Лучшая

Я навещал Аннабет каждый день. Регистрация всегда была рада меня видеть, и тётушка Сара запомнила моё имя и время, во сколько я приходил. Она каждый раз спрашивала меня, как поживала Бет. Некоторые медсёстры тоже запомнили меня и постоянно разговаривали со мной. Отношения с подругой у меня остались такими же. Почти. Мы стали теснее. И обоих нас это радовало. Мы проводили вместе столько времени, сколько было позволено и никогда не поднимали тему её болезни. И всё у нас всегда было хорошо. Хотел бы сказать я. Но это не так. Я начал посещать психолога. Как выяснилось у меня нестабильная психика. То есть она не настолько сильная, насколько должна быть. Вроде... По крайней мере, я так понял. После новости о... неизбежном уходе Аннабет мои мозги решили, что наступил конец и моему разуму, поэтому они прощально помахали ручкой. Моего психолога звали миссис Клей, и она посоветовала мне реже видеться с Бет, то есть не так часто, как хотелось бы нам. Потому что это повредит моему психологическому состоянию, якобы, чем больше я провожу время с Аннабет, тем больнее мне будет, когда её не станет. И на самом деле, я был согласен с ней, но... это всё равно ужасный метод. Кроме этого, миссис Клей сказала мне, чтобы я каждый день думал о своей жизни без неё, чтобы сразу быть к этому готовым. Этот метод тоже мне не улыбался. Однако ничего из этого я не делал. Я врал психологу каждую неделю, что старался не посещать Аннабет слишком часто и что день изо дня раздумывал свою дальнейшую жизнь. Оттого, что я не следовал советам врача, мне становилось плохо, однако ничего поделать с собой я не мог. Я должен был привыкнуть к тому, что скоро нам придётся разлучиться, но вместо этого мы лишь сближались. Я вошёл в палату с газировкой в руках. Снял куртку с шапкой и кофтой, оставшись в футболке: в больнице всегда было намного теплее, чем на улице, особенно зимой. Положив одежду на комод, я уселся на кресло перед койкой Бет. Я приходил так часто, что работники клиники разрешили поставить в палату удобное кресло для меня. Аннабет рассказывала мне, что в моё отсутствие любила на нём посидеть и почитать книги. Палата была украшена в рождественскую тематику, так как приближался главный праздник года. Девушка спала, но своими движениями я её разбудил. Она сонно открыла глаза. Разглядев меня, Бет улыбнулась. ― Привет, ― тихо проговорила она. ― Спи, ― шепнул я, подмигнув ей, сказав тем самым, что буду тихим. Я начал открывать газировку. Она зашипела, только создав шум. Я посмотрел на Аннабет. Мы одновременно прыснули со смеху. ― Прости, ― усмехнулся я, отпив напиток и поставив бутылку на тумбу. ― Всё нормально, ― сказала девушка, поднимаясь на кровати. Сонно улыбаясь, она потянула ко мне руки, прося обнимашек. ― Иди сюда, ― произнёс я, снова усмехнувшись. Аннабет любила обниматься. Это всегда её успокаивало. Перед каждым важным событием обязательно надо было обнять Чейз, чтобы вся нервозность и тревожность остались позади, или хотя бы их бо́льшая часть. Она сначала обнимала маму, потом папу, а потом меня. Меня она всегда обнимала последним. Нет ни одного воспоминания, когда девушка приближалась с объятиями ко мне первому. Мама однажды сказала мне, что заметила, как долго она обнимала меня, по сравнению с родителями. На это я просто закатил глаза и сделал вид, что не понимал о чём она. ― Почему ты обнимала меня последним? ― решил спросить я. Аннабет уже перебралась ко мне на кресло, и, сидя на моих коленях, прильнула к моей груди. Её голова покоилась на моём плече. Девушка вопросительно посмотрела на меня. ― Всегда. Когда ты шла на важный экзамен, например, тебе обязательно было обнять всех. И я каждый раз оказывался последним. ― Тебя это огорчало? ― обеспокоенно спросила Бет. ― Нет. Просто... Почему? ― Ну... ― замаялась девушка. Она начала мять ткань моей футболки на другом плече. ― Я лишь... Просто твои объятия помогали мне больше остальных. ― В каком смысле? ― спросил я, и Аннабет не сразу дала ответ. Она помолчала, чуть не поцарапала мою кожу, слишком сильно натянув ткань футболки. ― Ну... Ты же... такой добрый, терпеливый, милый, заботливый, ― медленно произнесла она, вкладывая искренность и чувства в каждое слово. ― У тебя было столько терпения и выдержки, сколько никогда не было в моих родителях. Я была тебе за это всегда благодарна. Хоть никогда не говорила вслух... ― Её голос задрожал. ― Я знала, что поступала неправильно, постоянно думая только о себе и первом месте. Но я не могла ничего с собой поделать. И ты был единственным, кому серьёзно не было всё равно. Даже мои родители не придавали значения тому, что я не отрываюсь от учёбы и тренировок. ― Может быть, они знали, что ты на них накричишь, ― предположил осторожно я, погладив девушку по спине. ― Такое же бывало. ― На тебя я тоже кричала! ― Аннабет отстранилась, поднявшись и посмотрев на меня. Её глаза были влажными и покрасневшими. ― Им такое даже не снилось! Я всегда удивлялась тому, насколько умело ты пропускал все мои обидные слова мимо ушей и продолжал уговаривать меня отдохнуть. У меня бы никогда такое не вышло! ― Сравнивать нас с тобой просто бессмысленно, ― произнёс я, нахально взглянув на девушку. Та усмехнулась и толкнула меня в плечо. ― Я серьёзно. ― Я тоже. ― Перси! Аннабет часто плакала. Много прям. Очень. Всё дошло до того, что у меня переставал срабатывать приступ паники каждый раз, когда я видел слёзы в глазах девушки. Со временем я перестал успокаивать её. Я начал отвлекать её. Шутить, менять тему, говорить что-то глупое. Это всегда срабатывало, и Аннабет менялась. Удивительно, как она изменилась. Стоило нам вернуться на год назад, как там можно было увидеть ледяную Аннабет, никогда не показывающую эмоции при других. Даже при мне она не позволяла проронить себе больше двух слезинок. А сейчас я мог наполнить бассейн слезами Чейз... Это ужасно. В нашей жизни никогда не будет ничего среднего. ― Ты не ответила на мой вопрос, ― напомнил я. ― Точнее, ответила, но не совсем. ― Просто с тобой мне становилось спокойнее, ― негромко ответила Аннабет, положив голову обратно мне на плечо. ― В тебе я была уверена, и тебе я доверяла целиком и полностью. Ты был мне нужнее остальных. Поэтому обнимая тебя последним, у меня оставалось приятное, успокаивающее чувство внутри. Поэтому я обнимала тебя дольше кого-либо. С тобой я ощущала себя в безопасности. ― Несмотря на то, что в детстве я был тем ещё дохляком? ― подал голос я и уже видел, как Бет закатывала глаза. ― Да, ― ответила она. ― Даже когда ты был ниже меня. ― Эй! ― Ты сам спросил, ― усмехнулась Аннабет, обвив мою шею руками. Она посмотрела на меня. Наши лица разделяли какие-то жалкие два-три дюйма. ― Чего ты так? ― произнёс я, на что девушка вопросительно подняла брови. ― Решила открыть душу и забросать меня благодарностями. Раньше ты так никогда не делала. Если честно, я ждал коротко ответа. ― Я должна была это сделать рано или поздно, ― прошептала она. ― Но ты заслуживаешь большего, я знаю. ― Бет... ― Я постоянно думаю о том, как неблагодарно к тебе относилась... ― Аннабет, мы разве уже не обсуждали это? ― спросил я, убрав улыбку. ― Я просто отвечаю на твой вопрос, ― девушка пожала плечами. ― Перси, ты должен понимать, что, сколько бы обещаний я тебе ни давала, я не смогу перестать чувствовать вину. ― Я тебе разрешаю больше не чувствовать её, ― сказал я, еле сдержав резкость в словах. Аннабет замотала головой. ― Это не решается так просто, Перси. Ты прекрасный человек, который заслуживает всего хорошего в этом мире. ― Ты тоже. ― Я ― эгоистичная гордая девушка, не знающая о том, что вокруг меня тоже есть люди. ― Аннабет! ― Перси, а разве это не так? ― Бет поднялась и по-другому села на мои колени, упираясь руками в подлокотники. ― Я говорю это не для того, чтобы ты забросал меня комплиментами о том, какая я на самом деле хорошая. Я говорю это, потому что, наконец, признаю, что поступала абсолютно неправильно и неблагодарно по отношению другим. И я рада, что могу теперь спокойно говорить это вслух. Потому что раньше признавать свои огромные ошибки я была не в силах. Я привыкла считать, что я самая-самая... А теперь я, наконец, знаю, что это не так... и признаю это. Комната наполнилась тишиной, которую разрушала лишь тихая музыка, игравшая на фоне. Я смотрел на свою лучшую подругу, которую знал на протяжении всей жизни, и осознавал, насколько она была красивой, когда была искренна. Может быть, мысли совсем глупые, но таков весь я. Я был рад за подругу, которой пришлось пройти столько всего, чтобы понять и разобраться со всеми мыслями и голосами в голове. Однако я не считал, что постоянно возвращаться в прошлое и сожалеть о нём ― правильное решение. Я понимал, что справиться со всем этим очень сложно, но надо стараться. Я понимал, что меня ждёт, когда Аннабет уйдёт. И я буду стараться. Ради неё. ― Знаешь, ― сказал я тихо, чтобы не спугнуть спокойную атмосферу в палате. Я приложил ладонь к щеке девушки. ― Ты всегда для меня была самой-самой. Аннабет смотрела на меня секунды три, а потом усмехнулась, опустив голову. Я гладил её, пока она смотрела вниз. ― Идиот... ― прошептала она. Я усмехнулся. ― Я рад за тебя, Бет, ― произнёс, и девушка взглянула на меня. ― Рад, что ты, наконец, всё поняла и осмыслила... Рад, что теперь ты в ладу с собой. ― В ладу с собой... ― повторила она, начав мять ворот моей футболки. ― Это напомнило мне «Рапунцель». ― «Рапунцель»? ― переспросил я, вспоминая диснеевский мультфильм. ― Тогда ты моя мечта, Аннабет. Девушка засмеялась и толкнула меня. Я успел заметить, как покраснело её лицо, прежде чем Бет закрыла его руками и опустила голову на моё плечо. Она продолжала смеяться, а я вместе с ней. В эти минуты создавалось чувство, словно всё хорошо, а Аннабет шла на поправку. Таких моментов у нас становилось всё больше, но я не позволял себе думать о слащавом спокойном мире вместе с этой девушкой. Я старался вспоминать о том, что есть в этой жизни что-то неизбежное и очень неприятное, но в то же время не погружался в эти мысли с головой. Лишь держал это перед собой, чтобы не увлечься. Наслаждался настоящим, как говорится. ― Ты молодец, Аннабет, ― так же негромко сказал я, поглаживая девушку по спине. Это вошло уже в привычку. ― Серьёзно. Ты большая молодец. ― Спасибо, Перси, ― ответила она. Эта похвала и эти слова благодарности содержали в себе совсем не тот смысл, какой раньше. Аннабет заслужила похвалу за победу над самой собой. Она всё не переставала мять ткань моей футболки. ― Бет, ты меня раздеть, что ли, хочешь? ― спросил я. ― Так и скажи. Я не против. Могу даже сам раздеться. ― Перси! ― крикнула девушка и ударила меня, выпрямившись. Она засмеялась и не переставала бить меня сжатыми кулачками. ― Идиот. ― Нет, ну а что? ― поднял брови я. ― Ты всегда так делаешь. Теребишь мою одежду, как будто хочешь избавиться от неё. ― Заткнись, ― Аннабет снова ударила меня, однако мне было совсем не больно. Она посмотрела на мою футболку, улыбаясь. ― Н-да... Меня ты точно не захочешь раздеть. Я рассмеялся так громко, что Бет испугалась, что меня может быть слышно в коридоре. Она начала шикать на меня и строго говорить, чтобы я прекратил так громко хохотать. Не знаю, сколько времени у меня был приступ смеха, но примерно через век я кое-как успокоился. Чтобы вы понимали, Аннабет никогда не говорила мне таких вещей. Я даже сомневался, интересуют ли её вообще такое, ну как бы, разные люди бывают, мало ли. А тут она выдала такую фразу. Даже если скромно, даже если едва слышно, даже если краснея как помидор. ― Замолчи, идиот! ― ударила меня в плечо Аннабет, хотя сама улыбалась. Её лицо и шея были красными, а я чувствовал жар в ушах. ― Сама виновата, ― пожал плечами я. Бет не смотрела мне в глаза. Смотрела вниз, почти опуская голову. Она улыбалась и до сих пор краснела. ― Не могу поверить, что сказала это, ― прошептала она, покачав головой. Я снова засмеялся, за что девушка ущипнула меня. ― Ужас... ― Почему? Я приблизился к ней, отстранившись от спинки кресла. Обнял девушку за талию и приблизил к себе, отчего она теперь сидела у меня на бёдрах. Аннабет посмотрела на меня, широко раскрыв глаза. Она положила ладони на мои плечи, словно готова оттолкнуть меня в любую секунду. Я не знал было ли ей страшно находиться со мной в такой близости, но жар от неё исходил такой, что я сам хотел сбросить эту футболку. Смотря в её серые глаза, я пытался разобрать, что она чувствовала. Точнее, хотел найти страх и нежелание. Но ничего из этого не нашёл. ― Ты мне всегда нравилась, ― сказал я, даже не подумав. Выдохнул, будто, наконец, сделал то, ради чего работал года. Словно эти слова вертелись на языке на протяжении нескольких лет, но я всё не решался сказать их. Глаза Аннабет расширились ещё сильней. Я улыбнулся. ― Так почему сейчас перестала бы? ― Ч...что... ― прошептала девушка так, что я едва разобрал. А ведь находился от её лица в паре дюймов. ― Даже не знаю, с какого времени, ― продолжил я. ― Просто в один момент меня начал бесить каждый твой парень. Начал отмечать, как идёт тебе эта юбка, или шорты, или майка. ― Боже... ― порывисто выдохнула Аннабет, когда я ближе прижал её к себе. ― Я сам этого не понимал долго, ― сказал я, почувствовав, как прижались друг к другу наши тела. ― Видишь, как всё серьёзно? ― Перси... ― Если ты этого не чувствуешь, то всё нормально... ― Нет, ― прервала меня Аннабет и, обхватив моё лицо ладонями, поцеловала меня. Она обвила мою шею руками, запуская пальцы в мои волосы. Я прижимал девушку к себе, но всё равно следил за собой, дабы не переусердствовать и не сделать ей больно. Выходило с большим трудом. Голову вскружило, внутри разгорелся пожар. Мы целовались долго, и совершенно не хотелось это останавливать, но Аннабет отстранилась. Мы глубоко дышали, восстанавливая дыхание. Аннабет покачала головой, усмехнувшись. Я ухмыльнулся следом. Девушка выпрямилась, отстранившись, и взглянула в мои глаза, глубоко вздохнув. Она покачала головой. Я улыбнулся. ― Как скажешь, ― кивнул я, снова приближая к себе Аннабет, но теперь просто для того, чтобы обнять. Бет печально положила голову мне на плечо. Она хотела. Но в то же время не хотела. Понятно почему. Я решил, что пришло время для моих глупых высказываний. ― И вообще. Если тебе захочется, я могу сделать всё, что ты пожелаешь. ― Заткнись, извращенец, ― повернула мою голову девушка в другую сторону, засмеявшись.

***

Весна. Март. В памяти всегда будет этот месяц. Эта весна... Всегда будет это семнадцатое марта. «Можешь приехать, пожалуйста?» Я сорвался с кровати, не переоделся и вылетел из дома в спортивных штанах и простой футболке. Даже куртку не взял. Мамино «Ты куда?», но, не ответив, я уже запрыгнул в машину и завёл её. Внутри бешено стучало сердце, мозг создавал всё больше плохих мыслей, которые я с усилием прогонял. Клиника, где лежала Бет. Оставил автомобиль на парковке, заблокировал двери и побежал к главным дверям, слушая стук собственного сердца в ушах. «Перси, пожалуйста» Хотелось уже позвонить ей и сказать, что я уже рядом, но ноги принесли к нужной палате быстрее. Однако когда оставалось пройти три метра и открыть дверь, как меня остановило присутствие доктора, медсестёр и родителей Аннабет. Быстро посмотрел на время. Я вышел, даже не зная, сколько было на часах. 1.57 ночи. Что они делают тут так поздно? ― Перси?.. ― удивился отец Аннабет, обнимая плачущую жену за плечи. ― Аннабет попросила приехать, ― ответил я. ― Я пройду? Доктор вопросительно посмотрел на родителей, а я еле сдерживал себя, чтобы не растолкать их и не ворваться в эту чёртову палату. «Перси» ― Впустите меня, ― сказал я, и отец девушки закивал. ― Можно, ― ответил он, и этого мне хватило, чтобы пройти мимо них и открыть дверь. Войдя, я наспех закрыл её. Посмотрел на лежащую Аннабет. Она выглядела хуже, чем когда-либо. Её усталые серые глаза взглянули на меня, заставив моё сердце медленно разрушаться на мелкие кусочки. Но в следующую секунду Бет улыбнулась. И стало немного легче. Но совсем немного. ― Перси, ― прошептала она, а я медленно приближался к ней. Опустился на колени перед койкой, не сев на кресло. ― Аннабет, ― ответил я так же тихо. ― Что-то случилось? Она улыбнулась, а по виску скатилась слеза. Девушка была настолько худой, что становилось страшно. Я взял руку Аннабет в свою. Поцеловал её. Не заметил, как нахмурился и как стали влажными мои глаза. ― Просто хотела, чтобы ты был рядом, ― не повысила тон она. ― Был рядом... ― Я рядом, ― закивал я, сжимая руку девушки. Я ничего не понимал, хотя, скорее всего, лишь отказывался признавать то, что уже знал. ― Просто... ― Аннабет вздохнула. Её голос дрожал. По виску снова спустилась слеза. ― Просто знай, что ты всегда значил для меня слишком много. И я не смогу описать это словами. ― Зачем ты мне это говоришь? ― прошептал я. Внутри всё дрожало. ― Перси, пожалуйста... ― слабо замотала она головой, зажмурившись. Аннабет снова посмотрела на меня. Её глаза были полны слёз, и создавалось чувство, что она была на грани срыва, но у неё не хватит сил на него. ― Я... должна сказать тебе. ― Я всё знаю, ― я погладил девушку по лицу. ― Я всё знаю, не волнуйся. ― Прости меня, ― прошептала она, всхлипывая. ― Прости, пожалуйста... ― Перестань, ― замотал головой, сдерживая голос от предательской дрожи. ― Не надо. ― Я не хочу, Перси. Я не хочу уходить... ― Я знаю. Я тоже, ― я заправил прядь белокурых волос за ухо, чувствуя горечь в носу и глазах. ― Я тоже, Бет. ― Господи, как же я хочу остаться с тобой, ― шептала Аннабет, плача. Отчего внутри всё разбивалось вдребезги. ― Подарить тебе то, что дал мне ты. ― Ты уже сделала это, ― ответил я, шмыгнув, продолжая перебирать пряди волос девушки. Хотелось кричать от того, как больно кто-то царапал стены сердца. ― За эти месяцы ты успела мне подарить всё, что надо было. ― Нет... ― Всё, хватит, ― прошептал я, не в силах терпеть колющую боль внутри. ― Перси, мне страшно. ― Мне тоже. Но... Я рядом. Мы вместе. Хорошо? Не бойся. ― Перси, прости... ― Перестань извиняться, ради бога, ― мотнув головой я, коротко горько усмехнувшись. ― Хуже делаешь, Бет. Ты справишься. И я справлюсь. Всё будет хорошо. Ты будешь рядом. ― Я буду рядом? ― переспросила она. ― Да, ― кивнул я. ― Будешь. ― Я буду рядом... ― закивала в ответ девушка. ― С тобой. Всегда. ― Да. Со мной. Аннабет перестала говорить. Лишь плакала. Тихо рыдала, крепко держась за мою руку. Я был на грани, но держался ради неё. У меня будет время потом срываться сколько угодно, а сейчас я должен быть рядом с Аннабет и... просто быть рядом. В такие трудные... последние минуты. ― Я люблю тебя, ― прошептала она, взглянув на меня. По вискам не переставали литься слёзы. ― Я знаю, ― ответил я, проведя рукой по её волосам. Почувствовал, как кто-то грубо вырвал моё сердце и раскромсал его. Голос готов был вот-вот сорваться. ― Я тебя тоже. Очень. Так сильно, что представить себе не сможешь. ― Перси, ― выдохнула она, смотря на меня. Через секунду её лицо начало расслабляться. Медленно. А взгляд любимых серых глаз опустел. Я уронил голову на койку. Глаза наполнялись слезами, которые капали на простыню. ― Я рядом, ― ответил я, погладив ослабевшую руку девушки. ― Я рядом...