II. Материальность Слов

      Ремус чаще всего слышал от людей, что он вымирающий тип. Настоящий джентльмен. Иногда эта фраза звучала как похвала, иногда — как оскорбление. Видимо, настоящие джентльмены в это непростое время не могут оставлять людей равнодушными. Сам же Ремус иногда не понимал, что эти люди видят в нем такого особенного. Его вежливость была последствием чувства сострадания, что не покидало Ремуса с тех самых пор, как он стал оборотнем. Со временем к этому прибавился нюх, он буквально распознавал эмоции по запаху. Впрочем, после общения с той смешной девочкой — Луной — он понимал, насколько несовершенны его чувства.       Он всегда казался себе плохим. Ужасным. Темной тварью. Когда-то отец правильно назвал Фенрира. Темная тварь. Так и есть. И неважно хотел он этого, или нет — он все равно им стал и больше не может себя контролировать. Вот и чувствовал он себя вечно во всем виноватым, пусть иногда и забывал о своей тьме рядом с друзьями.       А еще он понимал Сириуса больше, чем кто-либо другой. Понимал, что такое осознавать свои ошибки, но не считать себя вправе даже просто извиняться. За что извиняться? За то, что в тот момент он по-настоящему хотел навредить? Пусть он и тогда не думал о последствиях, пусть он и был сам себе противен после… но в тот момент… не только желал. Наслаждался. Наверное, тьму нельзя просто взять и изгнать. Наверное, с ней придется сражаться всю жизнь.       — Я оборотень, Дора, — вновь напоминал он девушке, в которую уже и сам давно был влюблен.       Та же лишь крепче обнимала его и утыкалась носом в плечо, щекоча дыханием. Она вообще любила обниматься. Потом же поднимала вверх лицо, строго и грустно смотрела на него своими серыми глазами и напоминала:       — А я из семьи темных магов, у меня отвратительный характер и плохая наследственность. Мы прекрасная пара.       Он не мог ничего возразить, когда она так смотрела на него. И он искренне не понимал, почему никто вокруг не видит, насколько она удивительна? Именно она, а не ее дар. Нимфадора — самая необычная девушка, которую он когда-либо встречал.       Когда он понял, что больше не может бороться с собой, с ее любовью, с доброжелательным любопытством ее родителей, он начал готовиться к семейной жизни. Вообще-то он всегда был уверен, что с ним ничего подобного не произойдет, поэтому к этому шагу следовало тщательно подготовиться. Купить дом, кольцо, скопить деньги на свадьбу, запастись необходимыми зельями — в редких случаях ликантропия может передаваться по наследству.       И только когда все было готово, а в Великобританию окончательно пришла весна, он попросил Дору стать его женой. Попросил так, как иногда представлялось в юности: в небольшом уютном ресторане в пригороде Лондона, встав на одно колено и протягивая кольцо. Сириус сказал, что его друг даже слишком романтичен. В устах Сириуса слово "джентльмен" всегда имело негативную окраску. Вот "оборотень" — не имело. Ну подумаешь, оборотень. С кем не бывает. А джентльмен и романтик — это как дурак, только тактичнее. При этом сам Сириус умел казаться и первым и вторым, но только в исключительных случаях.       Между тем, Андромеда твердо намеревалась сделать для дочери "нормальную свадьбу". Будущие молодожёны с удовольствием бы ограничились простенькой церемонией в Министерстве, которые массово проводили каждую субботу, но они не решались сказать это Андромеде. Поэтому в Блэк-парке не только готовили сад к весне, но и расчищали площадку для будущей свадьбы. Скромной. Всего-то человек на сто. Дора шепотом добавляла, что из них как минимум пятидесяти еще нет семнадцати. Преувеличивала, конечно.       За день до свадьбы Ремус с некоторой долей паники наблюдал за приготовлениями. Напитки и угощения готовили впрок, на улице расставляли вазоны с розовыми розами, Тед Тонкс меланхолично украшал раскидистые деревья у пруда фонариками, а Белла прохаживалась по берегу, убирая тину и грязь, превращая декоративное парковое озеро в настоящее произведение искусства. Ремус крутил головой. Где-то там бродила шальная мысль — каких же размахов достигнет свадьба Сириуса, ведь его-то точно не может быть "скромной"?       — Нравится? — усмехнулся за спиной Фрэнк.       Ремус услышал его издалека, к тому же Фрэнк на ходу что-то напевал, заметно фальшивя.       — Ты что здесь делаешь? — полюбопытствовал он.       — Скучно, — неопределенно пожал плечами Фрэнк. — Все чем-то заняты, все что-то делают. Кстати, а где мальчишник?       — Ты издеваешься? — нахмурился Ремус. — У нас каждый день мальчишник. Сидим в кабинете и поглощаем запасы алкоголя. Я вас вижу так часто, что мальчишник считаю излишним.       Фрэнк хохотнул, но промолчал. Для него было несколько странно это понять, но все же Сириус и Ремус стали для него настоящими друзьями. Такими друзьями, которых у него никогда не было ни в школе, ни на работе. Смотря на сына, как тот дружит с Гарри и Драко, насколько близко общается с Гермионой и Одри, Фрэнк искренне радовался за него: он обладает таким сокровищем уже давно. Но все же умеет это ценить, ведь до поступления в Хогвартс он был по-настоящему одинок.       — Хей, Белс! — громко крикнул Фрэнк. — Ты вон там корягу пропустила!       Женщина резко повернулась, со злобой смотря на Фрэнка:       — Лонгботтом! У тебя что, цель всей жизни заставить меня снова тебя проклясть?       Фрэнк расхохотался, а потом тихо признался Ремусу:       — Она взрывается, только тронь. Я просто не могу удержаться.       — Ты смотри. А то еще проклянет чем-нибудь не смертельным, но отвратительным, — улыбнулся Ремус, смотря вслед Беллатрикс, что быстрой походкой отходила на противоположный берег озера.       — Это чем же? — беззаботно отмахнулся Фрэнк.       — Ты сомневаешься в фантазии сестер Блэк?       Они развернулись и направились к дому, проходя через длинный коридор магической глицинии — она начала цвести в марте и опадала только в октябре.       — Честно говоря, Беллатрикс на Блэк похожа меньше всех. Даже Сириус и тот умеет облить фунтом презрения и унизить одной ухмылкой. А Белс бешеной кошкой бросается на обидчика.       Ремус усмехнулся, но был вынужден согласиться с Фрэнком: Белла казалась излишне эмоциональной даже по сравнению с Сириусом, а уж тот никогда не был образцом сдержанности.       — И, по-моему, эта глициния была фиолетовой, — нахмурился Фрэнк, пытаясь вспомнить сад пару дней назад.       — Все, что можно было перекрасить в розовый, сестры Блэк уже перекрасили, — доверительно сообщил Ремус. — Поэтому да. Раньше глициния была другого цвета.       Фрэнк удовлетворенно кивнул и обернулся: ветки глицинии опирались на решетчатый тоннель, который сейчас почти полностью терялся в цветах. Сквозь него открывался просто волшебный вид на озеро. Андромеда действительно делает свадьбу дочери стильной. Пусть даже женщина и не любит розовый.

***

      — Да что ты трясешься? — кривился Фрэнк, завязывая Ремусу галстук. — Ты же жених. Это невеста должна волноваться.       — Можно подумать, ты не волновался перед свадьбой, — недовольно отвечал Ремус.       Руки у него действительно чуть подрагивали, завязать галстук не получалось.       — Волновался, — легко согласился Фрэнк. — Как оказалось — совсем зря. Ничего страшного не произошло.       Он замолчал, задумчиво осмотрел Ремуса с ног до головы и произнес:       — А знаешь, даже постороннему будет ясно, что костюм тебе заказывал Сириус.       Ремус задумчиво провел ладонью по атласному вороту и несколько печально вздохнул. Сириус действительно выбирал костюм практически сам. Просто затащил друга и, кажется, заказал самый дорогой вариант, несколько слишком изысканный для Люпина.       — Ты еще пропустил тот момент, где Андромеда сообщила, что ему не быть моим шафером, — улыбнулся Ремус.       — Мне рассказывали трижды, — отмахнулся Фрэнк. — Ни за что не поверю, что он это заранее не понимал. К тому же он и так, считай, шафер… Я тут для того, чтобы было кому у алтаря с тобой торчать.       Ремус ухмыльнулся и подошел к окну, из которого хорошо было видно, как гости проходят к озеру.       — Сириус оправдывается за то, что был не самым хорошим шафером у Джеймса, — улыбнулся он. — Забыл кольца, поэтому опоздал. Переспал с подружкой невесты, которая всю свадьбу смотрела на него глазами, полными слез.       Фрэнк хмыкнул. Наверное, в свои двадцать, он был бы точно таким же шафером.       — Ладно, не дрейфь. Кольца у меня в кармане, подружки невесты у Доры слишком юны и слишком хорошо мне знакомы, так что как минимум от этого ты спасен.       Люпин улыбнулся в ответ и снова несколько неловко оправил тесный жилет. Гостей становилось все больше. Фрэнк снова посмотрел на часы и скомандовал:       — Пора. Думаю, все уже пришли, а нам еще с гостями здороваться.       Ремус первым шагнул к двери. Комната Нимфадоры находилась на другом этаже и в другой части дома, Андромеда и Нарцисса тщательно следили, чтобы жених и невеста случайно не встретились.       В доме никого не было. Не зря свадьбы чаще проводили летом, считалось хорошей приметой справить ее на открытом воздухе. Только на первом этаже, в холле, можно было встретить кого-то из гостей — некоторые не обходили дом вокруг, а проходили его насквозь.       Их появление в шатре встретили негромкими аплодисментами. В основном здесь были те, с кем Сириус и Ремус не только вели дела, но и дружили. У Тонксов, как и у Люпина, почти не было родни. Несколько рядов занимали мальчишки — некоторые из них еще не пришли, потому что встречали гостей у площадки для аппарации. Фрэнк подмигнул близнецам Уизли, которые прятали в карманах хлопушки, которые вчера испытывали вместе с Сириусом. Блэк от этого изобретения был в полном восторге.       По дороге к своему месту приходилось останавливаться и здороваться с гостями. Почти дойдя до конца ковровой дорожки, Ремус вновь остановился. Сириус выглядел не особенно довольным — сегодня ему приходилось изображать радушного хозяина, а любые обязанности делали его несчастным.       — Ну как тебе твои последние минуты в роли холостяка? — все же весело спросил он.       — Не терпится поскорее с ними проститься, — ответил Ремус.       — Да что ж вы все такие скучные? — недовольно спросил Сириус, пряча усмешку. — Должна же хоть одна свадьба сорваться, потому что жених передумал.       — Не моя, — уверенно ответил Ремус.       В шатре появлялись последние гости. Вот уже Гарри, Невилл и Драко, которые сегодня занимались рассадкой гостей, заняли свои места, а из-за края шатра выглядывала чья-то пышная розовая юбка: по настоянию Андромеды у Нимфадоры должно быть шесть подружек невесты. Они были слишком юными для такой должности, но своих подруг у Нимфадоры не было.       Одри и Гермиона, за ними Луна и Мишель, последними — Джинни и Сьюзан. Все в ярко-розовых платьях, с милыми веночками в волосах, они бросали хитрые взгляды по сторонам, впервые оказавшись на подобном событии и радуясь красивым платьям и всеобщему вниманию. Но Ремус забыл о девочках как только появилась Дора. На ней было достаточно простое белое платье, полностью кружевное, достаточно закрытое. На миг у Ремуса промелькнула мысль, что его невесту, как и его самого, кто-то одел в соответствии с собственными представлениями об идеальном наряде. Но потом все мысли словно пропали. Дора для свадьбы сделала свои волосы длинными и позволила уложить их в высокую прическу, которая смотрелась особенно необычно, учитывая ярко-розовые локоны невесты. Сверкающая в волосах диадема, широкая улыбка невесты и ее заметно быстрый шаг заставляли улыбаться всех вокруг. Негромкая музыка не смогла заглушить тихий голос Теда Тонкса:       — Помедленнее, милая. Ремус никуда от тебя не сбежит.       В толпе послышались смешки, волосы Доры приобрели еще более насыщенный оттенок, но она все же пошла чуть медленнее. Наконец, все шесть подружек невесты выстроились около алтаря, Одри забрала пышный букет у Доры и распорядитель начал свою речь.       — Ремус Джон, берете ли вы в жены Нимфадору Маргарет?       — Да, — ответил тот.       В первом ряду Андромеда Тонкс осторожно промокнула кружевным платочком одинокую слезинку. А вот Тед Тонкс достаточно громко шмыгнул носом и потер глаза тыльной стороной ладони. Самые эмоциональные среди Блэков — Одри и Беллатрикс, едва сдерживали слезы.       — Нимфадора Маргарет, согласны ли вы стать женой Ремуса Джона?       — Да, — быстро выпалила она и в толпе снова послышались смешки.       Она так крепко держала его ладонь, будто и правда боялась, что ее жених от нее сбежит. Разом стали не важны все эти дни, эта свадьба, это шикарное платье. Быть может, мама и права — пусть в этот день она будет не похожа на саму себя. Это ведь самый счастливый день в ее жизни.       — В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней! — провозгласил распорядитель.       Нимфадора первая шагнула к жениху, чем вновь вызвала улыбки в зале, но маг-распорядитель уже поднял палочку и золотистые звезды осыпали молодоженов, а золотистые ленты закружились вокруг целующейся пары. Андромеда осторожно промокнула платком вторую слезинку. Более эмоциональная Белла смотрела на сестру с долей ужаса — ее платок был мокр насквозь.       После шатер пропал, гости начали рассаживаться за столами, а на танцпол, который появился прямо над прудом, вышли танцевать сначала Ремус с Дорой, а за ними и Андромеда с Тедом. Сириус легко вел в танце Нарциссу, а Белс сердито шипела на Фрэнка, который буквально вытащил ее в центр площадки.       — Мне кажется, твой отец находит особое удовольствие в доведении моей мамы до бешенства, — пораженно заметила Одри Невиллу.       — И заодно некоторых присутствующих до полуобморочного состояния, — так же удивленно ответил парень.       Он с недоверием смотрел, как Беллатрикс Блэк все же начала танцевать, но явно продолжала ругаться. Фрэнк громко хохотал, чем еще сильнее удивлял тех гостей, что не были частыми гостями в доме Блэков. Невилл тоже улыбнулся: по рассказам бабушки его папа был героем. А он оказался не только героем, но еще и очень веселым человеком, который быстро стал для Невилла не просто папой — лучшим другом, советчиком, поддержкой и главным любителем проказ.       Пока Невилл размышлял об этом, он понял, что всех девочек уже разобрали. Одри уже кружилась в вальсе с Фредом, а Гермиона с Драко почти терялись среди взрослых, а Гарри увел Луну, которая ну очень любила танцевать. Мишель танцевала с Айзеком, Джинни с Джорджем, Сьюзанн увел Рон.       — Вот так вот зазеваешься, и всех девчонок разберут, — хохотнул рядом Дадли.       — А ты-то что не успел? — удивился Невилл.       Дурсль вздохнул:       — Я должен открыть тебе страшную тайну… Я ужасный танцор.       Невилл с сомнением посмотрел на Дадли:       — Ты же… как это? Боксер, вот. Должен уметь двигаться.       — Только не под музыку, — отрицательно качнул головой он. — Музыкальным слухом я точно в отца. Танцы и пение — не наше.       — Ну ладно, — поспешно произнес Невилл. — Я вижу Ханну, пойду-ка я танцевать.       Дадли широко улыбнулся и сел на стул:       — Правильно. Танцуйте, танцуйте. Я пока поем.