***
Хлипкий осенний дождик оставлял какие-то грязно-мокрые пятна на дорогом шерстяном пальто. Девушка недовольно осматривала свои вещи, ожидая, когда же они просушатся. И как ее только угораздило вляпаться в эту всю ахинею? Зачем помогать Гидеону? Пасифика вздрогнула от очередной волны мурашек, пробежавшей по ее неестественно бледной коже. Приходилось сидеть в этом холодном вестибюле и ждать, пока с капота ее белой машины отмоют следы крови и залатают небольшую вмятину. Ах, да. Она все еще ждет своей мести. Того момента, когда наконец станет возможным воплотить ее ненависть к Сайферу в жизнь. Маленький-маленький сюрприз… Прямо-таки сегодня она сможет убить одним выстрелом двух зайцев. И Гидеон, и она поплатятся. Пасифика довольно прищурила глаза и усмехнулась. Все-таки очень на руку эта неожиданная болезнь «его звездочки». А ведь раньше она была его звездочкой. — Ваша машина готова, мисс. Пасифика холодно кивнула в ответ, оставляя на прозрачном столике стопку зеленых купюр. За работу и за молчание. Нужно заскочить в аптеку до того, как заказ Билла отправят с доставкой на дом.***
— Ну, вот и прекрасненько. Сейчас мы тебя вылечим, сейчас. Будешь как новенькая. Сайфер аккуратно закрыл за собой входную дверь, расплатившись с курьером. В картонной коробке с логотипом аптеки находилось единственное, практически спасительное лекарство для этой дурочки. А ведь тогда он предлагал ее согреть… От коробки пахло спиртом и чем-то приторным. Билл поморщился от странного, как для сиропа от кашля, запаха и, насвистывая, проследовал в комнату Пайнс. Уже понемногу вечерело, в ее комнате не горел свет. Парень вдруг подумал, что не хотел бы ее будить, но решил, что оно того стоит. Лекарство же все-таки. А еще подумал, что в последнее время именно по вечерам происходит всякая чепуха и добавляются новые замесы в их и без того красочную жизнь. Хорошо, хоть в этот вечер не предвидится ничего эдакого. Если бы… Но ему этого не понять. Сайфер, к сожалению, медиком не был. — Тук-тук, — полушепотом сказал Билл и приоткрыл дверь в комнату, пропуская внутрь луч света из коридора. Мэйбл в полумраке приоткрыла глаза и вопросительно посмотрела на стаканчик с почти прозрачной жидкостью. — Это твое лекарство. Теперь мне не придется выкапывать тебя из могилы и воскрешать. Мэйбл даже не улыбнулась. Было видно, что ей очень поплохело. В глубину души закрался ядовитый комок безысходности, Билл чувствовал себя так убито, как будто сидел на краю постели умирающего. Все-таки доктор был прав. Дифтерия — это не какая-то обычная простуда. — Пей, — сказал он дрожащим голосом, опустив глаза, чтобы не смотреть на нее. — Ты скоро поправишься, обещаю. — Но оно противное… и вонючее слегка. Зародившийся протест был скоро подавлен и содержимое стаканчика быстро исчезло. Мэйбл закрыла глаза и откинулась головой на подушки. Он еще некоторое время сидел, держа ее слабую, холодную и мокрую от пота ладонь, слушал ее размеренное дыхание. Потом встал и направился к выходу, оставляя спящую девушку наедине. Вдруг за спиной раздался взволнованный, с нотками испуга шепот: — Билл… Девушка шумно выдохнула и застыла. Казалось, все вокруг замерло вне времени. Билл вздрогнул и замер, испуганно всматриваясь в едва освещаемую желтой полоской света фигурку. Потом быстрым шагом направился к кровати и прильнул к груди больной, моментально нащупывая едва ощутимый пульс. Она же не дышит…***
Опять эта проклятая больница. Он, словно доктор, в белом халате мечется по коридору, когда ее тело на катушке бегом увозят несколько врачей и двери в реанимационное отделение за ними захлопываются. Как же так… как же так? Что это за дебильное лекарство, черт бы его побрал! В порыве бессильной злобы парень сжимает кулак покрепче и вбивается костяшками в стену, разбивая их до крови и звона в ушах. Вдруг замирает, хотя уже собирался замахнуться заново. Вдали коридора, сбоку от себя, замечает какое-то движение. Медленное, словно злорадствующее постукивание каблуков о кафель. Парень поворачивает голову и пораженно, с ноткой недовольства смотрит на пришедшую. Блондинка улыбается, отвечая ему привычным надменным взглядом. Таким до боли знакомым. Сайфер смотрит на нее, пребывая в полной отключке, и даже не ощущает никаких эмоций. Удивительно, после всего, что между ними было — и, слава Богу, прошло — он так быстро забыл о ней. О существовании этой властной гарпии, которая всегда была не больше, чем необходимым элементом для составления пазла. Теперь же она опять здесь. Парень чувствует весь спектр ее эмоций… Выжатая, полностью использованная пустышка, которая мнит себя расчетливой и независимой и легко отдается в лапы хитрого хищника. О, как страстно она мечтает самоутвердиться в его глазах, после того, как ее бросили, словно никому ненужное ничтожество. Так и есть. Но что она может сделать? Билл на миг задумывается, не внемля своим мыслям. Перечитывает догадки по сотне раз, а они с каждой миллисекундой крепнут. О, она может многое… Она может все. Сайфер поднимает голову и отстраняется от стены. В его взгляде сверкает сразу несколько таких ценных для Пасифики неограненных бриллиантов: поражение, страх, злоба и жгучая, кислотная ненависть. Парень еле пересиливает себя, чтобы не придушить ее на месте, и только процеживает сквозь зубы слово, вложив в него весь яд, все желчное презрение и желание убить. Всего одно слово, которым он смог описать всю ее сущность, придавая ему особенного, убийственного значения. Такое простое слово из двух букв: — Ты…