-то личным мотивам. И ты должна будешь разобраться. Так и в отношениях. Пока ты сама не увидишь отказ или ответные действия, будешь думать так, как тебе хочется. Тебя же сейчас никто под венец не тащит или в кровать. Я задумалась. Матильда была права, но я не могла сразу в лоб спросить, свободен ли Жак или нет, или начать оказывать знаки внимания. Пока подождать и самой разобраться, что я ощущаю. А то, это могло быть что-то мимолетное, а я тут вдалась в фантазии уже. Да и время покажет, в принципе Вечером, я сидела в своей комнате, завернувшись в плед, и листала сайты в интернете. Мне хотелось найти еще что-то об истории моего дома, но как я понимала, все, что можно было найти, уже найдено. Но вот вопрос, если дом был перестроен, к примеру, то неужели тут не ломались некоторые стены и не поднимались полы. Ведь по факту, кости Ирэн были бы тогда обнаружены, а получается, что, либо их тут нет, либо они не в доме, а где-то в саду… и сад не прокопать весь, так как он очень огромный. Что же делать? И надо еще где-то найти три детальки от амулета и место, которое он должен открывать. Хоть было и начало сентября, на улице по вечерам уже становилось прохладно. Даже не смотря на то, что дом я протапливала, мне все равно было как-то зябко. Скорее всего, из-за того, что рядом не было человека, который мог согреть. Может, Матильда была права, и мне не стоило кидаться в отношения, и пока попробовать разобраться в себе и понять, что я ощущаю? Может, заодно и само всплывет, свободен Жак или нет… Мне бы не хотелось рушить чужие отношения, если они имелись. И спешить тоже не хотелось, чтобы не делать больно ни себе, ни ему. Но да, я заметила, что мои мысли к нему возвращались. За последние часы после того, как он ушел, я подумала о нем очень много раз. Неужели это что-то значило? Обычно, сколько я не встречала молодых людей, мне было как-то все равно на них, а тут… Очередной стук в дверь меня отвлек от моих мыслей. Это оказалась Матильда, которая заскочила ко мне с подносом чая и печенья. Немного неожиданно было, но она все-таки до сих пор считалась работником моего дома. Но как-то… я не заказывала чай, но согреться немного хотелось. – Ты не против? – немного смущенно спросила она. – Если хочешь побыть одна, то я не обижусь! – Ты как раз вовремя! – я отложила ноутбук. – Хотелось попить чайку и погреться. Проходи, садись! Девушка прошла до кровати и поставила на прикроватную тумбочку поднос, а потом разлила чай по чашкам и села напротив меня, дуя на горячую жидкость. – Ты же не просто так пришла чай попить, ведь так? – я хитро прищурилась. – Честно говоря, да… - моя собеседница кивнула в знак согласия. – Но, если ты не хочешь, то мы можем просто попить чай и поговорить о чем-то другом. – Тиль, я сама еще не понимаю ничего, если честно, – я сделала не большой глоток чаю. – Просто постоянно думаю об этом человеке и не хочу, чтобы он уходил. А так же заморачиваюсь по тому поводу, что могут любить не меня, а мое состояние и счет в банке. - Любят тебя или деньги узнать сразу сложно, я согласна, - поджала губы Матильда. – Но если так думать, то можно и остаться одной. Не спорю, отношения могут приносить как радость, так и слезы, но без этого никак, пойми. Тебя сейчас никто не толкает ни под венец, ни в кровать к этому человеку. Ты сама пойми, что ты ощущаешь к нему. Может быть, это просто банальная привязанность, боязнь остаться одной или просто как обычно бывает у одиноких людей желание обзавестись второй половинкой. Я задумалась над словами девушки. Она была права, мне пока не следовало кидаться с головой в омут, чтобы не наделать ошибок. А то я тут сейчас дам волю своей фантазии, а потом придется лить слезы в три ручья. – Но и не затягивай, – продолжила она. – А то потом тоже не особо хорошо будет. – Но я же не могу подойти и в лоб сказать: давай встречаться, – осведомилась я. – Да кто сказал, что бегать надо за ним и сразу спрашивать в лоб? – Матильда удивилась. – Если ты ему тоже не безразлична, он будет искать встречи с тобой, дарить милые подарочки, оказывать знаки внимания. Ты это сама поймешь. Я догадываюсь, о ком ты говоришь. Просто, тут сложно не догадаться. Тебя смущает Молли, ведь так? – Да! – я кивнула в знак согласия. – Она постоянно ему названивает. Благо, что хоть во время работы не проверяет, где он. – Может они родственники, или он ей нравится, – тут же нашлась Матильда. – Бывает такое, что одни родственники просят приглядывать за кем-то других, если человек, к примеру, любит попадать в какие-то передряги. Либо она пытается так обратить на себя внимание. Но, честно говоря, если бы мне названивали, я послала б уже. Не люблю, когда надоедают. Тут не зависело от чувств уже. Я промолчала. Мне было немного страшно. Я никогда о серьезных отношениях не задумывалась, ибо всегда считала, что такой, какой я являлась на самом деле, никому буду не нужна. Да, когда у Марион появился Грегори, внутри меня зажегся крохотный огонек надежды, что однажды у меня тоже появится вторая половинка, значит, не все потеряно, но… сейчас… когда у меня такой дом-замок и огромный счет в банке, пойди, разбери, кто со мной по каким причинам. Так прошла неделя. Я пока старалась не впадать в отчаяние и не кидаться в омут с головой, приглядываясь к Жаку, заодно и к Молли. Но мысли все время к нему возвращались. Когда я была не на работе, а дома, то иногда смотрела из окна своей комнаты, как он возился в саду, убирая опавшую листву. К слову сказать, когда парень работал, то Молли не дергала его, но стоило ему закончить дела, она тут же начинала докучать. Создавалось впечатление, что у нее был настроен радар на его свободное время. Сам же Жак при встрече улыбался, старался завести разговор на непринужденную тему или просто спросить как дела. Либо парень был просто так воспитан, либо, действительно, он пытался обратить на меня внимание. А я все больше начинала скучать, когда его нет, и расцветать, когда видела его. – Что-то ты голову совсем потеряла, – заметила Матильда, когда я в очередной раз едва не пропустила падение Михаэля с кроватки. Мальчик уже ползал и переворачивался, и за ним нужен был глаз да глаз. Я успела его подхватить и взять за руки. В ответ на мои действия, он дернул меня за волосы, а потом потянул их в рот. – У меня даже вылетело из головы, что надо продолжать поиски сестры, – ответила я, убирая волосы изо рта ребенка. – Может, одному из вас стоит как-то… ну-у-у… попробовать сделать шаг навстречу друг к другу? – спросила подруга. – А то вы так и будете ходить вокруг да около, а потом страдать, если момент будет упущен. – Это не так просто, – ответила я и задумалась. – А вообще, пора бы искать три оставшиеся детальки в медальон и эту комнату с сокровищами. – Кончита, сколько лет, сколько зим! Давно с тобой не работали! – Лиз затискала меня на центральной станции. – Не забывай, что я еще в отпуске была, – я усмехнулась. – Ты как? Все взяла? –Да! Все взяла! – она кивнула в знак согласия. – Да я потихоньку, а ты как? – Тоже нормально, – я подхватила половину вещей и направилась в машину. – Девятая бригада, девятая! – мы не успели подойти к машине, как нас позвали по рации. – Началось в колхозе утро… – я возвела глаза к небу. – Лиз, ответь, что уже там у них. – Девятая слышит, - Лиз ответила по рации. Нам дали вызов, к слову сказать, не по нашему району даже. Как всегда. Пока по чужим районам не поездишь, на свой не вернешься. Вызов был вообще странный с поводом «плохо». Если бы возраст был больше семидесяти, можно было бы подумать, что одной из многочисленных бабушек стало скучно, и она тем самым решила поговорить с врачами, чтобы хоть немного себя развеселить. А тут был довольно молодой возраст. Странно… Прибыв по адресу, мы долго не могли попасть в квартиру, ибо, скорее всего, домофона там не имелось. Пришлось вызванивать их через рацию, в противном случае, мы просто бы уехали, отзвонившись на центр, что нам не открыли дверь. А ломать домофон как-то не хотелось. Да и соседи нам не открыли, мы позвонили в пять квартир. Минут через десять наших попыток попасть в квартиру, к нам спустилась женщина и открыла домофонную дверь, извинившись. Я сначала думала, что, мало ли там семья асоциальная, тогда еще понятно было, почему могло домофона не иметься. Но оказалось все на самом деле не так. Семья приличная, все чистенько и аккуратненько, все на своих местах. Тут дело было в маленьком ребенке, который мог просыпаться от звонка домофона. Мы прошли во вторую комнату, там на кровати лежала девушка, вся бледная и мокрая, в воздухе витал конкретный запах ацетона. Она нам слабо кивнула в знак согласия и немного пододвинулась, чтобы я смогла сесть и осмотреть ее. – Что случилось? – я обратилась к женщине. – Вчера вечером пожаловалась на слабость и легкое головокружение, но мы подумали, что она просто устала на учебе, – начала рассказ женщина. – А сегодня вся мокрая, не может встать и запах ацетона. Чувствуете? А! Она еще пить просит постоянно. Я померяла ей давление, пульс. А вот стоило мне измерить сахар, как глюкометр даже не сработал, только появилась надпись, что уровень сахара в крови очень высокий. Тут надо было ее в машину и в стационар. – Нужно ехать в больницу, уровень сахара крови очень высокий, – пояснила я. – И тут нужна консультация эндокринолога, а так же, возможно, прописывание инсулина. В семье вообще есть люди, болеющие сахарным диабетом? – У мужа у матери сахарный диабет был, – ответила женщина и поджала губы. – Все так серьезно? – Более чем! – я кивнула. – Поэтому ищите мужчин по подъезду, и будем спускать на носилках. – Да она маленькая и легкая, ее брат, мой сын, на руках вынесет, – тут же отмахнулась мать девушки. – Что с собой брать? – Документы, телефон, деньги на обратную дорогу, а девушке в чем ходить будет в стационаре, чашку, ложку, зубную щетку, мыло, расческу, зарядку, - перечислила Лиз. – На худой конец, потом довезете. Не задерживайтесь, пожалуйста, только! Мы вас подождем в машине. Пока много не набирайте, возьмите все по минимуму, а там уже потом вам все скажут. Мы спустились в машину и стали заполнять нужные документы: сопроводительный талон и карту вызова. Вдвоем было удобно работать, все делалось быстрее, да и в сложной ситуации четыре руки сделали бы больше, чем две. Минут через семь девушку вынес брат. Лиз помогла уложить ее на носилки и пристегнула. Следом вышла мать с пакетами и села на пассажирское сиденье. Она что-то говорила дочери, но мне не было слышно, о чем они говорили. Мы тронулись с места и Лиз отзвонилась по рации диспетчерам. Доехали мы быстро, попутно слушая рацию, где диспетчеры передавали освободившимся бригадам новые вызова или отправляли их на подстанцию. Подъехав к больнице мы отметили, что машин скорых у приемного покоя было достаточно. Треш начался прямо с раннего утра? Что же тогда ожидать от всех суток? Водитель помог Лиз выкатить носилки, закатить их внутрь и там переложить девушку на больничные носилки. Сама я подошла к медсестрам, протягивая им документы девушки и сопроводительный талон. – Вы все сговорились с утра что ли? – одна из медсестер состроила недовольную гримасу, но взяла протянутые мной документы. – Этот вопрос стоит задавать не нам, а нашим пациентам, – ответила я и порылась в карманах формы в поисках маленького кошелечка. С собой на сутках обычный кошелек не особо потаскаешь, хотя многие берут и кладут в бардачок машины. Я как-то против этого, мало ли какому-нибудь обкуренному понадобится залезть внутрь машины? Они хоть и закрывались, но мало ли. Просто в кармане деньги тоже могли выпасть или их можно было попросту обронить, вытаскивая ручку или телефон. А вот маленький кошелечек отлично помещался в кармане, и его было проблематично обронить, вытаскивая что-то еще. – Я могу вообще целый день лежать на кровати на подстанции, – продолжила я. – А вот людям это ты не объяснишь. Есть показания, я привезла, свою работу выполнила. Я не стала дожидаться ответа и отошла к кофейным автоматам, чтобы взять кофе. Хотелось бы сказать, что данная медсестра всегда отличалась каким-то вечным недовольством. Меня порой подмывало спросить, а зачем она вообще тут работает, если такое ко всему отношение. Да, работа рутинная, тяжелая, люди разные, кто-то спокойный, а кто-то скандалит так, что стены ходуном ходят. Но она знала куда шла и, если что-то не устраивало, то вряд ли кто-то тут насильно удерживал ее. На ее место нашлась бы кандидатура. – Карту подписали? – рядом со мной возникла Лиз и тоже стала рыться по своим карманам. Мимо проехал наш водитель с носилками в направлении машины. – Еще пока нет, – ответила я и кинула монетки в автомат. – Да думаю, мы и не дождемся подписи. Тут снова дурдом. Я взяла кофе и отошла в сторону, давая своей напарнице тоже взять кофе или горячий шоколад. Вдали послышался вой сирены, значит, еще одна бригада мчалась в приемный покой, либо спешила на вызов. И я не прогадала, вскоре машина первой бригады завернула за угол больницы и показалась в поле зрения. Сирены уже слышно не было, только мигалки поблескивали светло-фиолетовым цветом. Лихо зарулив к дверям приемного покоя, машина остановилась, и оттуда выскочили водитель и Линда с напарницей. Быстро выкатив носилки, на которых лежал пострадавший с капельницей и весь в бинтах, они ловко закатили их внутрь. – ДТП что ли, – протянула Элизабет, потягивая шоколад из своего стаканчика. – Скорее всего, – ответила я, выкидывая пустой стаканчик в урну. – У них еще пока старая рация, поэтому не слышно. Доктора, к слову, мы так и не дождались. Поэтому, поставив в карте вызова отметку о том, что врач занят, мы отзвонились по рации и поехали на подстанцию, ибо вызова не было. В целом, сутки прошли довольно спокойно, если не считать пары буйных хорошо поддатеньких товарища, приставших к нам на одном из вызовов. Ночью даже удалось поспать. Вернувшись домой, я приняла душ и завалилась на кровать немного поспать. Михаэль был с Матильдой. Я немного почитала книжку. Взяла в домашней библиотеке первую попавшуюся. Она оказалась очень интересным романом. Не сказала бы, что я так обожала читать, но эта книга меня очень захватила. Прикрыв глаза, чтобы отойти ко сну и немного восстановить силы после работы, мне резко преставился образ Жака, и я снова распахнула глаза, уставившись на темно-бордовые габардины, висящие на карнизе. Пальцы произвольно сжали белую простынь, и я уткнулась лицом в подушку. Что со мной творилось в последнее время? Неужели я все-таки влюбилась? – У-у-у, втрескалась? – голос Элеоноры заставил меня подпрыгнуть на кровати. Я подняла глаза на приведение, которое парило передо мной в воздухе, и молча кивнула. Мне казалось, что уже глупо было отрицать факт влюбленности. Проблема теперь состояла в другом: как правильно дать понять Жаку, что он мне не безразличен. Чтобы в случае отрицательного ответа было не так больно и плохо потом. Может, приведение чего толкового скажет? – А чего сидим, тогда сложа лапки? – прошелестела Элеонора. – Или ты думаешь, что он прочтет твои мысли? – У него есть Молли, которая вполне может дать ему полноценную жизнь, – ответила я и снова зарылась в подушки. – Ты так считаешь? – призрак скептически усмехнулась. – А то нет! – пробубнила я в подушки. – Ребенка родить я не смогу, природой не положено. Да и вряд ли его родня будет довольна такой пассией, как я. – Это ты так решила или он тебе сказал? – осведомилась Элеонора. – Да, и я боюсь, что со мной если кто-то и будет, то только из-за моего счета в банке, – ответила я и подняла голову от подушек. – Как-то лет пять назад я не задумывалась о таком, все было как-то проще и беспечней. – Сейчас у тебя просто другая жизнь, – хмыкнула призрак. – И многое свалилось на твои плечи, но я уверена, что не все так плохо. Да, ты права, жить можно с человеком играя в любовь и за его счет в банке. Но даже этому приходит со временем конец. Попробуй дать ему как-то знать, что он тебе не безразличен. Либо он, возможно, пытается обратить твое внимание на себя, а ты просто этого не замечаешь. Я задумалась. Жак в последнее время часто пытается остаться со мной наедине, ища повод в каких-то мелочах. То случайно ошибся дверью и зашел в мой кабинет, то у него батарейка села на мобильном телефоне, а зарядку забыл. – Вроде бы были… – задумчиво протянула я. – Тогда действуй или, действительно, место будет занято кем-то другим, а ты будешь локти кусать! Как продвигаются дела с амулетом и поиском Марион? – Да никак! – отмахнулась я и обрадовалась смене темы. – Времени не было… Все дела, да случаи. Вечером, я сидела в гостиной у камина на пушистом ковре и играла с Михаэлем. Малыш пытался уползти от меня и что-нибудь стащить, что плохо лежало в свои цепкие ручонки. За ним уже нужен был глаз да глаза. А скоро пойдет, там вообще надо быть очень внимательной. – Хозяйка, не помешаю? – голос Жака немного вывел меня из равновесия, и я просмотрела, как мой телефон попал в руки ребенка, а потом благополучно свалился на пол. – Хотелось бы уточнить кое-что. – Да, конечно, – я судорожно кивнула и взяла ребенка на руки, пока он еще чего-нибудь не грохнул на пол. Жак прошел до камина и сел в кресло напротив нас. Я немного потупила взгляд, внутри все перевернулось и мне казалось, что я остолбенела и не могла двигаться, не то, что там что-то соображать. – Что случилось? – выдавила я. – Может быть, чаю или кофе? – Не отказался бы от горячего чаю, –он кивнул. – Помочь? Я начала вставать вместе с ребенком и немного неудачно наступила на ковер, и меня покачнуло. Он успел меня схватить. Мне стало крайне неловко, показалось, что я даже покраснела. – Спасибо… Я позвонила в колокольчик и тут же возникла Рэма. Я попросила ее принести чай и кофе, а сама села в кресло, попутно подняв свой мобильный телефон с пола. – Так о чем хотели поговорить? – я выпрямилась в кресле и накинула на ноги плед, посадив на него Михаэля. – А у вас тут помимо волка, лошади не водятся? – спросил Жак и как-то странно осекся. – Лошади? – переспросила я. – Да! – он кивнул. – Я сегодня убирался в дальней части сада, которая худо-бедно имела приличный вид, и заметил, что там бегала лошадь и не одна и, как сказать… помимо отпечатков копыт они оставили там еще следы, сами понимаете какие. Я сидела, словно на меня вылили ушат холодной воды. Волки, собаки, теперь еще и лошади. А может тут единорог бегал какой-то или пегас летал? Мне казалось, что на этой территории и мумии египетские бегать могли. – Мне не известно об этом, да и лошадь кормить надо, – я немного пришла в себя и то потому, что пришедшая с подносом Рэма меня немного задела по плечу. – Но, спасибо, что сказали, я проверю. Остаток вечера мы просто проговорили. Мне очень не хотелось его отпускать, но я никак не могла найти какого-то момента или шанса, чтобы как-то ему намекнуть о том, что он мне нравился. Провожая его и стоя у двери, я почувствовала, как моей руки вскользь коснулась его рука. Мне это так дало по мозгам, что я едва не рухнула там, где стояла. Я замерла, и мне показалось, что дыхание перехватило. Не знаю, догадался ли он о чем-то по моему выражению лица или нет. Хотя, таких вытаращенных глаз вряд ли сложно было не заметить. Это было специально или случайно? Он обернулся и помахал мне рукой, а я не сразу сообразила, что к чему и робко махнула рукой в ответ. Вернувшись в свою комнату и забравшись под теплый плед, я откинулась на подушки и задумалась. Если бы это была просто банальная симпатия, мне так же бы треснуло по мозгам обычное прикосновение рук? Или… мне он и вправду был небезразличен. Может, попытаться сделать шаг навстречу, а там уже будет видно? Только теперь вопрос в другом: как правильно сделать этот первый шаг, чтобы меня правильно поняли и не высмеяли. Надо подумать по этому поводу и разобраться с лошадью, если она имелась вообще на моей территории. Лошадь не маленькое животное, кушает достаточно, да и носится везде и ржет тоже вполне не тихо. Если имелся конь, то где-то в саду должно быть строение, худо-бедно походящее на конюшню или какой-нибудь загончик. Каждый день что-то новое. Может быть, спросить у Рэмы по поводу скакунов? Я позвонила в колокольчик и женщина минут через пять появилась в моей комнате, предварительно постучавшись. – Что-нибудь изволите? – она чуть улыбнулась. – Присядь, – я указала на стул и взяла на руки Михаэля, который пытался выбраться из своей кроватки. Женщина села у прикроватной тумбочки и внимательно посмотрела на меня. У нее сейчас было выражение лица, словно она нашкодила и я сейчас ее должна была отчитать за это. – Скажите, а вообще тут конюшня была какая-нибудь? – я отобрала у Михаэля свой телефон, который он уже успел схватить. – У любого богатого и знатного семейства всегда была конюшня с породистыми скакунами, – ответила женщина. – И ваш род был не исключением. Да и после изгнания вашего рода, лошади отсюда никуда не делись. Правда, после того как сад стал погибать, проход к конюшне закрылся и никто туда не смог пробраться. Поэтому, все животные, я думаю, погибли. А, что такое? – Да так, тут мне птичка напела, что в саду нашлись следы от лошадиных копыт, – я задумалась. – Поэтому и решила спросить у вас. – Теоретически, в саду травы всегда хватало, даже после увядания сада, – Рэма немного нахмурилась. – Животным хватало бы этого вполне, и они могли жить и размножаться. Единственное НО, так это то, что сейчас они непривычны к человеку, ибо одичали и, если их объезжать, то нужно нанимать знающих людей, в противном случае можно травмироваться и травмировать лошадь. – А вы примерно знаете, где могла бы находиться конюшня? – полюбопытствовала я. – Я думаю, что вам стоит посмотреть на чертеж сада, – тут же ответила Рэма. – Я там не была ни разу. Либо сходить до тех частей сада, где он ожил. Если следы видели работники, значит, часть сада с конюшней пришла в норму. Весь вечер я думала об этом. Завтра обязательно надо туда наведаться. Хм… а почему бы не взять Жака с собой. Он-то и видел эти следы. На следующий день я нашла Жака ближе к обеду. Он подметал дорожки между пятым и шестым сектором сада, сметая в кучки опавшую разноцветную листву. Завидев меня, он кивнул в знак приветствия, а у меня внутри все снова перевернулось. – Добрый день, – он улыбнулся. – Прогуливаетесь? Я поплотнее закуталась в теплую шаль: – Добрый день. Честно говоря, ты мне нужен по делу. Мой голос немного предательски дрожал, но я старалась не подавать виду. – Что-то серьезное? – он перестал подметать и внимательно посмотрел на меня. – Ты можешь меня отвести в то место, где видел следы от лошадиных копыт? – я прищурилась от яркого солнышка. – Да не вопрос, только положу инвентарь обратно, я сейчас! Жак быстро вернулся и пошел по дорожке вперед. Я следовала за ним. Михаэля я оставила с Матильдой, хотя девушка порывалась со мной, но я обещала по возвращению ей все рассказать. Мы шли где-то минут пять от силы и вскоре вышли на огромную поляну, на которой раньше стоял забор, сейчас от забора осталось одно лишь честное слово и пару деревянных столбов, остальная часть была повалена и наполовину сгнила. Вдали было видно здание, по всей видимости, раньше это и была конюшня. – Я заметила, что цепочка следов тянется едва ли не от того места, где ты подметал,– сказала я. – Конечно, вон и бегает тот, кто наследил или наследила, – Жак указал вперед. Я присмотрелась и увидела, что около здания бегала лошадь или конь черного цвета. Животное периодически останавливалось, чтобы сорвать траву и снова принималось носиться. Мы осторожно обошли с краю поляны и приблизились к полуразрушенному помещению. Оба понимали, что лошади были не приучены к человеку, и наше появление могло посеять среди животных панику. – Тут надо все сделать, – тихо сказал Жак. – Позволите? И предпочтительней начать, конечно, с забора, чтобы лошади не вытоптали сад. Да и к холодам надо поторопиться сделать крышу и стены. Хотя я думаю, что они уже привыкли жить в холоде. – Да это понятно, что надо все сделать, само оно как сад, вряд ли восстановится, – ответила я. – Конечно, позволю. Только один ты тут не справишься. Мы зашли в покосившееся здание с опаской. Мало того, что тут все дышало на ладан, так еще и можно было перепугать животных. Здание были длинным, по обеим его сторонам шли денники для лошадей. Справа они были индивидуальные, а вот слева большой и длинный денник, посередине которого стояли решетки, отгораживающие лошадей друг от друга и, открывающимися с засова. Правда сейчас все внутри тоже по обвалилось и требовало реставрации. А так в дырах между стен денников были видны лошади. Вернувшись домой, мы сели с Жаком в гостиной у камина. Точнее сказать, я полазала по своему кабинету, в поисках чертежа конюшни. К сожалению, половина чертежа была безвозвратно утеряна из-за времени, но что-то понять было можно. Позже к нам присоединились Феликс и остальные работники сада мужского пола. – С чего стоит начать? – я осмотрела на них. – Со всего, – ответил Феликс. – Можно поделиться, одни делают забор, другие само здание. Да и надо что-то с лошадьми будет сделать. Животные не приучены к человеку, они могут в нас увидеть опасность. Поэтому, стоит дополнительно нанимать нескольких инструкторов, чтобы они худо-бедно приучили их к человеческой руке. Из нас никто не умеет с ними справляться. Задачка пришла не простая. Нужно было восстановить территорию конюшни и при этом оставить животных на этой территории и приручить их к человеку. Следовательно, когда это все восстановится, то мне придется еще нанимать работников для лошадей, что повлечет дополнительные расходы. Конечно, можно было лошадей продать, конюшню снести и не заморачиваться, но почему-то мне этого делать не хотелось. Как-никак эти животные пытались тут выжить в не особо хороших условиях. Но, я очень надеялась улучшить их жизнь. Я долго искала инструкторов, которые могли бы помочь мне приручить лошадей. Голов животных оказалось двадцать штук без жеребят. Многие отказывались, так как понимали, что это будет работа очень трудоемкая и опасная. Но, смельчаки нашлись, некоторые даже спросили, могут ли остаться работать тут на постоянно основе. Матильда мне вообще подсказала открыть потом тут школу верховой езды. Это привлекло бы дополнительный доход. Плюс ко всему, некоторые денники можно сдавать в аренду, за что тоже можно было получать нехилый доход. Я так увлеклась этим, что даже забыла о Марион и Жаке.