Сумбур

Чайна прячет руки за спиной, пачкая итак грязную одежду и скалится, демонстрируя щербатые зубы. Ей уже второй год грозят поставить брекеты, но рыжая проблема убегает от врачей каждый раз, и это довольно забавно, особенно если наблюдать в живую. Камуи как-то зовет его на представление, и Окита полчаса наблюдает, как молодой стоматолог пытается заставить Чайну открыть рот. Та клацает зубами и смеется с жалоб отца. Говорит: я не буду носить это, ару. И врач кивает, отвечая, что, может, с возрастом все станет на свои места. Дверь кабинета за ними громко захлопывается. На подколы со стороны мальчиков Чайна только злобно шаркает ногой и жалуется Умибозу. Такого болезненного подзатыльника Окита больше никогда в жизни не получает. Как и Чайне больше никогда не говорят советов насчёт брекетов. Но она все так же его раздражает, нервирует своим присутствием и лезет к ним со своим фирменным: почему это только для мальчиков? Они выгоняют её на детскую площадку через дорогу, мол, иди в куколки играйся да из песка торты лепи, и вообще не лезь к нашему боевому роботу, а то ещё порежешься и реветь будешь, дура. Кагура все равно громко плачет им назло, привлекая внимание взрослых. Её белые воздушное платьишко все изорвано, а на короткой, ещё слегка пухлой ножке, огромных размеров порез. Окита фыркает и упрекает, что за глупый ребенок, только и умеет пакостить им, но помогает дойти до дома и молча сидит на краю ванной, пока Камуи вытаскивает кусок бутылочного стёкла из кожи, пытаясь по телефону объяснить ситуацию отцу. Они так и сидят втроём, ожидая приезда Умибозу с работы, но Чайна не произносит и звука, а только быстро время от времени шмыгает носом и вытирает рукой набежавшие на глаза слезы. Сого наблюдает и говорит: что ты сопли таскаешь, девчонка, реви если уж так охота. Но ничего не меняется, рыжая все также сидит и позволяет себе громко разреветься уже в кабинете врача. Окита слышит её крики через дверь. Даже после этого ничего не меняется, а Чайна продолжает лезть в чужие дела и злиться, когда ей отказывают. Заплетает свои дурацкие косички с разноцветными резиночками и бегает за ними хвостом и однажды почти тонет в пруду. Камуи трясет ее за плечи давит на грудь, а потом чуть ли не душит в объятьях, как только она приходит в себя. Они складывают жуков в коробку из-под обуви, делая ножницами дырочки для воздуха, а тупая дура снимает крышку и выпускает плоды многочасовой охоты на свободу. Окита старается сдержать в себе порывы ударить ее, но понимает и помнит, что сестра говорила о насилии над девочками да и о насилии в целом. Чайна приносит им такую же коробку вечером следующего дня. На лице красная полоска, а в рыжих волосах веточки вперемешку с жучками поменьше, и она нервно ерзает и чуть ли не плачет, когда Камуи вытаскивает их, больно дергая за волосы. Сого говорит, что жуки это уже прошлый век, доводя сестру лучшего друга до слез. Весной они снова втроем идут на ханами. Чайна снимает с головы кепку и вместо дурацких косичек с разноцветными резиночками Окита видит короткие волосы и едва не путает ее с мальчиком. Тупая девчонка потом целый день мелькает перед глазами чаще обычного, вызывая желание дернуть за короткие рыжие волосы и спросить таким тоном, каким ругаются на них с Камуи учителя: что это такое? Но она не подходит к нему достаточно близко, и пунктик сестры насчет драк колокольчиком звенит в мозгах. Поэтому потом вскользь спрашивает друга, будто насмехаясь, но Камуи пожимает плечами и говорит, что, впрочем, какая разница идиот, пускай делает как хочет. И она делает. Как только рыжие патлы начинают концами достигать плеча — Чайна обрезает их короче обычного, и криво, из-за этого ровняет еще хуже. Сого не может на это смотреть и злится на всех, потому что никто никого не останавливает, словно это нормально давать криворукой дуре в руки ножницы. Камуи вертит пальцем у виска, называя его параноиком и смеется уже над собой, когда из его шкафа пропадает половина одежды. Это проблема, это надо решать, друг, или купить другое шмотьё, да, это более реальный вариант. Рубашка Камуи смотрится на Чайне не так ужасно, как предполагалось. О деньгах, которые они собирали на постройку ракеты в детстве вспоминают только в последнем классе средней школы. Окита предлагает создать свой бункер, Камуи в очередной раз улыбается и говорит что-то о глобальной закупке вредной пищи и манги, а потом добавляет шепотом о прогулах школы. Сого не может не согласиться. На заброшенной стройплощадке им встречается банда третьегодок старшеклассников. Они не трогают их, даже не здороваются, проходя мимо, но дернул черт Камуи влезть не в свое дело. В полу второго этажа дыра вполне себе внушительная, и все разборки, что под ними видно лучше всего. И если сравнивать выпускные классы старшей и средней школы, то это идиотизм в чистом виде, придурок, куда ты собираешься влезть, или ты умеешь возвращаться к жизни? Но Камуи этого не умеет, как и слушать чужое мнение. Но драться этот кретин умеет намного лучше. Чайна чешет рыжую макушку и жует свое противное суконбу, громко чавкая. Наматывает волосы брата на кулак и затягивает того в дом, крича Оките вслед, мол, не залей кровью диван, придурок. Будто он настолько идиот, как, например, Камуи, чтобы лезть к амбалам под два метра в высоту и пытаться выпросить у них секрет роста. Почему он вообще связался с этой семейкой рыжих дегенератов? Камуи, оказывается, упал на пчелу во время драки поэтому, садюга, его лицо напоминает вздувшийся вишневый пирог. И это, пожалуй, правда. Синий глаз смотрит на него, но Сого все равно громко ржет и тычет пальцем в опухшую часть лица, заработав удар локтем. Сестра просит его не злиться, когда Окита собирает сумки и говорит, что в универ не так уж и далеко, он вполне сможет снимать квартиру и деньги это не проблема. Камуи говорит: кого ты обманываешь? Себя, отвечает Сого и обещает вернуть деньги в скором времени. Тот лишь отмахивается, мол, забудь. Да, конечно, забудь. Это даже смешно, ведь всю жизнь он живет здесь, а теперь не может ужиться с глупым хахалем сестры и начинает делать ошибки снова и снова. Отвергает приглашения Камуи встретиться, еле ползет на работу и так же еле возвращается. Каким-то чудом не вылетает из универа и почти полностью рвет связи с прошлым, скрипя сердце и зубами, потому что дешевая газировка слишком сладкая и гадкая. Чайна смотрит на него с порога, вся израненная, хуже, чем в свои лучшие годы и почти вписывается в хмурую атмосферу его квартиры и швыряет на стол пачку денег: купи обои, а то тут как-то мрачно. Ее кровь пятнает старую обивку когда-то кожаного дивана, Окита уверен, что тот был кожаный, и поднимается на ноги. Полотенце пахнет стиральным порошком и рыжая смеется, кривя губы в злобной усмешке, а затем просит показать ей райские купальни. Она моется и пока Окита делает кофе за самодельной ширмой, эта дура успевает исчезнуть с его собственных двадцати квадратных метров. Они почти не разговаривают, не ссорятся, а едят сладости с чаем, купленные за ее же деньги, потому что Чайна не любит кофе. Сого вытаскивает по одной купюре из пачки и не решается спросить откуда у нее такие сумы. Явно же не отцовские, так куда ты, рыжая башка, влезла? Она снова просится в душ, рефлекторно хватается за кровоточащий бок, и предлагает хозяину угостить даму вином. Сбегай в магазин, садюга, с тебя не убудет. Окита кивает и выходит из дома, прячется за углом и наблюдает как резво бежит Чайна из его квартиры. На этот раз Сого навещает сестру и держит улыбку так сильно, что задыхается. Родные объятья напоминают оковы, и под пристальным взглядом Хиджикаты только сильнее сжимаются вокруг шеи. В тот вечер дверь он никому не открывает, а, наверное, стоило бы, потому что Чайна не объявляется больше недели. Когда появляется, то лучше бы этого не делала, ибо Окита не врач, он не знает, что делать с пулей в плече, и как вообще оставаться в сознании с подобной штукой в теле тоже не знает. Но рыжая, мать ее, Чайна, говорит и объясняет все так, что наверняка бы и ребенок понял. Теперь в душ вход запрещен, и, вообще, закрой рот и только попробуй встать. Сого еще никогда так не раздражал факт его проживания на первом этаже. Для Чайны кровавая рвота — что-то новенькое. Она даже не удосуживается постучать в дверь, только обессилено лежит на боку и смотрит прямо перед собой. Это яд, говорит она, но у меня есть антидот, и слушай, можно остаться на минут двадцать? Камуи выглядит так, словно приехал сюда на собственном лимузине и для полноты образа ему не хватает только шубы и нескольких полуголых девушек. Нет, Сого знает, что тот не учится, а чем-то там руководит и ему предлагал даже. Чайна кажется полупрозрачной, мертвой, а еще ее правда забирают спустя двадцать минут. Рыжий придурок сует ему в руки чемодан и благодарит за все. Именно за все, потому что Окита видит в синих глазах Камуи, скрытых за темными очками, того мальчишку, с которым ловил летом жуков и собирал деньги на великую мечту. Больше Чайна не появляется вообще. Проходит около полугода, а Сого все еще не решается посещать сестру больше раза в месяц, а после получает сообщение от Хиджикаты с просьбой приехать. Тот рассказывает о переезде и пополнении, ибо просто надо двигаться дальше, Сого. Но ему не хочется ничего менять. Квартира дешевая и облюбованная, а теперь еще и заклеенная светлыми обоями, и к работе близко и деньги экономятся. Хотя, у него целый чемодан долларов, которые он и за целую жизнь не истратит, даже если очень сильно постарается. Чайна же приходит на Рождество. Прячет руки с бутылкой бурбона за спину, и улыбается треснутыми губами, пытаясь слизнуть кровь с разбитого носа. Бормочет что-то, сидя у него на, кажется, когда-то кожаном диване и поглощает купленные несколько минут назад сладости, запивая все алкоголем. Говорит, говорит и говорит. Просит больше не называть её Чайной, потому как им же за двадцать и это не смешно от слова совсем, Сого. Она так и засыпает у него на плече, а на рассвете уходит, даже не разбудив его. Потом снова возвращается и снова уходит. Во все следующие их встречи рыжая идиотка ломает руки, пальцы, ногти и носы; режет кожу, волосы, лицо, а затем пытается улыбаться, как в детстве, когда слабость имела место быть осмеянной. Окита говорит: если больно — плач, задолбала давиться криками и слезами. А она смеётся громко, скалится уже давно не щербатыми зубами, смахивает слёзы с глаз и обнимает его свободной рукой в благодарность. В их отношениях сплошной сумбур и несуразица. Камуи бы посмеялся, но он теперь больше шишка, Сого, поэтому времени у него почти нет. И Окита решает перестать убегать и едет навестить сестру и племянника, потому что так больше не может продолжаться. Он уже не ребёнок. И что-то должно меняться. Кагура снова и снова капает кровью на его пороге.