Шансы

Лондон. За пять дней до смерти Кола. Элайджа с ненавистью посмотрел на телефон, швырнул его на стол и направился в смежную с кабинетом комнату, которую приспособил для отдыха. Чтоб хоть как-то снять напряжение, он принялся боксировать – в последнее время мужчина начал брать пример с младшего брата в его увлечении спортом. Как же они достали со своими разборками! Николаус в очередной раз заколол Ребекку, а Ребекка, выйдя из гроба, в очередной раз всё ему простит и останется где-то неподалёку, или снова будет планировать какую-нибудь глупую месть. Она как будто не понимает, что самое ужасное наказание для гибрида – просто уехать, оставив брата в одиночестве. Хотя обвинять сестру не следует, Клауса она всегда обожала, да и в принципе не способна долго на кого-то злиться, даже если её сильно обидели. Очень глупая, кстати, черта характера, из-за которой в прошлом не раз возникали проблемы, которые приходилось решать её братьям. Вспомнить хотя бы охотника Александра, убившего с товарищами всю их семью, или колдуна Марка, в которого сестра влюбилась, а он вздумал практиковать на ней свои магические способности. Был ещё любитель девиц-оборотней, барон Андреа Франкетти, по вине которого им пришлось бежать из Италии, потому что даже для четверых древних вампиров полсотни оборотней оказались слишком сильными соперниками. Хотя и когда сестрица переключилась на представителей своего вида, ничего хорошего не вышло. Элайджа поморщился, вспомнив, как сильно хотелось вырвать Деймону Сальваторе сердце за то, что он обманул сестру; и принялся молотить по груше с удвоенной энергией. А вообще непонятно, каким образом девушка, от природы наделённая великолепной интуицией, умудряется постоянно ошибаться в людях. Воспоминание о событиях в Мистик-Фоллз заставили сердце больно сжаться, потому что он подумал о Финне и о том, что за брата никто не отомстил. Да, Финн предал их, но он никогда и не делал вид, будто любит своих братьев и сестру – когда они были людьми, тёплые отношения у старшего Майклсона были только с Колом, а когда стали вампирами, он возненавидел и начал считать монстрами их всех. Хотя в чём-то Элайджа был согласен с братом и матерью – они действительно принесли столько зла людям за тысячу лет, что если бы их не стало, было бы только лучше. Потому он и уехал из Мистик-Фоллз, преследуемый угрызениями совести, потому и не вернулся, даже после убийства Финна. Брат хотел умереть уже давно, они не раз и не два чудом удерживали его, когда тот снимал кольцо и пытался сгореть на солнце, чтоб избавить мир от такого чудовища. И смерть его по-настоящему опечалила только Сейдж и, возможно, Кола. Николаус же, наверняка, сказал, что так ему и надо, и на следующий день уже забыл о случившемся. Элайджа никогда не мог понять и оправдать чёрствость брата в отношении родственников – да, его более полувека мучили призраки, заставляя поверить, что семья его ненавидит, но это было восемь с половиной столетий назад и всё оставшееся время они пытались убедить Николауса в обратном. А он, едва выйдя из гроба, открестился от сестры, которая его всегда боготворила. Мужчина негромко выругался. А ведь такое хорошее было настроение! Десять дней назад он принял приглашение брата и прекрасно провёл с Колом время в Давосе, разделив его новое увлечение горнолыжным спортом и приняв участие в экономическом форуме, на котором познакомился со многими полезными людьми. Младший Майклсон приятно удивил старшего – за всю поездку он никого не убил и даже питался донорской кровью. Элайджа понимал, что для Кола это большой шаг и что делает он это из уважения к брату и был благодарен ему, в душе надеясь, что он и впредь будет более сдержанным. А ещё они подолгу разговаривали – о прошлом, о семье, о женщинах, о планах на будущее. Никогда раньше между ними столь откровенных разговоров не было. Он многое узнал о том времени, когда Кол путешествовал с Майклом и о его роли в преследовании отцом Клауса, и это сняло груз с души Элайджи, подтвердив, что младший брат никогда не был предателем. Правда, на курорте состоялась не слишком желанная поначалу встреча, но, в целом, впечатления от отдыха она не испортила, скорее, наоборот – внесла некое разнообразие в его спортивно-барно-деловое течение жизни. Мужчина невольно улыбнулся, подумав о том, насколько настойчивыми и целеустремлёнными могут быть некоторые женщины. А точнее, всего одна. Словно услышав его мысли, в кабинете зазвонил мобильный. Майклсон взял телефон в руки, вздохнул, и ответил, стараясь не дать понять, что рад звонку: - Добрый день, Катерина. - Скучал по мне? - промурлыкала Кэтрин на другом конце провода. - Некогда скучать, слишком много работы. - Мы сможем сегодня увидеться или ты опять намерен допоздна просидеть над своими бумагами? - Вообще-то мы с братом договорились вечером пойти в «Le Gavroche», – он секунду колебался, но всё же добавил: – можешь присоединиться, если хочешь. Я ведь знаю, как сильно ты любишь французские вина. То, что Элайджа помедлил, прежде чем пригласить её, не укрылось от девушки. - Я, пожалуй, откажусь – не хочется, чтоб Кол сдержал обещание или снова сломал мне шею. - Я поговорю с ним, – улыбнувшись, заверил собеседник. – Да и, к тому же, шею он тебе обещал сломать в том случае, если ты будешь вести себя, как «шлюха-Петрова». А так он очень даже доброжелательно настроен. - Ну да, – с неприкрытым скепсисом ответила Кэтрин, – Кол у вас в семье вообще самый доброжелательный. - Мы заедем за тобой в семь вечера. До встречи. - Хорошо, буду ждать. Элайджа не хотел обсуждать с ней Кола и его отношение к тому, что они с Катериной теперь вместе. В конце концов, брат имеет право недолюбливать её – как и всех женщин из рода Петровых. К тому же, Кол, в отличие от той же Ребекки, парень очень осторожный и недоверчивый, а с мисс Пирс, хоть она и пытается всех уверить, что изменилась, нужно быть начеку. Майклсон и сам не понимал, как и почему Катерине удалось вновь получить его благосклонность, причём в такой относительно короткий, по сравнению со временем, что он её ненавидел, срок. Возможно, после слов матери он несколько смягчился в отношении к людям, а возможно, сама Катерина и впрямь изменилась. …Кэтрин впервые позвонила ему после того, как он вернулся из Мистик-Фоллз – когда думал, что Клаус убит. Начала она издалека, попросив о встрече. Но тогда, естественно, попала под горячую руку, выслушав кучу угроз и обещание в буквальном смысле остаться без сердца, если попадётся ему на глаза. Однако уже через пару дней смерть брата опроверглась и Элайджа, в глубине души, даже пожалел, что наговорил ей столько ужасных вещей. Он хоть и не испытывал к девушке нежных чувств, а в какой-то степени был одновременно и обижен, и разочарован, и зол на неё, но всё же считал, что сначала потерять всю семью, а потом пятьсот лет скрываться – достаточное наказание за обман. Второй звонок последовал сразу за новостями из Мистик-Фоллз, из чего Элайджа сделал вывод, что у Катерины есть в городке осведомители. Он согласился на встречу, про себя отметив, что ею движет либо безрассудная смелость, либо самонадеянная вера в то, что он не причинит ей зла. В небольшой уютный ресторанчик, выбранный брюнеткой, Майклсон тогда опоздал, она уже сидела за столиком. Выглядела девушка далеко не лучшим образом, и дело было не в причёске, макияже или одежде - они, как всегда, безукоризненны. Просто она казалась такой хрупкой, одинокой, беззащитной; на секунду он увидел ту Катерину, которую знал в 1492-ом. Хотя, безусловно, она прекрасная актриса и это мастерство было отточено за пятьсот лет до совершенства. Первую половину ужина обсуждали последние лондонские новости, путешествия, искусство, погоду – в общем, вели типичный скучный разговор совершенно чужих друг другу людей. И лишь после того, как заказали десерт, она, словно решившись, высказала, наконец, истинную цель встречи: - Я прошу тебе о защите от Клауса, чтоб он не убил меня, как только увидит. Элайджа сразу догадался, зачем ей понадобился, и это было, в принципе, не сложно, вот только мотивы Катерины он не вполне понимал. - Почему тебе так важно прощение моего брата? – испытующе глядя на брюнетку, спросил мужчина. - От всего устаёшь, Элайджа. Я пятьсот лет бегаю от твоего брата и мне это надоело, хоть поначалу и было даже весело, – усмехнулась она. – Но всё же я хочу засыпать, не думая о том, что проснусь, привязанная к пыточному стулу в его особняке. А убить его или помочь другим сделать это я не могу, потому что тогда и сама умру. Мне ничего не остаётся, кроме как надеяться получить у него индульгенцию. Она недоговаривала, Элайджа чувствовал это, но не мог понять, в чём именно подвох. - А почему ты решила, что я захочу злить брата, вступившись за тебя? Когда-то подобное заступничество стоило мне пятидесяти лет жизни, – и, в ответ на её удивление, добавил: – Да, Николаус отправил меня отдохнуть, посчитав, что это я виноват в твоём побеге. - Я не знала, - ответ прозвучал совершенно искренне, а Кэтрин выглядела очень растерянной в этот момент. – А насчёт того, какой смысл тебе вступаться за меня – я готова выполнить любое твоё желание в обмен на это, – тут она очаровательно улыбнулась. - Катерина, ты, верно, спутала меня с одним из своих пажей – братьев Сальваторе. Я в такие игры не играю, давай конкретнее или разойдёмся с миром. – Её флирт в данной ситуации был абсолютно неуместен. - Клаус и Ребекка хотят остаться в Мистик-Фоллз, Клаусу нравится Кэролайн, а Ребекке – Мэтт. Я знаю тамошних жителей и могу повлиять на них и их мнение, к тому же, не следует недооценивать подлость более слабых. - Я, конечно, тронут твоей заботой о личной жизни моих родственников, но, думаю, они сами разберутся. Если это всё, то, пожалуй, я вынужден тебе отказать. - Кол из белого дуба находится сейчас у них и я могу достать его, – выложила последний козырь Кэтрин. Он даже забыл про этот злосчастный кол. Хорошее предложение, учитывая, что теперь, когда Клаус вне опасности, объектом для покушения может стать сестра, которую все возненавидели за убийство Елены. Но Элайджа решил ещё немного помучить свою визави. - Это более интересное предложение, но всё же я должен подумать. А теперь, с твоего позволения, давай перейдём к десерту – когда крем холодный, торт становится невкусным. Он пообещал позвонить и сообщить о своём решении, но почему-то медлил – не давала покоя мысль, что она что-то скрыла, да и просто интересно было, насколько хватит терпения у девушки. Потом дела корпорации отвлекли. А она всё не звонила. В тот день, когда Элайджа узнал, что Клаус в очередной раз заколол Ребекку – якобы, для её же блага – объявилась Катерина, причём лично пожаловала к нему в офис. Настроение было отвратительное, хоть он и понимал, что брат прав и Ребекка действительно редкостная дурочка. Однако Клаус и сам от неё недалеко ушёл, коль рассказал о лекарстве Стефану Сальваторе, надеясь на его преданность, которой не было даже под внушением. Нужно было отправляться в Мистик-Фоллз и попытаться вразумить родственников, но делать это ужасно не хотелось, поэтому он решил подождать Кола и поручить миротворческую миссию ему. Катерина словно угадала его состояние, как-то плавно переведя разговор о нынешних договорённостях в тему воспоминаний, которые были приятны обоим. Они переместились из офиса в джаз-клуб, где отлично провели вечер, и в завершение его Элайджа решил больше не мучить девушку, дав согласие на её просьбу. Но поскольку он всё равно собирался дождаться брата, у которого возникли какие-то проблемы с его ресторанами, поездку в Мистик-Фоллз было решено отложить дней на десять. Однако Кэтрин из тех женщин, которые, если позволишь остаться на ночь, через несколько дней захотят к тебе переехать. Видимо, её планы относительно него не ограничивались только желанием заступничества. В этом Элайджа имел возможность убедиться, когда уже в третий вечер в Давосе столкнулся с ней в ресторане отеля. Кол просто вскипел от ярости, и брату стоило немалого труда удержать парня от членовредительства, а Катерина с невинным видом заявила, что её на курорт привели исключительно деловые цели. Девушка в какой-то степени доказала это, выступив с докладом об экологической ситуации в мире с учёными из Йельского и Колумбийского университетов. Элайджа с трудом сдерживал смех, пока она с серьёзным видом говорила о важности охраны окружающей среды. Да уж, пятисотлетняя вампирша самая подходящая кандидатура для подобных речей! Интересно, кому она внушила – самим учёным или организаторам форума? Тем не менее, доклад имел успех, и все отметили ум и привлекательность, а так же блестящие ораторские способности мисс Пирс. Элайджа сам не понял почему, но даже испытал некоторую гордость за неё. Потом они виделись в казино, где она демонстрировала феноменальное везение и просто заражала окружающих своим отличным настроением, собрав у столика, за которым играла, множество восхищённых мужчин. А следующим вечером в ночном клубе, где Кол без устали очаровывал девушек, предлагая брату присоединиться к нему, а тот лишь пил и смотрел на танцующую брюнетку. Во время очередной встречи Катерина показала великолепную технику катания на лыжах, правда немного пострадала, когда Кол сбросил её с горы, предварительно свернув шею и пообещав вырвать сердце, если снова увидит. После этого в барах, ресторанах и на трассах, куда ходили братья, Кэтрин больше не появлялась. И всё же в некотором смысле судьбоносное свидание состоялось – в бассейне «Fluela Swiss Quality», только в это раз она не флиртовала и не пыталась произвести впечатление. Когда Майклсоны вошли, девушка сидела на краю бортика и разговаривала с какой-то маленькой девочкой, а потом принялась учить её плавать. В этот момент она была так невероятно мила, так органично смотрелась рядом с ребёнком и казалась такой искренней, что даже Кол начал колебаться. Устало посмотрев на брата, он подошёл к Кэтрин, и они покинули помещение на некоторое время. Из всего содержания разговора Элайджа узнал только, что брат обещал без колебаний убить её, если она станет вести себя, как шлюха-Петрова. Но после этой беседы Кол к Катерине заметно оттаял, и ужинать вечером они отправились втроём. За трапезой беседовали на отвлечённые темы, много шутили, смеялись и особой неловкости или неудовольствия никто из собравшихся не испытывал. Старший Майклсон поймал себя на мысли, что они вполне могли бы хорошо проводить время вот так, вместе. Потом брат ушёл, заявив, что «кажется, снова влюбился» и заговорщицки подмигнув на прощание Элайдже. За столом повисло неловкое молчание. А дальше всё происходило, как в ускоренной перемотке – они надолго встретились взглядами и, не сговариваясь, быстро расплатились и пошли к Катерине в номер. Едва переступив порог, мужчина и женщина на ходу принялись срывать друг с друга одежду, и Элайджа взял её тут же, прислонив к двери, настолько велико было желание и нетерпение. В ту ночь спать им вообще не довелось. Катерина оказалась великолепной любовницей – нежной, страстной, неутомимой, изобретательной; она как будто угадывала его желания, а любовным утехам предавалась с не меньшим пылом, чем сам Элайджа. Наутро состоялся достаточно важный разговор: ему хотелось расставить все точки над «i» и понять, что именно подвигло девушку столь настойчиво добиваться его благосклонности. Кэтрин не стала рассказывать о том, что страстно влюблена или думала о нём все годы, пока скрывалась, и он был благодарен за это, так как хотел услышать правду. Она лишь сказала, что когда-то сделала неправильный выбор, предпочтя ему Клауса, и потом неоднократно жалела об этом; что хочет видеть возле себя мужчину, которого уважает и которого есть за что уважать; и что так уютно, хорошо и спокойно, как тогда рядом с Элайджей, она себя ни с кем и никогда больше не чувствовала. И добавила, что им стоит попробовать забыть старые обиды, и она верит, что они сумеют сделать друг друга счастливыми. Он позволил себе поверить. Пока повода усомниться в своей искренности Кэтрин не давала. Поток воспоминаний был прерван очередным телефонным звонком. Похоже, поработать сегодня не удастся. - Доброе утро, – сонным голосом поздоровался Кол. - Для кого утро, а для кого разгар рабочего дня, – улыбнулся Элайджа. - Ну, вчера выдалась тяжёлая ночка, вот и пришлось долго отсыпаться. На вечер планы не изменились? - Нет, только Катерина к нам присоединится. Ты ведь не против? - А у меня есть выбор? – насмешливо проговорил братец. - Вообще-то нет, ты сам ведь говорил, что она изменилась, так что не сочти за труд провести с ней вечер. И ещё, Кол, мне звонила Ребекка, она с помощью какой-то подруги вернулась к жизни и теперь говорит, что хочет отомстить Клаусу, просила приехать помочь, – с усталостью в голосе рассказывал свежие новости Элайджа. - Это в который уже раз она собирается мстить ему? И что за подруга там такая смелая нашлась? – в голосе Кола не было и намёка на беспокойство, скорее, известия его развеселили. - Насчёт подруги понятия не имею, а вот насчёт мести – мне показалось, что на этот раз она настроена крайне решительно, он здорово обидел её. Так что придётся ехать. - И ты хочешь, чтоб поехал я. – Кол не спрашивал, он утверждал. - Я уже говорил тебе: мне ужасно надоели их распри. Тем более что и ты, и я неоднократно просили её уехать из Мистик-Фоллз, никому там до неё дела нет. Так что да, ехать придётся тебе, а если что-то не получится, позвонишь, и я приду на помощь. Катерина пока останется здесь, под моей защитой, так для неё безопаснее. - Хорошо, я куплю билет на завтра, – со вздохом пообещал младший Майклсон. – И ещё: подумай дважды, прежде чем рассказывать Нику о Кэтрин, ты ведь знаешь, как он относится к Петровым. Элайджа отлично знал, просто старался не думать о неминуемом разговоре с Николаусом. Брат действительно ненавидел не только саму Татию, но и всех её двойников – вообще любую женщину, которая хоть чем-то на неё похожа. Потому и пришёл в такую ярость, когда, по его мнению, Элайджа позволил Катерине сбежать. Хотя, если быть объективным, Клаус вполне имел право на эту ненависть. …Татьяна Петрова была дочерью новгородского боярина, а мать её происходила из знатной, но обедневшей болгарской семьи. В четырнадцать лет девушку выдали замуж, но они не прожили с мужем и года, как он погиб в одном из походов, оставив её вдовой с маленькой дочерью Златой. Однако на этом беды семьи не закончились – в результате крестьянского восстания дом, в котором находились её родители, был сожжён, а сама она с дочерью и двумя младшими братьями вынуждена была бежать. Ей удалось с помощью уговоров и денег упросить купцов, направляющихся в Гренландию, взять их с собой. Но в Гренландии на тот момент уже было слишком много жителей, да и климат ребёнку не особо подходил. И тогда Татьяна решила отправиться в Винланд, где, по слухам, были плодородные земли в достаточном количестве, поскольку мало кто рисковал плыть туда на корабле, ведь, как правило, половина их просто тонула по дороге. Тем не менее, им повезло, причём не только успешно добраться, но и договориться на тинге со старейшинами и получить довольно большой участок земли. Поначалу местные женщины были к девушке настроены очень недоброжелательно – потому что мужчины слишком много внимания ей оказывали, предлагая помощь и в постройке дома, и в других, необходимых для вновь прибывшей семьи, делах. Однако со временем Татии, как её здесь стали называть, удалось изменить отношение в лучшую сторону. Несмотря на дворянское происхождение, она была проста в общении, не делая различий между людьми из-за их положения в обществе; очень добра и трудолюбива. Ну и, конечно же, не позволяла себе даже лишнего взгляда на несвободного мужчину. Её популярность у противоположного пола объяснялась не только и не столько привлекательной внешностью – Татия не была красавицей по меркам викингов, – сколько благородством, сквозившем в каждом движении, весёлым нравом и каким-то внутренним светом, присущим ей одной. Постепенно жизнь семьи Петровых упорядочилась: Татия ткала одежду и вела хозяйство, Глеб занимался земледелием и пас скот, Гэри устроился подмастерьем в кузницу и ходил с мужчинами на охоту. Мальчикам было по одиннадцать лет, дома к ним относились как к детям, но семейное горе заставило их повзрослеть раньше времени. Ближе других мужчин Татия подпустила к себе Николауса, который, правда, влюбился в девушку, как только увидел её. Ей нравилась его застенчивость, доброта, внутреннее благородство, трепетное отношение к ней; то, что он полюбил Злату, как родную дочь; талант художника. Ну и повлияло некое сочувствие к нему из-за отца, которого парень очень любил, а тот никогда не упускал случая унизить его. Татия каждый раз боролась с желанием проткнуть Майкла клинком, когда он принимался издеваться над сыном. Свадьбу они запланировали на осень – Николаусу как раз должно было исполниться двадцать два. Если предстоящие торговые операции отца будут успешны, он обещал выделить среднему сыну его половину наследства, и это позволило бы молодой паре создать семью. В тот день Клаус пораньше справился с заданием отца, он торопился к возлюбленной. Каждый раз, закрывая глаза, он видел её образ и постоянно мечтал о том, как счастливы они будут вместе. Даже из-за Майкла он теперь меньше расстраивался. Татия выглядела, как всегда, чудесно. - Закрой глаза и протяни ладони, – улыбаясь, попросила она, – хочу тебе кое-что вручить. Клаус послушно выполнил просьбу. На руки ему легла льняная рубаха с замысловатым узором, вышитым серебряной нитью на горловине и манжетах. Теперь он понял, почему у девушки все пальцы были исколоты. - Ну как? Нравится тебе? Ему бы понравилось, даже если б она просто моток пряжи подарила. - Это прекрасно! Мне только жаль твоих ручек, – целуя и обнимая девушку, прошептал Николаус. - Ничего, мне не сложно, хотелось тебе угодить. Когда поженимся, ты у меня будешь лучше всех мужчин в селении одет! – смеясь, пообещала брюнетка. Они ещё немного поговорили о том, как прошёл день и предстоящем через неделю тинге, после которого планировалось проведение многих состязаний, до которых местные жители были большие охотники. Но вдруг прибежал Гэри и испуганным голосом сказал, что вот уже час как не может найти маленькую Злату – девочке было чуть больше двух лет, однако она была очень подвижной, непослушной и любопытной, и постоянно куда-то убегала. Возможно, и на этот раз не стоило волноваться, однако предстояла опасная ночь, которую всегда пережидали в укрытии. Николаус, Татия и Гэри сразу же побежали в лес на поиски, по дороге зайдя к Колу в кузницу и попросив его о помощи, если он не слишком занят. В кузнице в тот момент находился и Элайджа, который тоже вызвался помочь. В лесу они разделились и принялись прочёсывать каждый уголок, постоянно окликая малышку. Только спустя несколько часов, когда уже начало темнеть, а Татия больше не могла сдерживать слёз, Элайдже удалось найти девочку – она, видимо, пытаясь выбраться, ушла глубоко в лес, испугалась и сидела под деревом горько плакала. Когда парень передавал девушке её ребёнка, та не смогла сдержаться от нахлынувшей радости и крепко обняла его и расцеловала. Казалось бы – что такого, ведь он нашёл её дочь, к тому же, они уже почти родственники. Но Николаус в этот момент почувствовал какую-то смутную тревогу, ощущение чего-то плохого и неотвратимого. Предчувствия его не обманули: с того дня Татия и Элайджа начали больше общаться, причём инициатива исходила от девушки. Клаус знал, что брату, как и многим мужчинам в селении, его невеста нравилась, но он и подумать не мог, что тот способен на предательство. Однако Элайджа не видел в своём поведении ничего зазорного – он просто подружился с будущей невесткой, да и малышка Злата его очень полюбила. Усугублялось всё ещё и постоянными издёвками Майкла в отношении сына, который говорил, что тот настоящий глупец, если смог поверить, что такая девушка его полюбила. Ведь она из дворянского рода и в мужья себе хочет получить мужчину сильного, смелого и ведущего себя с достоинством, а на эту роль Николаус никак не годился. Кульминацией стала просьба Татии повременить со свадьбой, мотивируя это тем, что ей начал нравиться другой мужчина, и она не хочет обманывать жениха. Однако она утверждала, что по-прежнему любит Николауса, просто ей нужно ещё немного времени. На самом деле девушка, несмотря на доброту и многие качества, была очень гордой и самолюбивой, к тому же, не последнюю роль сыграло отношение Майкла к сыну, а девушке хотелось, чтоб рядом с ней был мужчина, которого окружающие уважают. Да и Элайджа ей казался более подходящим на роль мужа – всегда спокойный, уравновешенный, преисполненный достоинства, он не торопил её и не предъявлял претензий, довольствуясь тем, что она могла дать. Татия была счастлива рядом с ним, по-настоящему счастлива, впервые после смерти родителей. Постепенно отношения Клауса и Элайджи из неприязни переросли в настоящую вражду и однажды во время состязания на мечах они чуть не поубивали друг друга. Кол пытался вразумить братьев, уговорить их бросить эту «недостойную женщину», но его старания ни к чему не привели – оба парня были словно одержимы Петровой. Потом случилась беда с Генриком, которая отдалила Клауса от всех в семье, сделав изгоем и для многих в селении, потому что нашлись люди, поверившие обвинениям Майкла. Всё это время Татия была рядом с Элайджей и они, наконец, признались друг другу в любви, решив выждать некоторое время после смерти Генрика и пожениться. Но Эстер не доверяла этой девушке – хоть она и редко заступалась за Клауса перед отцом, ей было обидно, что с ним так поступили. И, посоветовавшись с Айяной, в качестве жертвы для того, чтоб её дети обратились в вампиров, была выбрана Татия Петрова. Когда Николаус и Элайджа узнали, кого следует винить в смерти их возлюбленной, они возненавидели мать. Правда, со временем той всё же удалось убедить сыновей, что так было нужно, и Татия принесла бы им двоим ещё немало горя. Кроме того, они стали вампирами, получив возможность отключать эмоции, когда очень больно. Много лет понадобилось Нику, чтоб простить брата, ведь всю вину за предательство невесты он возложил на него. Однако со временем понял, что никакая женщина не стоит того, чтоб отказываться от родного человека. Но ненависть к двойникам Петровой осталась с ним навсегда. Элайджа в какой-то степени разделял чувства брата, но так и не сумел забыть Татию, а потому влюбился в Катерину чуть ли не с первого взгляда, тем более характером и поведением она очень напоминала ему умершую возлюбленную. Деймон пришёл в себя от невыносимой боли. Открыв глаза, он увидел, что привязан к стулу в каком-то подвале, а Ребекка брызгает на него из распылителя вербеной. - Какого чёрта ты делаешь! Мы ведь заключили перемирие! – задыхаясь от боли, закричал мужчина. - Перемирие? Какое может быть у меня перемирие с убийцами брата?! Да и надоели мне ваши подковёрные игры – то Стефан постоянно отвлекает, выпытывая информацию, то ты заявляешься в мой дом и начинаешь угрожать. Или вы меня совсем идиоткой считаете?! – кричала Ребекка, в душе радуясь, что больше не приходится притворяться и сдерживать гнев. - Ну, ты действительно не блещешь умом, если по-прежнему веришь, что можешь кому-то здесь понравиться просто так, без корыстных мотивов. Мне удалось тебя обмануть, Стефану удалось, даже у старины-Мэтта вышло, так что сама делай выводы и решай, нравится ли тебе быть эрзацем. – Даже в моменты, когда его жизни угрожала опасность, желание язвить и говорить обидную правду собеседнику не покидало Деймона. Хотя к Ребекке он, по большому счёту относился довольно неплохо, в глубине души будучи даже благодарным ей за то, что Елена стала вампиром. Да и попросту жаль было девушку – такая дурочка. А теперь пытается доказать, что она сильная и смелая и в состоянии что-то сделать без помощи своих братьев. У Ребекки вытянулось лицо от его слов, а в глазах заплескалась боль. Но блондинка в долгу не осталась. - А тебе самому, похоже, нравится – ни Кэтрин, ни Елена тебя не любили и не любят, а ты всё равно, как верная собачонка, бежал к одной и бежишь ко второй по первому зову! Я вот, например, никогда не внушала мужчине чувств ко мне, это просто унизительно, а ты спокойно встречаешься с Еленой, зная о том, что всё это лишь последствия кровной связи, - девушка перевела дух. Но она не вполне была удовлетворена едкими разоблачениями: - А вообще знаешь, мне всегда было интересно, как именно работает эта связь, и на что готов пойти «раб», чтоб порадовать «создателя». Завтра мы это проверим. Деймону стало не по себе. Чего доброго эта сумасшедшая может внушить что-то Елене. Он попытался исправить ситуацию: - Послушай, Ребекка, – в голосе мужчины появились просительные нотки: – ты уже мне всё доказала, мы больше не будем обманывать тебя, подозревать или что-то скрывать. Не нужно вмешивать в это Елену. Но блондинка, даже не дослушав его, куда-то ушла. «Вот сучка! И почему только Стефан не убил её!» Через несколько минут она вернулась, неся в руках приспособление, состоящее из небольшого железного обруча и прикреплённой к нему маленькой палки с шипами по краям. Вообще Ребекка не собиралась применять пытки в отношении Деймона, она сама ещё толком не знала, зачем он может понадобиться. Просто своей наглостью он вынудил принять какие-то меры, иначе она сама себя перестанет уважать. Но после слов о Стефане и Мэтте блондинка решила, что немного пустить кровь ему не повредит. Она вспомнила, что Деймон был любимой игрушкой и для Кола, и улыбнулась, отметив про себя, насколько у них в семье схожие вкусы и развлечения. - Ты когда-нибудь слышал о «вилке еретика»? Вижу, что нет. – На её лице было уже знакомое Деймону выражение садистской радости. Он ничего не стал отвечать, не хотелось доставлять этой ненормальной удовольствие, да и всё равно решения она не поменяет. Но ничего, рано или поздно все Майклсоны получат своё. Ребекка обмотала ошейник тонким шарфом и намочила вербеной, потом надела кожаные перчатки, чтоб не обжечь пальцы, когда будет закреплять. - Вообще-то традиционный вариант использования не предусматривал вербену, но сейчас особый случай, – улыбаясь, объяснила она свои манипуляции. Затем, схватив Деймона за волосы, закрепила приспособление у него на шее таким образом, чтоб один шип врезался в подбородок, а другой – в грудную клетку. Больно было настолько, что захотелось кричать, но мужчина лишь стиснул зубы. - Вся в братца, – с трудом проговорил он. – Жаль, что быстро сгорел, не успев как следует помучиться. И жаль, что я не видел этого. Однако блондинка не поддалась на провокацию, сейчас возможность хоть отчасти выместить свою злость приносила ей некую извращённую радость. Хоть лично Деймон и не убивал Кола, но, вне всякого сомнения, был также виновен в его смерти. Да и в принципе, будет урок на будущее, что не стоит являться к врагу и угрожать, имея в качестве оружия лишь длинный язык и раздутое самомнение. - Спокойной ночи, Деймон, приятных сновидений. Завтра мы продолжим, – с милой улыбкой проворковала девушка и ушла. Елена не могла понять, что происходит с Джереми – ещё вчера он был так весел и оживлён, а сегодня целый день ходит подавленный и задумчивый. Девушка поднялась на второй этаж и замерла в коридоре, чутким вампирским слухом уловив обрывки разговора. - Ты была влюблена в него? – волнуясь, спрашивал Джереми. – Нет, мне нужно это знать, чтоб лишний раз порадоваться, что убил этого ублюдка. Ведь я доверял ему, а он смеялся, слушая рассказы о тебе, ещё и вопросы постоянно задавал о том, какая ты была. И даже то, что я сейчас вижу его вампиров, ничего не меняет, я не жалею, что убил его… А ты знаешь, сколько это будет продолжаться? Бонни не удалось ничего выяснить… Нормально переношу, я ведь видел уже тебя и Викки, правда, выспаться они мне пока не дают, да и немного жутко, когда вся эта армия следует за тобой по пятам, но, думаю, со временем привыкну… Только обстоятельства, при которых было обращение. А что ещё буду?.. От услышанного Елене стало не по себе, она быстро пересекла коридор и без стука вошла в комнату брата. Джереми вздрогнул. Он рассказал девушке всё начистоту о призраках, мучивших его; о том, что Бонни видит Майклсона, но ни он, ни профессор Шейн не знают, сколько времени Джереми придётся провести в такой пугающей компании. По своему обыкновению, Елена верила, что способ помочь брату или хоть как-то облегчить его мучения обязательно найдётся. Она крепко обняла Джереми, пообещала, что всё будет хорошо и так они просидели несколько минут. Вдруг какой-то шум потревожил брюнетку – едва различимый звук движения на вампирской скорости. Велев младшему Гилберту никуда не выходить из комнаты, она помчалась вниз, но никого там не обнаружила. Как и во всём доме. Однако девушка чувствовала, что что-то неладно, тем более ни Стефана, ни Деймона, который ушёл, не сказав куда, в помещении не было. И тогда она вспомнила о самой ценной вещи, которая у них хранится – коле из белого дуба. Буквально взлетев по лестнице, она подбежала к одной из картин, висящей сбоку от кровати Деймона, за которой находился небольшой, всего неделю назад сделанный сейф. Но оружия в нём уже не было. Как только Бонни вернулась от Шейна, она сразу же принялась искать в гримуарах заклинание, хоть отдалённо похожее на требуемое для Джереми. Девушка просто не могла поверить, что он будет мучиться годами, а возможно десятилетиями, и нет никакой возможности помочь. Кол со скучающим видом прохаживался по комнате, изредка принимаясь жаловаться на одержимость некоторых ведьм. Телефонный звонок отвлёк девушку – это Елена, она спрашивала, не удалось ли что-то найти. Бонни хотелось поговорить с подругой о лекарстве и поделиться своими опасениями насчёт него, но Елена по-прежнему была убеждена, что это всё дурацкие домыслы Кола, на которые не стоит обращать внимания, а потом сказала, что, к сожалению, не может больше разговаривать, потому что должна находиться возле брата и, извинившись, попрощалась. Бонни набрала мать, но у той был отключен телефон. Тогда она попыталась связаться с Кэролайн, просто хотелось с кем-нибудь поговорить, но блондинка тоже была недоступна. - Да нет твоим друзьям никакого дела до тебя, смирись уже. - Иди к чёрту, Кол! Просто сейчас у всех слишком много проблем, а мама, наверное, до сих пор на меня злится. - Я знал многих ведьм, и те из них, кто позволял вампирам собой помыкать, очень плохо кончили. Взять хотя бы твою прапрабабку Эмили. – Мужчина был уверен, что эта тема заинтересует Бонни и надеялся с помощью показательного примера… Хотя он и сам толком не определился, для чего рассказывать Бонни об Эмили, просто такое отношение к девушке со стороны окружающих коробило и его самого. - У нас с Эмили нет ничего общего, – упрямо вздёрнув подбородок, сказала брюнетка. - Ошибаешься. Она, как и ты, была влюблена в Гилберта, который любил вампиршу Перл, мать Анны. Она служила Катерине, которая в итоге предала её. Ты, конечно, не служишь Елене и остальным, но со временем твоя подруга всё больше становится похожа на свою родственницу, а её просьбы всё чаще напоминают приказы, потому и до печального финала, как у Эмили, тебе тоже недалеко. А ещё все ведьмы Беннет одиноки и несчастливы в любви. – Кол очень внимательно смотрел за реакцией девушки, пока произносил монолог и примерно такого он и ожидал – не хочет верить. - Перестань пытаться мною манипулировать, пользуясь тем, что я никуда не могу от тебя деться! Или я расскажу обо всём Шейну – ты ведь так мне и не помог, так что и я могу свою часть сделки не выполнять. - У тебя самой уже возникли некоторые опасения по поводу профессора, так ведь? – улыбнувшись, подмигнул он. – Разве ты не задумывалась, откуда у него столько информации, почему его влияние на тебя так велико, наконец, почему Деймон до сих пор не убил его? И, согласись, после того, как в этот раз ваш сеанс не удался, ты чувствуешь себя гораздо лучше и мыслишь более трезво. Он был прав, Бонни и сама это заметила, но пока никаких доказательств дурных намерений Шейна у неё не было. А вот Майклсоны точно последние, кому стоит доверять. Хоть Кол и мёртв сейчас, но все его действия направлены на помощь своим родственникам, а значит, против её друзей. Девушка сообразила, что он слышит её мысли уже после того, как они возникли в голове, но по лицу первородного не было видно никакого неудовольствия от информации, в конце концов, он далеко не глуп и едва ли мог рассчитывать на то, что она вдруг сразу начнёт к нему прислушиваться. Чтоб немного разрядить обстановку, Кол решил сменить тему разговора и отвлечь ведьму от её бессмысленных поисков и заботы о Гилберте. - Тебе следует сделать отцу кольцо, возвращающее из мёртвых. Или попроси у Джереми, ему оно всё равно уже бесполезно. - От этого кольца люди с ума сходят, если ты не в курсе. И сделать я его не смогу, то заклинание куда-то исчезло. – Брюнетка, наконец, отложила книгу и направилась на кухню; отца всё ещё не было дома, и она могла, не таясь, разговаривать с Колом вслух, так было привычнее. - Значит, забери у Джереми. Когда Ник выйдет, он будет убивать всех, кто подвернётся под руку, а у мэров в этом городе очень плохая карма. – Кол уселся на стул и принялся от нечего делать разглядывать помещение. Да уж, по сравнению с их жильём, обставленным изящно и со вкусом, домик Беннетов казался очень скромным. - Только не пытайся убедить меня в том, что тебе есть дело до меня или моей семьи! У меня сейчас столько сил, что я могу держать твоего брата взаперти ближайшие несколько лет, – поставив чайник и достав кружки, заварку и конфеты, заявила Бонни. - Ты очень глупа и самонадеянна, если настолько недооцениваешь врага, который старше тебя раз в пятьдесят. И да, мне есть до тебя дело – если меня вернули в этот мир в качестве твоего ангела-хранителя, то я должен приложить максимум усилий, чтоб сохранить твою жалкую жизнь! – Упрямство этой девицы уже начинало его раздражать. Нужно было найти уязвимое место или создать такую обстановку, в которой девушка могла бы расслабиться и узнать его с другой стороны. Поэтому Кол решил несколько сменить тактику. - Моя жизнь не жалкая! – обиделась ведьма. Её слабая попытка возразить насмешила шатена, но он сдержался, чтоб не обидеть Бонни. - Ладно, извини, я бываю несдержан, – примирительно подняв руки и улыбнувшись, сказал мужчина. – Мне понятно твоё беспокойство за Джереми и, я думаю, есть один неиспробованный нами способ, а точнее, источник. Тебе знакома фамилия Мартин? - Да, я знала Луку и его отца Джонаса. – Бонни опустила голову, сделав вид, что увлечена приготовлением чая. На самом деле, ей просто было очень стыдно и неприятно вспоминать, как её друзья поступили тогда с ними. - Моя семья знает их уже более двух столетий, в разное время ведьмы и колдуны из этого клана помогали Нику, Элайдже, ну и мне. Так вот, в Луизиане живёт мать Джонаса, Мелисса. Сейчас она не практикует магию, но знает очень много интересного об охотниках и о твоём приятеле Шейне. Я предлагаю завтра, тем более всё равно выходной, съездить туда. Девушка задумчиво жевала конфету и смотрела на вампира. В её глазах читалось недоверие. - Да ладно тебе, Бонни! Ты ведь уже убедилась в том, что я не могу причинить тебе вреда, да и другим тоже не позволю. – Он смотрел на неё своим особым ласковым взглядом, от которого девушки обычно просто таяли, и слегка улыбался. Юная мисс Беннет была обычной девушкой, по сравнению с подругами, обделённой мужским вниманием, и близость такого привлекательного мужчины, как Кол, действовала и на неё, хоть она это упорно и отрицала даже перед самой собой. А ещё он казался искренним, в конце концов, ему действительно нет смысла затевать что-то против неё, вряд ли он хочет исчезнуть, не завершив дела в этом мире. Поэтому Бонни немного расслабилась и уже более доброжелательно ответила: - Хорошо, поедем завтра в Луизиану. - А теперь давай о чём-нибудь другом поговорим, – предложил Кол. – За целый день мне ужасно надоело слушать твои разговоры и мысли о магии. - Ну, вообще-то, – девушка потянулась за очередной конфетой, – я хотела у тебя кое-что спросить, и это тоже косвенно касается магии. - Ничего не поделаешь, – изобразив отчаяние, обречённым голосом промолвил вампир. – Спрашивай. - Ты говорил, что знал многих ведьм, и Елена ещё удивлялась, что, по твоим словам, с уважением к ним относился. Расскажи мне, как первородный вампир завёл дружбу со слугами природы? Или ты, как Клаус или Элайджа, силой или уговорами заставлял их служить тебе? - Нет, я действительно очень высокого мнения о ведьмах. А началось всё, когда в Европу пришла чума, я тогда жил в Венеции. Вампирам не страшно болеть, но вот умереть от голода мне совершенно не хотелось, как и пить чёрную кровь больных. Люди тогда гибли миллионами, целые деревни вымирали, и никто не мог помочь. Не ради каких-то благородных целей, а просто, чтоб сохранить потенциальную еду, я стал одним из «клювастых врачей». Именно тогда я и обратил большую часть вампиров – не всегда удавалось помочь, иногда человек был практически мёртв, и даже моя кровь становилась бесполезной. В то время люди настолько обезумели от горя, что склонны были винить в своих бедах всё и вся, и группа женщин была обвинена в чёрной магии, которая привела чуму в город. Я помог им. Оказалось, обвинения не совсем беспочвенны, они действительно были ведьмами. Поскольку я взял на себя роль защитника, да и выбор у них был невелик, со мной поделились информацией, как остановить пандемию. Нужен был сложный ритуал с человеческим жертвоприношением посредством купания выбранного лица в расплавленном золоте. Тогда мы поехали в Африку, в город Дженне, где на приисках работал один мой приятель. После проведения ритуала, не смотря на огромные жертвы среди людей, пандемия постепенно прекратилась. Потом с этими ведьмами я ещё несколько раз пересекался, но особой дружбы, как сама понимаешь, у нас быть не могло. Хотя среди них попадались и довольно привлекательные барышни, – хмыкнул Кол. – В следующий раз моя помощь понадобилась лишь через три столетия – когда началась охота на ведьм. Пользуясь тем, что состоял в инквизиции, мне было несложно помочь многим колдуньям уйти от преследований, в частности, в Салеме я спас твою родственницу Амелию Беннет. - А зачем тебе нужно было вступать в ряды инквизиторов? Это даже как-то кощунственно, когда вампир борется против ереси. - Ну, они ведь не знали, что я вампир. Безусловно, я руководствовался не духовными целями – мы ведь язычники и кроме Тора, Одина и Фрейра я других богов не знал и не признавал. Просто это было средство для удовлетворения собственной тяги к жестокости – преследования, допросы, пытки. Каждый из моей семьи старался поучаствовать в важных для мира событиях, ты не думай, что мы только убивали и двойников искали все тысячу лет. Элайджа, например, практически с момента основания вступил в масонское братство и даже сумел достичь наивысшей, тридцать третьей степени. Наверное, и сейчас там числится, только не признаётся, – улыбнулся Кол. Девушка с удивлением его разглядывала. Ей было очень интересно слушать все эти истории, порадовало, что он помогал её подругам, да и в принципе, он оказался гораздо более многогранной личностью, чем она почему-то изначально себе представляла. Заметив, что она уже съела почти коробку конфет, Кол забрал оставшиеся и поставил их высоко на шкаф. При этом он посмотрел на неё с таким осуждением, что Бонни не сдержалась и звонко рассмеялась. - Ты давай прекращай это! – строгим тоном наставлял мужчина. – Твой персональный тренажёр сейчас занят с моими вампирами, так что не скоро вам доведётся сжечь пару тысяч калорий, если доведётся вообще. А вот я, со своей стороны, мог бы тебе помочь. Брюнетка не особо поняла, что он имеет в виду, но, даже не смотря на тёмную кожу, почувствовала, как загорелись щёки. - Я не в том смысле, – игриво сказал Кол, – хотя в том тоже был бы не прочь, но не могу, по объективным причинам. В качестве альтернативы, предлагаю научить тебя танцевать. - Научить? – удивилась Бонни. – Вообще-то я с тринадцати лет состою в группе поддержки и прекрасно умею танцевать без твоих уроков. - То, что вы сейчас танцуете, и те движения, которым учат чирлидерш, не практикуются на балах, попасть на которые ты мечтаешь перед сном. А вот я за свою жизнь посетил немало подобных мероприятий и вполне мог бы привить тебе более изысканные манеры. Несмотря на выражение скепсиса на лице, девушка была заинтригована. К тому же, она действительно не особо хорошо танцевала вальс и другие танцы, исполняемые на балах. Она слегка улыбнулась, мысленно соглашаясь с его предложением. - Только вот боюсь, как бы папа, вернувшись, не подумал, что я совсем свихнулась. - Не волнуйся, если он так до сих пор не решил из-за твоего увлечения магией, то и подавно не подумает из-за танцев в одиночестве. Только надень какую-нибудь юбку или платье подлиннее, если у тебя есть, мне так привычнее будет. Обещаю не подсматривать, – подмигнул он. Через несколько минут в комнате Бонни Кол принялся терпеливо учить девушку менуэту, под музыку Йозефа Гайдна, с которым они, по его словам, были приятелями в Вене, когда тот ещё не был выдающимся композитором. Молодые люди много смеялись остаток вечера, потому что пояснения к поклонам и реверансам Кол сопровождал забавными историями, которые происходили с ним и остальными Майклсонами при дворе. Бонни в свою очередь вспоминала анекдоты, имевшие место на их тренировках и выступлениях в группе поддержки. К тому же, он оказался на редкость талантливым педагогом и у брюнетки через несколько часов начало неплохо получаться. Кол отлично провёл вечер. Юная ведьма была очень способной ученицей и интересным собеседником с прекрасным чувством юмора. К тому же, он был доволен, что девушка постепенно начинала менять отношение к нему в лучшую сторону, скоро он без всяких внушений сможет влиять на неё не меньше, чем Шейн. Можно даже позволить ей в себя влюбиться – она одинока и не пользуется особой благосклонностью у мужчин, и это не составит никакого труда. А ещё ему просто приятно было прикасаться к женскому телу, и у Беннет как раз такая фигура, как ему нравились – стройная, но с волнующими округлостями, а то сейчас все девицы пошли такие худосочные, что способны вызвать лишь одно желание: накормить. Жаль, что её не было на балу в особняке, могли бы познакомиться поближе. Хоть Кол и считал, что люди не пригодны для секса, но ведьмы из-за своих магических способностей обладали поистине бурным темпераментом, который особенно ярко проявлялся в постели. Главное, научить его правильно использовать. А сейчас он дальше прикосновений к понравившейся женщине не мог продвинуться, и сидит, как мальчишка, вспоминая прежние, безвозвратно потерянные развлечения. Эх, нужно было всё-таки посетить заведение Жаклин, когда был в Лондоне! Но он так торопился ехать выручать сестрицу, что было не до плотских утех. Однако, с другой стороны, хоть Жаклин и очень хороша в постели, но не лучшая любовница из тех, что у него были. Когда тысячу лет получаешь что хочешь практически без усилий, всё приедается. Для секса нужны и некоторые чувства, а их он мало к кому испытывал. И тут Кол вспомнил об Анне. После Фрейи Анна была единственной девушкой, которую он, нет, не любил, но которая радовала своим появлением в его жизни и к которой он сам хотел возвращаться, а это уже очень много значило. То, что малыш-Гилберт был влюблён в неё, совершенно не удивляло, но вот то, что она его настолько полюбила, что даже в виде призрака являлась – это было действительно странно. Тогда Кол особенно сильно хотел убить Джереми, взыграли ревность, обида и задетое самолюбие, ведь когда-то девушка ушла от него. …Они познакомились в Туре в 1473 году, когда он приехал в город с Ником, потому что тому не терпелось увидеться с Жаном Фуке и взять у портретиста несколько уроков. Анна с Перл бежали из Китая, от жестокости и алчности надсмотрщиков, в надежде начать во Франции новую жизнь. Однако их планам не суждено было сбыться – Перл в одном из трактиров, где они ночевали в дороге, заразилась чумой и приехала в Тур совсем больная. Анна подружилась с владелицей постоялого двора, где они остановились, а та слышала от бабки о Коле и подсказала девушке, что его видели в городе и где вампира следует искать. Девушка готова была на всё, даже стать его рабыней, лишь бы помог. Когда он вошёл в убогую каморку, в нос ударил ужасный запах, слишком ужасный даже для такого места, запах смерти. Перл уже почти отошла в мир иной и его кровь просто не смогла бы помочь ей, хотя, на всякий случай, он попытался. Изначально ведь они договаривались о том, что он просто даст её матери своей крови, но теперь встал вопрос об обращении. - Мне придётся превратить её в вампира, – будничным тоном сказал Кол. – Ты понимаешь, что тогда она будет постоянно хотеть человеческой крови, будет убивать людей и не сможет днём выходить на улицу? Может просто позволить ей умереть? - Нет, – вновь зарыдала уже немного успокоившаяся Анна, – нет! Мне всё равно, кем она станет, я не могу потерять маму! - Но тогда я обращу и тебя. - Зачем это? – испугалась девушка. - Потому что ты не сможешь находиться с ней рядом, она будет постоянно испытывать желание впиться тебе в горло и рано или поздно это случится. Вампиром быть не так плохо, просто нужно некоторое время, чтоб приспособиться, – он сам не понял, почему вдруг начал объяснять что-то девчонке, если не хочет, пусть оставляет всё как есть. - Я согласна, – изменившимся и полным решимости голосом сказала Анна. После того, как он дал им своей крови и убил, Кол вышел на улицу и привёл в каморку проститутку, внушив ей молчать и делать то, что велено. Пришлось прождать несколько часов, пока они очнутся, и ему, если честно, порядком это надоело, но привычки бросать начатое на полпути у мужчины не было. Обращение состоялось без особых трудностей – он просто разорвал клыками руку девицы и велел им пить её кровь. Причём Анна проявила такую необузданность, что жертва, которую Кол изначально убивать не собирался, была в итоге полностью обескровлена. Попрощавшись, мужчина ушёл, пообещав завтра прийти за расчётом. Хотя он не надеялся застать их, наверняка сбегут куда-нибудь под покровом ночи, когда мать узнает об опрометчивом обещании, данном дочерью. Тем не менее, на следующий день Анна сама нашла его. - Я пришла к тебе, как мы договаривались. Что прикажешь мне делать? – Девушка храбрилась, но Кол видел, что особого желания выполнять его капризы у неё нет и вся ситуация внушает отвращение. А она казалось такой юной и невинной, что ему противна была даже мысль к чему-то её принуждать. - Ничего, уходи. Ты пока не можешь мне дать желаемого. Однако если всегда выполняешь обещания, то найдёшь меня лет через сто, когда хоть немного приблизишься ко мне по силам. Вместо ответа Анна поднесла его руку к губам и радостно улыбнувшись, убежала. Но девушка также оказалась верна своему слову, и следующая их встреча состоялась в Кастилии, куда Кол прибыл по делам инквизиции, в 1580-ом. Теперь она была совсем другой – очень уверенной в себе и утончённой женой богатого конкистадора. Но они всё же стали любовниками, правда связь продлилась всего несколько недель – Анна с мужем должна была переезжать в Новый Свет, да и дела Кола заставляли его покинуть город. Он не скучал и не жалел о расставании, но всё же ему с ней было очень хорошо и в глубине души мужчина надеялся, что эта встреча не последняя. В 1761-ом Кол приехал в Киото, он слышал огромное количество восхищённых отзывов о гейшах и хотел на собственном опыте убедиться, достойны ли эти женщины столь высоких похвал. Какого же было его удивление, когда ему представили Анну – одну из лучших гейш на то время, притом, что она даже не была японкой. Не иначе как без внушения дело не обошлось. На этот раз их роман продолжался несколько лет. Она была великолепна, как в постели, выделывая своим телом, языком и руками такие фокусы, из-за которых он просто терял голову от наслаждения, так и вне её, став ему отличной собеседницей и верным другом. Тогда Кол практически влюбился, а может и вправду влюбился, но вот в планы девушки совместное будущее не входило. Наверное, она просто боялась кому-то принадлежать полностью, хотела свободы и независимости, Майклсон же требовал подстроиться под него. Они оба оказались слишком упрямы и, не смотря на сильные чувства, упустили возможность быть счастливыми. В 1864-ом Кол с Ребеккой и Ником приехали в Мистик-Фоллз, до них дошли слухи, что там видели Катерину. Но Майклсоны опоздали – все вампиры были истреблены, а в числе прочих и сама Пирс с наперсницей, некой Перл. О судьбе Анны Колу ничего не удалось узнать, хоть он и пытался найти Эмили, которая служила Кэтрин и наверняка знала её лучшую подругу. Но они всё же встретились снова – в Французском квартале Нового Орлеана в 1912-ом. Анна была очень несчастна из-за матери и безучастна ко всему происходящему, живя только ожиданием времени, когда появится комета, а вместе с ней шанс вернуть Перл. Майклсон как мог пытался её утешить и со временем ему это практически удалось. Они решили больше не расставаться. Но судьба в лице Николауса распорядилась иначе – Кол оказался заколотым на сто лет, а пока он был мёртв, Джон Гилберт убил Анну… Из плена приятных и грустных воспоминаний его вырвал голос Бонни. Вампир думал, что она уже спит и не сразу понял, о чём говорит девушка. - Кол? - Что? Извини, задумался. - Я хотела спросить, – она колебалась, но потом всё же собралась с духом, – а что бы ты сделал в первую очередь, если б вернулся к жизни? «Вот это вопрос, так вопрос! Почему это вдруг её заинтересовало?» Он сначала решил пошутить, сказав что-то типа «Осчастливил бы тебя, милая», но потом всё же высказал своё искреннее и сокровенное желание: - Попросил бы прощение у сестры за попытку убить её и сказал бы Нику, что очень его люблю. У Бонни от этих слов комок к горлу подкатил, и она не стала больше ничего ему говорить, даже старалась вообще о нём не думать. Но подсознание обмануть не удалось – теперь гостем её снов стал Кол.