Сказ о том, как мираклийцы ко Дню Рождения Натали готовились

      Юста мыла полы на первом этаже, а Чина работала на втором, изрыгая огонь и проклятия в адрес всех подряд. Надо сказать, Юста ей завидовала: это выражение ярости давало драконице в итоге горячую воду, а вот на первом этаже приходилось все оттирать ледяной. Баба Дуся, обрадовавшись новым помощницам, заявила, что она будет командовать, и в итоге ничего не делала, только бродила вокруг с грязной тряпкой и отпускала критические комментарии. Время шло, а темно-серый пол и не думал становиться чище. Соответственно, настроение Юсты близилось к нулю и к отрицательным значениям, только по вежливой улыбке примерной ученицы и серой мышки, то есть Серого Енота, этого не было заметно.       В конце концов, выждав, когда баба Дуся снова приблизится с намерением обругать и поставить в пример спалившую весь мусор на втором этаже Чину, Юста встала, шлепнула шваброй по плитке, поднимая брызги от налитой толстым слоем по полу воды, уперла руки в боки и, беря в лаконичности пример со спартанцев, провозгласила:        — Средство!       Баба Дуся похлопала глазами. Вид у её нерадивой помощницы был как у Архимеда, выскочившего из ванной с воплем «Эврика!», то есть такой же вдохновенный и непреклонный. Притом баба Дуся совершенно не понимала, что значит этот возглас, а потому подхватила швабру наперевес, как македонский фалангит сариссу, и грозно вопросила:        — Чяво?       — Средство! — повторила Юста и даже изобразила пламенный взор. Она постоянно изображала его в детстве, когда отказывалась мыть посуду, но сейчас не учла одного: глаза розового цвета не выглядели при этом впечатляюще. — Средство для мытья полов! — соизволила Юста расширить мысль. Но и от лаконичности не отказалась: — Где?       Баба Дуся свела брови, осознавая услышанное, а затем со снисходительным видом опустила швабру.       — Подожди, будет тябе, — наконец сообщила она так, словно только что подарила собеседнице жизнь, и зашлепала к своей кладовке.       Юста осталась ждать, мрачно глядя на начавшую взбухать мозоль на руке. А часики тикали. Прошло, наверное, минут двадцать, и наконец явилась торжествующая баба Дуся, которая тащила в руках склянку с какой-то подозрительной сероватой жидкостью.       — Шредштво, — любовно поглядывая на это нечто, пояснила она и вручила сию субстанцию Юсте.       Та наморщила нос и принюхалось. Чудодейственное средство пахло точно так же, как обычная грязная вода, даже немного с гнильцой.       — А другого нет? — с явным подозрением спросила Юста.       — А это тябе чиво не угодило? — ноздри бабы Дуси раздувались, как у быка, готового броситься в бой: она защищала свой моюще-чистящий комплект.       — Да это не средство! — заявила Юста, крепче сжимая древко швабры. — Сколько раз вы его разводили водой из ведра, а?       По тому, как шумно запыхтела баба Дуся, стало ясно, что выпад достиг цели. Наконец царица щеток и швабр, гордо выпрямившись, объявила:       — Неблагодарная! Жаботишьшшя-жаботишьшшя о ней, а она, понимаш ли, шшитает шебя умнее вшех! Ишь, выишкалась ображованная какая, шредштво ей подавай — а в этих шредштвах школько химии поганой понамешано, шо их даже нюхать вредно.       — А что за химически чистое вещество хранится в сией бурде? — вскинула брови Юста.       — Как шо? — баба Дуся подбоченилась. — Жнамо шо: мыло хозяйштвенное.       — И сколько ему лет? — скривилась Юста.       — А тябе-то какое дело? — вернулась к воинственному тону баба Дуся. — Мой, чем дали.       — Послушайте, уважаемая, — доверительно начала Юста и кашлянула, сообразив, что дальше никакое обращение не смотрится, — вы, быть может, не знали, но я маг воды, и я плюс вода и плюс хозяйственное мыло даем в итоге очень плохое сочетание. Очень. Плохое. Сочетание, — повторила она, стараясь, чтобы это звучало весомо.       — Ишь, ражвели тут магии, — фыркнула баба Дуся, но, кажется, поверила. — Так шо за шредштво тябе нужно?       — Синхрофазатрон, — выпалила Юста, понимая, что доверять выбор бабе Дусе нельзя.       — Шоо? — глаза той совершенно округлились.       — Синхрофазатрон, — повторила Юста ещё быстрее. И сделала совершенно милое выражение лица. — Может, я сама выберу?       — Ну ла-адно, выбирай, — смилостивилась баба Дуся и гордо поковыляла впереди неё в кладовку, желая присутствовать при вторжении туда, дабы все проконтролировать.       Пробравшись в пыльное помещение, чихнув пять раз, Юста наконец открыла вожделенный шкаф со всеми моющими принадлежностями. Большую его часть занимали банки все с тем же темно-серым содержимым, что не давало надежд, однако в воображении возник грязный пол, и Юста поняла, что не выйдет отсюда без толкового моющего средства. Решительно отставив в сторону швабру, она принялась снимать все банки с полок, намереваясь проверить, что стоит в самой глубине. Возмущенное пыхтение бабы Дуси становилось все громче, но оно нисколько не мешало наглому Серому Еноту рыться в шкафу. Наконец в самом дальнем углу мелькнуло что-то ярко-красное, и Юста с торжествующим воплем выдернула склянку, наполненную чем-то малиновым с характерным химическим запахом.       В глазах бабы Дуси вспыхнул хищнический блеск.       — А ну ложь на мешто! — рявкнула она, упирая руки в боки и снова выставляя швабру, как сариссу.       — И не подумаю, — нагло заявила Юста. Средство выглядело достаточно древним, но запах позволял удостовериться: это именно оно. Да и возмущение бабы Дуси говорило в пользу данной теории.       — А ну ложь на мешто! — заорала последняя и прыгнула, хватаясь за вожделенную склянку.       Ручка швабры чудом не ткнулась Юсте в глаз, несколько банок с жалобным звоном упали на пол, но приговоренный к уборке Серый Енот не собирался сдаваться. Изо всех сил вцепившись в склянку, она крутанулась на месте и пихнула противницу в сторону. Та поскользнулась на своем вареве из хозяйственного мыла, пролетела до ближайшей стены, круша остатки банок, и отключилась. Тяжело дыша, Юста оглядывала поле боя, понимая, что победа одержана дорогой ценой. И все равно это была победа!       Пятнадцать минут спустя она готова была взорваться. С таким трудом отвоеванное средство за годы выдержки практически поменяло агрегатное состояние, и едва удалось выцепить из склянки его гелеобразный кусок, но растворяться в воде сие чудо категорически не желало. Разозленная Юста, оставив достижение прогресса размачиваться в ведре, подхватила второе и с невиданной силой принялась оттирать пол. Ярость творила чудеса, да и вода успела из ледяной стать комнатной температуры, а её долгое пребывание на полу размочило присохшую грязь, так что дело пошло быстрее, и где-то через час практически вся площадь полов на первом этаже приобрела приемлемый вид.       С мрачным удовлетворением оглядев результаты своего труда, Юста выплеснула за окно грязную воду — и туда же отправилась бестолковая склянка. Правда, оставалось ещё ведро с разведенной красной бурдой, которая издавала умопомрачительный химическо-малиновый запах, который Юсте даже понравился. Присев над ведром, она обнаружила, что красный кусок едва-едва растворился, став из твердого геля вязким гелем. Серый Енот наморщил лоб — в голове появилась идея.       Ещё через полчаса перед входом в общежитие появилась малинового цвета надпись: «С днем рождения, Натали!». Засохнув, она все ещё издавала запах, а ещё стала гладкой и опасно скользкой, но Юста об этом уже не думала: она уносилась к себе в комнату мазать мозоли кремом.