Она любила летать по ночам

      Мэйбл несколько минут пролежала с открытыми глазами и только потом поняла, что уже проснулась. Снова. В который раз за эту ночь?       Девушка повернулась на левый бок и нашарила на тумбочке телефон. На экране высветился циферблат, Мэйбл прищурилась и поспешила выключить смартфон: яркий белый свет резал глаза, к тому же она боялась разбудить Его. В прошлый раз времени было полпервого, значит, проспала она всего сорок минут.       Она устало откинулась на подушку, протерла глаза. Сны приходили к ней периодичностью в сорок минут. Каждую ночь. Но только один из них врезался в память, хоть и ненадолго. Каждый день он повторялся, но не совсем. Сон менялся, но локация была одна и та же, атмосфера и облики казались смутно знакомыми. Все вместе это выглядело как эпизоды одной истории, которую Мэйбл тщетно пыталась не забыть.       Комнату заливал лунный свет. Полупрозрачные шторы волнами спадали до самого пола, свободно пропуская легкие сквозняки. Кто-то опять не закрыл форточку. Девушка поднялась и на цыпочках, стараясь зря не шуметь, прикрыла окно. На улице было достаточно светло, как и обычно. Яркие белые фонари всегда исправно освещали двор элитной многоэтажки, а небо было почти так же светло, как и днем, из-за огней огромного мегаполиса. Это Мэйбл совсем не нравилось. Ночь теряла свои густые краски, уподобившись дню, это раздражало. Больше всего ей хотелось, чтобы электричество исчезло, хоть ненадолго, и все погрузилось в непроглядную ночную темень, прорезаемую только блестящими нитями звезд.       В комнате стало теплее. Усталость набрасывалась на Мэйбл, норовя окутать ее с ног до головы и заставить лечь в постель, но девушка не спешила. Она знала, что к утру точно забудет свой сон.       Все так же бесшумно Пайнс скользнула по гладкому полу с подогревом и покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Не заметив ступенек, она чуть не слетела с лестницы, едва оступившись. До сих пор не привыкла и совсем не могла понять, к чему в квартире два этажа, если большинство комнат все равно пустуют.       На первом располагалась просторная гостиная. Неделю назад Мэйбл добилась, чтобы тут постелили мягкий белый ковер, хотя он считал, что это вовсе ни к чему. Но привычка потакать прихотям девушки взяла верх. Ощутив под ногами пушистый теплый ворс, Мэйбл немного расслабилась. Нужно постараться все вспомнить, хотя чем больше стараешься, тем туманнее становятся очертания сна.       Сквозь большие панорамные окна свет разгонял темноту по углам. Девушка уже более уверенным шагом подошла к большому платиновому шкафу. В который раз про себя отметила: очень удобно, что он передвигается на колесиках. И все же не без труда, потому что очень тяжелый и грузный. Зато объемный.       За шкафом скрывалась еще одна дверь. Маленькая каморка, скрытая за ней, задумывалась как кладовка, но ею не было нужды пользоваться — еще одно доказательство излишнего количества комнат. Поэтому ее и задвинули. С другой стороны, Мэйбл любила эту ненужную комнату больше, чем все остальные.       Только оказавшись за закрытой деревянной дверкой, девушка почувствовала себя в безопасности. Это был ее личный маленький мир. Голые стены, небольшое окно без занавесок и тумба — вот и весь интерьер. А все остальное тайком пронесла сама Мэйбл.       Посередине стоял высокий мольберт, рядом с которым на тумбе лежали в чехлах кисти и краски, палитра, мастихин. На положенном месте располагался холст, на котором уже пестрели карандашные наброски. Мэйбл взяла с полки карандаш и принялась лихорадочно стирать и дорисовывать недостающие детали. Она рисовала эскиз ее любимого места, которое она видела в снах.       Мэйбл не знала, почему ей снятся эти сны. Все началось год назад, но девушка просто не обращала на них внимания. Сначала они появлялись хаотично и не каждую ночь, совсем короткие, а потом сразу забывались. Но с каждым разом сознание выхватывало все больше деталей, сны становились более продолжительными и систематичными. На это уже сложно было не обратить внимание.       Но каким-то непостижимым образом Пайнс знала, что они связаны с ее прошлым. С тем прошлым, которого не было в ее памяти. Сознание приводило факты, что этого никогда не случалось в ее жизни, но подсознание присылало сны-видения, от атмосферы которых невозможно избавиться. Спустя долгое время Мэйбл пришла к догадкам, что ее память просто переписали, но непонятно как. То есть то, что она помнит, возможно, и вполовину неправда.       Мэй не знала, что это за место. Но его волшебство чувствовалось даже сквозь сны. В нем не было даже маленькой доли современной нормальной жизни, и за это она его обожала. Там творились чудеса и приключения, причем многие из них пробуждали в памяти что-то знакомое. Будто она участвовала в них.       Больше всего девушке полюбился лес. Она из города нечасто выбиралась, но знала, что такого леса в Сан-Франциско не сыскать. Мало просто сказать, что он особенный. Отчасти Мэйбл видела волшебных существ, которые там скрывались. Да, определенно, не все они были доброжелательны, но шестым чувством Мэй ощущала, что именно так и должно быть. Сам лес излучал магию. Он весь светился изнутри, было много тайн в этих тропинках, в темно-зеленой чаще, а особенно в лучистых полянах, в их салатовой шелковистой на ощупь траве… В изобилии запахов влажной листвы, почвы, ручья. Откуда могла девушка все это знать, чувствовать, если это просто обычный сон?       Вот и сейчас, стоя перед холстом, Мэйбл ощущала ароматы ландышей, шелест ветра в густых кронах деревьев, искрящиеся лучи и особый запах волшебства, который мог быть только там. Любой нормальный человек заявил бы, что это все просто сплошные фантазии. Может быть. Но Мэйбл надеялась, что это не так. И однажды она сможет отыскать это место во что бы то ни стало.       Девушка размешала новую краску на палитре и подставила ее под белый лунный свет, стараясь лучше разглядеть оттенок. Эскиз заветной поляны закончен, осталось только прокрасить. Мэйбл знала, что даже через вполне обычные, пусть и не самые дешевые, масляные краски сможет передать все, что увидела.       Оттенок не подошел. Он был слишком грязным, болотным, а трава там ясно-зеленая, такая же искрящаяся, как и солнечные лучи. Да и кисть нужна самая тонкая… Нулевка, возможно. А в руках двойка.       Спустя время ей удалось подобрать максимально подходящий цвет, и Мэйбл даже успела сделать пару мазков. Но, скользнув взглядом в окно, она увидела светлеющее осеннее небо. Скоро рассвет.       Девушка переполошилась. Сколько же часов она провела в подсобке? Что если он проснулся? Ему ни в коем случае нельзя узнать, что она здесь делает. Мэйбл слишком хорошо знала, что он ненавидит творчество.       Пайнс наскоро разложила инструменты по местам и промыла кисти растворителем. Затем в последний раз посмотрела на только начатую картину и скользнула наружу. Хорошо, что весь интерьер в доме был новый и ни одна дверь не скрипела. Мэйбл пробежалась по мягкому ковру и передвинула шкаф обратно, стараясь создавать как можно меньше шума.       Только ей удалось отойти от шкафа и развернуться, как из коридора послышались шаги. Мэйбл от волнения пошатнулась и ухватилась рукой за стоящий рядом столик. В дверном проеме нарисовался невысокий пепельный блондин. Его серые глаза в лунном свете отливали холодным блеском, а аристократические строгие черты казались еще более непреклонными. Но от мнимой строгости не осталось и следа: блондин сладко зевнул и сонно спросил у оторопевшей девушки: — Зая, ты что здесь делаешь?       Мэйбл не нашлась, что ответить, так что парню пришлось самому строить догадки: — Опять эти сны замучили? Или ты у нас лунатик? Знаешь, просто не обращай на них внимания, как я.       Пайнс облегченно выдохнула и решила ему подыграть: — Да, бессонница из-за них такая… Вот пошла воды попить и опять заблудилась. Все никак не освоюсь.       Блондин снисходительно улыбнулся и подошел к девушке, приобнял ее за плечи и увлек обратно в спальню: — Все с тобой ясно. Одни волнения, сил моих больше нет. Вот что, дорогая моя, ложись-ка ты спать. Еще петухи не кукарекали, или как там у вас в селе говорят.       Мэйбл улыбнулась в ответ, хотя эти шутливые упоминания о ее прошлом сильно раздражали. — Обещаю спокойно проспать до утра. — Ловлю тебя на слове. — Парень укутался в одеяло, чмокнул девушку в лобик и пробормотал: — Сладких снов, Мэйбл.       Пайнс поерзала, устраиваясь поудобнее на мягкой подушке и уже засыпая, ответила: — И тебе, Гидеон.