Профилактика счастья

Осень — не только самая странная, но и страшная пора, особенно когда ты одиннадцатиклассник, особенно когда ты хорошист, особенно когда на носу ЕГЭ, а тебя уже трясет от всего-то трех букв как в горячке. Так бывает у всех, но это не то волнение перед экзаменами, это волнение перед неизвестностью, в которую ты ступаешь вместе со взрослой жизнью, вот так просто и быстро. И никто не знает, что будет там, за чертой твоего жизненного пути, когда приходит самообеспечение. Вот примерно так и ощущала я себя, когда только надо было сдавать, а потом поступать. К счастью или несчастью, этот этап пройден, но сессия — нечто страшное. Собирая по дому необходимые вещи с каким-то отстраненным от мира сего выражением лица, на которое даже мой брат обратил внимание. Но у меня всегда всё не как у других, если не через одно всем известное место. — Ну ты все? — в комнату залетает мама, вечно переживающая по поводу первых дней учебы, словно я в первый класс иду, честное слово… Она ещё что-то кричит Сане, пока отец смачно матерится пару раз, спотыкнувшись о нашу кошку Гренку. И да, это странное идиотское имя придумал никто иной, как я. Трехцветное создание уже три года живет с нами, точнее со мной, ибо больше никто не кормит её так щедро и не тискается каждую минуту. И я искренне не понимаю, как кошка не собрала свои вещички и не свалила из этого сумасшедшего дома к черту. Хотя, у животного была одна такая попытка, когда Саша забыл закрыть входную дверь. Тот разнос, который я устроила, надо было видеть… Хватаю сумку и вылетаю из своей скромной обители, чуть не столкнув по пути брата, завязывающего шнурки своих кроссовок. Ну вот чему-чему, а носить официальную одежду его не научить. Разве что пиджак, рубашку и всё. В брюки приходится впихивать его чуть ли не силой, но мама привыкла, а я в это не лезу по обоюдному с братом согласию. Я, конечно, пыталась, но сразу же плюнула, решив не тратить нервы на этого мелкого тирана. — Прекрасно выглядишь, лягух, — усмехается он, спеша вперед, чтобы я его не успела прибить, вот только в машине мне удается это сделать, дернув за темные волосы. Он начинает возникать и беситься, пытаясь ущипнуть меня, всячески ползая по салону, а я уворачиваюсь, нервозно хихикая от возмущений со стороны. В итоге, родители разнимают нас лишь на пути к воротам школьной территории, уже там успев устроить сцену ссоры по поводу нашего воспитания, и кто в этом больше виноват, на которую я лишь устало вздыхаю, а брат замолкает, стараясь не подавать расстроенного вида и жмется в стороне, скрываясь от людей. Мне всегда становится непередаваемо больно за него, потому что видеть разрушение собственной семьи на каждом шагу никому не пожелаешь, даже заклятому врагу. Я тихо увожу брата к нужному месту, едва отыскав его класс. — Сань, ты же знаешь, что они нас любят? — он лишь сухо кивает, смотря мимо меня. — Сань, все будет хорошо, я буду рядом всегда, обещаю, — шепчу очень тихо и обнимаю брата, поглаживая мягкие темные волосы парнишки. Он в ответ обнимает меня, продолжая оставаться серьезным и отреченным, словно что-то внутри его детского сердца сейчас жутко ноет, как и у меня, нещадно и больно. И я знаю этот стеклянный взгляд. У меня был такой же, когда я узнала, что моё рождение не планировали, и мама, так сказать, залетела от папы. Но раньше они любили друга и меня, потом и брата, были счастливы. Странная такая семья, но счастливая. А то, что происходит сейчас, словно и вовсе не с нами, потому что никто бы и не подумал, что между ними может что-то произойти, только вот что, никто не знал. Пожелав ему удачи, я все-таки нехотя ухожу в сторону, натянув беспечную улыбку на лицо. Начинается дождь спустя несколько минут, и школьников спешат завести в спортивный зал, дабы уберечь от простуды и природных никудышных условий. Осадок не рассеивается внутри меня, особенно когда я половину линейки наблюдаю за Сашей, натянувшим маску равнодушия и спокойствия. Катя и Даша, которые решили пойти со мной на линейку брата, тоже смотрят на это довольно печально, сочувствуя происходящему между нашими родителями, а я киваю, не отрываясь от его глаз, словно давая ощутить свою поддержку, в ответ на которую тот скудно улыбается мне и незаметно для всех поднимает большой палец. Ничего, Саня, мы справимся. Мы же сильные, да? В конце концов, под нудную речь директора их просят прийти в свои классы и занять положенные места, дожидаясь учителей. Там уже, на пороге школы, я отправляюсь с подругами в наше учебное заведение, по пути встречаясь с нашим вторым курсом. В конце концов, мы находим нужную аудиторию и занимаем места. Все сразу вспоминают про нового препода. Кто-то шепчется по этому поводу, кто-то обсуждает нечто другое, а я, отгородившись от мира, строчу в тетради стихотворение, муза которого пришла ко мне при столь странных обстоятельствах. Даша, находящаяся со мной за одной партой, уже давно знает, что отвлекать меня в такой момент не стоит, уж тем более надоедать. Каждая строчка пропитана какой-то мукой, что так плотно засела во мне, действуя на нервы. Сейчас мне больше всего хочется побыть одной, поразмышлять и придумать ненужную философскую мысль для самой себя. Но, что поделаешь… — Ребят, а вы в курсе, что к нам пришел новый препод? Как думаете, с ним мы тоже будем учиться по старинке? — кричит на всю аудиторию кто-то из присутствующих, отмечая особенности прошлой преподавательницы и еще что-то. Некоторые верещат о нововведениях и прочих не очень интересных фактах, а я не слушаю их. Ровно до того момента, пока в дверь не стучат. Все сразу дергаются, словно от неожиданности, и замолкают, глядя в сторону входа. В ту же секунду в аудиторию входит довольно высокий взрослый мужчина в черном пиджаке, брюках и белой рубашке. Одет он достаточно официально, но поражает то, что на ногах обуты найки. Я усмехаюсь, вспоминая привычку брата. Он точно будет рад узнать, что не один не любит носить нормальную обувь с костюмом. Скольжу по мужчине взглядом и тут что-то внутри ухает, падая вниз, а по спине бежит противный холодок. Словно в замедленной съемке я замечаю, как выпадает моя ручка из пальцев, ударяется об пол, отскакивая на месте пару раз, как он поворачивает на меня голову, а за ним и половина аудитории, как на его лице отображается спокойствие и незаинтересованность. Его и ту девицу я вчера обрызгала лужей. Но в голове вертится одна мысль: «Не узнал». Я спокойно выдыхаю, подобрав упавший предмет и вернувшись к изучению преподавателя. Вчера я мало что успела заметить в его чертах, да и желанием не горела. Сейчас ничего не изменилось, конечно, но запомнить я его обязана, особенно после случившегося. На его лице чуть отросшая щетина, нос с горбинкой, острые черты, пронзительный взгляд и подтянутое телосложение, ему точно тридцатник есть — на этом я заканчиваю своё обучение, уткнувшись обратно в тетрадь. В голове набадом шумит спор родителей и слова брата, его взгляд, поцелуй Антона с какой-то девушкой на моих глазах в мой же день рождения, потом слова друзей о его измене... Становится противно от подобных мыслей. Ну вот что за человек будет приглашать девушку на свидание, а потом так нагло целоваться с другой? Всегда думала, что Боженька его мозгами-то с рождения обделил. И что могло заинтересовать меня в этом идиоте? Раньше я не задумывалась об этом. Он всегда был весьма милым, кроме того, спортсмен. Мы пообщались пару раз, а потом встречаться начали. Даже окружающие не считали нас парой. Это было чисто «Встречаетесь? Ну, ок» и кивания головой, мол, «не надолго». В аудитории как-то резко возникает молчание. Преподаватель лишь проходит за свой стол и садится, открывая свои тетради. Я пишу что-то, не слушая его, прикрывая лицо короткими волосами до плеч, но потом быстро осознаю, что хоть имя его узнать надо, поэтому откладываю ненужные вещи в сторону. — Меня зовут Алексей Михайлович Высоцкий. С этого момента я буду вести у вашего курса культурологию, — его голос чуть хриплый, довольно низкий и громкий. В принципе, ничего необычного, ему же, наверное, точно за тридцать. Что же, интересная встреча, Алексей Михайлович. Дальнейшую речь его и некоторых моих одногруппников я стараюсь пропускать мимо ушей, без интереса разглядывая доску и изредка пролистывая свой блокнот, ни о чём не задумываясь. Вот только в какой-то момент мой сосед по парте толкает меня в плечо, одергивая от столь «интересного» занятия. По какой-то причине на меня все странно косятся, в том числе и препод, словно… — Анастасия Платонова, я так понимаю? — спрашивает он, а я задерживаю дыхание, чтобы не покраснеть от смущения и не ловкости всей ситуации. Благо, краснеть мой организм не умеет, как бы я ни старалась. Потому я киваю, откладывая в сторону ручку. — Очень приятно, — медленно протягивает он, прищуриваясь. Черт, узнал меня? Нет, нет, нет… — Интересная фамилия. Вы вообще знаете, кто такой Платон? Или детский мозг не способен на выработку чего-то кроме серого вещества? В этот момент все начинают коситься не на меня, а на него. Чего такого интересного в моей фамилии? К чему наезд? Видимо, заметив это, он прочищает горло, отрывая от меня взгляд, и хочет продолжить перекличку, уже вернувшись к журналу, но… Если он хотел меня добить вопросами по истории, я с радостью на него отвечу. — Знаю, — коротко произношу я, глядя в бок, словно разговариваю не с ним, а с невидимым другом. Но Алексей Михайлович все-таки обращает на меня внимание. — Древнегреческий философ, родившийся в 427 году до нашей эры в Афинах. Наслышана, спасибо за вопрос. Высоцкий пару секунд молчит, а затем спокойно кивает, словно ничего не произошло, и продолжает вести пару, больше не глядя на меня и не отвлекаясь. Мне же в итоге всё-таки приходится начать создание хоть какого-то конспекта и изображать полнейшую внимательность, а не витать в облаках, дабы избежать лишних конфликтов. Когда занятие заканчивается, все быстро начинают покидать аудиторию, практически бегом вылетая в коридор. Видимо, их эти полтора часа тоже вывели из себя. Я уже почти всё с парты сгребаю в сумку, но судьба строит свои планы, в которых мне суждено опаздывать на вторую пару. — Платонова, — преподаватель зовёт меня, вставая из-за стола и вытирая исписанную доску. — Подойди на секунду. Я закидываю на плечо лямку сумки и шагаю в его сторону. Почему-то после первой встречи и нашего разговора мне он немного противен в какой-то степени. Внутренняя неприязнь так и шепчет что-то невнятное в мыслях. Ещё и этот его наезд на уроке, да и вчерашний инцидент, в котором, между прочим, я была виновата... Аудитория быстро пустеет, а Даша обещает подождать меня у выхода, захлопнув входную дверь. Пар сегодня планируется достаточно, так что сейчас мы должны идти на следующую, а потом мне ещё и Саню нужно забирать со школы. — Что-то срочное? — интересуюсь я. Он оборачивается, отряхивая руки от сыпучего мела. — Нет, нет, не задержу, — мужчина отвлекается, расправляя плечи. Он, как оказывается, выше меня точно на пару голов, если не больше… Голубые глаза преподавателя смотрят на меня, словно придумывая, что сказать, пока я покорно жду, мысленно предчувствуя разговор с подругами и братом на тему того, почему в первый же день учёбы меня оставляют после занятия. — Просто хотел извиниться, — неожиданно произносит он, а я вопросительно поднимаю бровь. Ему-то за что извиняться? — За то, что вчера устроила моя жена на улице, — и тут уже я хочу врасти в пол, хотя, учитывая, какой он ветхий, это получится с лёгкостью при желании. И всё таки он меня узнал. Заметив мой растерянный взгляд, преподаватель коротко усмехается. На его щеках появляется пара ямочек. — Я не сержусь за вчерашнее, ты же нас не видела. И за сегодня прошу прощения, — взгляд преподавателя становится чуть более серьёзным. Я киваю, поддерживая летящую по плечу вниз сумку. На этом наш разговор и заканчивается. Мы прощаемся, и я бегу к выходу, на пороге встречаясь с подругами. От Сани я получаю подзатыльник за пятиминутное опоздание. Правда, он и сам хорошенько огрести успевает, рука-то у меня тяжелая, тем более бить умею. А позже все расходятся по домам. — Мам, мы дома! — кричу я, разуваясь у двери на коврике. Брат же как всегда швыряеь свою обувь в дальний угол и гордо шагает дальше, удостоив меня средним пальцем на озлобленный взгляд. Полы-то я сегодня мою… — Как вы отзанимались? Как новый преподаватель? Есть какие-то новости? — на пороге появляется женщина среднего возраста, по пути вытирающая одну из помытых тарелок, до блеска и скрипа начищенных моющим средством. На ее голове небрежно располагается пучок, а на теле висит футболка с надписью «Мать года» и домашние длинные серые штаны. Она быстро чмокает меня в щеку, затаскивая на кухню в школьной одежде. — Слишком много вопросов для меня одной, — возмущаюсь я, наливая себе чашку зеленого чая. — Холоп, мне тоже налей! — слышится из комнаты возглас брата. Конечно, миленький, налью… — И тортик прихвати! — вальяжно парирует он, пока я сыплю третью ложку соли в его напиток. Мелкий практически тут же влетает на кухню в домашней одежде, хватая кусок торта и чашку чая, и несется обратно к себе без намека на благодарность. Спокойно отпиваю свой напиток, опираясь пятой точкой о столешницу, и пытаюсь подавить злорадную улыбку под укоризненным взглядом мамы. Она не одобряет нашего желания с братом побыстрее прикончить друг друга, хоть и в шутку, но никогда не лезет в эти дела. То ли она боится стать эпицентром мести и попасть под удар, то ли ей это и правда нравится в тайне от нас. — Дура! — от громкого кашля брата и недоброй детской брани я лишь поворачиваюсь на стовосемьдесят градусов и удаляюсь к себе. Здесь мне уже удается нормально переодеться и посмотреть заново серии любимого Шерлока, общаясь параллельно с одногруппниками. Так незаметно подкрадывается вечер. Я благополучно выполняю все работы по дому, стараясь не узреть гнев Сани, а уже потом решаю разобрать сумку и почиркать что-то новое в блокноте. Уже открываю ее, зарываясь практически с головой в бумаги и ненужные вещи, но блокнот там так и не обнаруживаю. У мелкого его нет, в чем он сознается под моим явным гневом. Врать ему незачем, ибо данная тема моего братца не интересует, родители тоже не видели его, а значит… Я оставила его у Алексея, как его там… Михайловича. Так, без паники. Он точно нашел его и никакая уборщица не выкинула все мои творения. А если… От отчаяния я практически вою, швыряя на пол все, что попадется под руку. Там же такое личное! Мои мысли и чувства. Я просто милодец. Внутри накаляется волнение за то, что посторонний человек может в любую минуту прочитать все это. Да как так можно-то? Послав себя не самыми лестными словами, я решаюсь выйти на семейный просмотр вечернего фильма, во время которого мой брат обычно засыпает раньше всех, развалившись на наших ногах. В этот раз все проходит немного иначе. Я жалуюсь практически всем о своём невезении. В итоге брат не засыпает, потому как постоянно смотрит на мое грустное, злое и отчаянное лицо, пытаясь развеселить. Вот только Саше это слишком трудно объяснить. В итоге, я ухожу к себе, ссылаясь на болящую голову, и плюхаюсь в кровать, напряженно глядя в потолок. Что только так отвлекло меня? Ах да, моя проблема. — Можно? — за своими размышлениями я даже не замечаю стук брата и открывшуюся дверь комнаты. Сажусь на кровати, понуро опустив голову, а Саня подходит и приземляется рядом, недолго молчав. — Да брось, лягух, ты это из-за блокнота? — осторожно начинает он, а я киваю, рассматривая свои ступни. — Найдется он, не переживай. Твой преподователь точно вернет, вот увидишь, — обнимаю его за плечи, ероша одной рукой темные волосы. — Ну всё, всё, я тебе не подушка и не кот! — смеется он, отталкивая меня. Внутри наступает умиротворение и спокойствие. — А родители сегодня за вечер ни разу не поругались, — братец улыбается, а я задумываюсь. И ведь правда, они молча смотрели фильм, находясь в одной комнате рядом. Подозрительно. — Считай, они побили рекорд по спокойствию, — я улыбаюсь, падая обратно на кровать и заворачиваясь в одеяло. — Убогий не звонил хоть сегодня? — тактично спрашивает он про Антона, а я мотаю головой. Первые пару дней он звонил мне, но я ответила лишь раз, объяснив, что слышать и встречаться с ним больше не желаю, и вообще, всё кончено, но он не отвязывался, активно пытаясь назначить встречу, даже свой подарок на моё совершеннолетие подсунул, но я так и не открыла его, вернув обратно через подругу. — Спокойной ночи, лягух по имени систер, — шепчет брат, удаляясь из комнаты. — И тебе, мистер дружелюбие с рогами, — усмехаюсь, говоря в темноту. Слышу шаги и шепот родителей, уходящих в свою спальню, вижу сквозь щель под дверью выключающийся в зале свет и отворачиваюсь к окну, пытаясь сомкнуть уставшие глаза. Первый день в университете, а я уже отличилась. Где же сейчас мой бумажный друг?