Let me out.

— Ты уверен, что это находится здесь? — Рассел тревожно оглядел вход в пещеру.  — Уверен, — 2-D кивнул.       Это чёртово место он бы не смог забыть. В последнее время оно мучительно преследовало его почти в каждом сне. И в каждом сне он стоял на пороге, будучи почему-то не в состоянии сдвинуться с места и войти внутрь… он мог только протягивать руку, но не в силах был дотянуться. Темнота оставалась под пологом.       Прикоснуться к ней — значило нарушить слово. Но теперь, когда Нудл не вернулась, это освобождало его от всех обещаний.  — Пошли, — сухо сказал Мёрдок, — что время терять. — Он шагнул к пещере.       Рассел колебался.  — Мёдс, ты ведь уже тут был? — спросил он.  — Был, — кратко отвечал Мёрдок, — когда-то. — Басист прошёл под сень тёмных скал и исчез.       Рассел тяжело вздохнул.  — Надеюсь, вы знаете, что делаете, ребята, — произнёс он.  — Это единственный способ спасти Нудл, — 2-D решительно глядел во мрак. — Самое страшное для меня наступит, если мы её не найдём, и это будет куда хуже, чем ад. — Он твёрдо сжал кулаки и, сделав глубокий вдох, нырнул в чёрную дыру перед собой. Рассел последовал за ним.       Они оказались в пещере с высокими сводами. Здесь было сухо и как-то морозно: со всех сторон продували холодные, точно ветры зимним бесснежным днём, сквозняки. Пещера простиралась далеко вперёд, границы её терялись во мраке.       2-D оглянулся назад: выход заволокло сверкающей пеленой, словно заледеневшим стеклом.  — Идём, — проговорил Мёрдок, — нам нужно пересечь Стикс.  — Стикс? — переспросил Рассел. — То есть… ту самую мифическую реку, которая разделяет мир живых и мир мёртвых?..  — Ну да. — Басист уверенно шагал впереди, прокладывая путь. По-видимому, для него этот маршрут не представлял сложности, будучи уже многократно исследован.  — Я… — Рассел замялся. — Я думал, это всё сказки. Легенды…       Мёрдок обернулся через плечо.  — А откуда, ты считаешь, берутся все сюжеты сказок и легенд? — он приподнял бровь. — Нечего и гадать. Это всё правда. — Никкалс снова развернулся и чуть ускорил шаг.       Он выглядел излишне тихим и серьёзным. 2-D ни разу ещё не видел у Мёрдока такого напряжённого взгляда. Очевидно, это место действовало на него подавляюще, — возможно, навевая какие-то неприятные воспоминания.       Впрочем, было бы удивительно, если бы пребывание в Аду кого-нибудь забавляло. Вокалист помимо воли испытывал желание вобрать голову в плечи, сжаться, спрятаться. Гнетущий мрак вдали и свистящие в ушах холодные ветры создавали тяготящее впечатление чего-то безысходно надвигающегося. 2-D натянул на голову капюшон — уже через пять минут ходьбы мороз начал пробирать его до дрожи. Расселу, похоже, тоже было неуютно: он старался не отставать от Мёрдока, ёжась и то и дело оглядываясь.       Как ни странно, в подземелье не требовалось дополнительных источников света. Дорога становилась различимой по мере продвижения вперёд, таким же образом при этом исчезая из зоны видимости позади. Освещение как будто бы исходило откуда-то изнутри стен; оно было блёклым, тоскливо-матовым. Пейзаж на протяжении пути не менялся — это были всё те же однообразные каменистые дорожки. Мёрдок вёл друзей каким-то удивительным, ему одному известным способом: 2-D подумал о том, что в одиночку заблудился бы здесь практически сразу. Однако он, как и Рассел, ни о чём не расспрашивал басиста. Здесь вообще хотелось в основном помалкивать.       Через некоторое время музыканты достигли края скалистого обрыва. Прямо под ним неслышно скользила река — широкая, во всю длину горизонта. Краёв её нигде не было видно.       Воды реки были черны и тяжелы, точно жидкий гудрон.  — Это и есть Стикс? — нарушил молчание Рассел.  — Он самый, — Мёрдок внимательно вглядывался во тьму. — Теперь одна забота — дождаться приятеля Харона.  — Приятеля? — прищурился Хоббс.  — Ну так, — Мёрдок чуть усмехнулся. — Мы с ним давние кореша. По старой дружбе я договорюсь, чтобы он провёз нас бесплатно… только чур не трепаться об этом. Харон дорожит своим престижем. Не все будут довольны, если узнают, что он нам тут скидки делает.  — Ничего себе… за смерть ещё и платят, выходит, — пробормотал 2-D, поёжившись.  — Перевозчик Харон всегда требует с твоей души монетку, чтобы переправить тебя через Стикс, — пояснил Мёрдок. — Это общеизвестный факт. Ты что, мифов никогда не читал, блин? Тоже мне, интеллигенция. — Он опять уставился вдаль. — О, кажется, вот и Харон. Лёгок на помине.       Тёмную поверхность реки неслышно пересекала лодка. Постепенно она приблизилась к берегу, и фигура гребца сделалась различимой. Это был тощий старец в сером плаще с капюшоном. Он плавно подплыл к краю обрыва и остановился.       2-D поглядел в тёмные глаза старца и тут же содрогнулся от какого-то невыносимого ощущения. Всё в грудной клетке словно сжималось от одного вида этих зрачков, и вокалист поспешно отвёл взгляд, чтобы с трудом втянуть воздух, так резко выбитый из лёгких.       Глаза высасывали из тебя весь дух.  — Харон! Старина, здравствуй. — Мёрдок шагнул вперёд. — Сколько лет, сколько зим.       Харон нахмурился.  — Мёрдок! — сказал он. — Какая цель привела тебя сюда в очередной раз? Зачастил ты к нам в подземное царство.  — Третий раз за всё платит, — заметил басист. — Да я тут по делу, Харон. Ну? Перевезёшь? Давай-давай, не набивай себе цену.  — У тебя всегда какое-нибудь дело, Мёрдок, — отозвался Харон, неспешно пришвартовывая лодку к скалистому берегу. — Ладно, так уж и быть. По старой дружбе.  — Ну вот, давно бы так. — Никкалс подошёл к лодке и влез в неё.  — Эти тоже с тобой? — Харон кивнул на Рассела и 2-D.  — Со мной, со мной, — отвечал Мёрдок. — Как бесплатное приложение. Ну! Чего застыли-то?! Живей, живей!       Рассел и 2-D, стоявшие всё это время в оцепенении, наконец нашли в себе силы нерешительно двинуться с места и приблизиться к краю берега.  — «Живей» — это не про наши края, — заметил Харон, наблюдая, как музыканты робко погружаются на борт. — Они здесь первый раз, что ли?.. Оно и видно.       Рассел с некоторой опаской сел в лодку, украдкой оглядывая её внимательным и подозрительным взглядом. 2-D боязливо примостился с самого края. Он ухватился было пальцами за край борта, но даже от мимолётного соприкосновения с материалом лодки его тут же пробрал могильный холод. Вокалист испуганно одёрнул руки и скрестил их на груди, ссутулившись и стараясь не дрожать. Он не хотел, чтобы Харон заметил, как ему страшно. Вдруг он раздумает перевозить их на ту сторону?.. 2-D вспомнил о Нудл, и эта мысль придала ему решительности. Он чуть распрямился и уставился на реку.       Вблизи воды её выглядели совсем прозрачными… Или, скорее, призрачными. Словно это была и не вода вовсе, а целые потоки жидкого тумана. 2-D немного наклонился и поглядел вниз, но не увидел своего отражения.       Харон оттолкнулся веслом от берега и стал грести.  — Тебе бы следовало кое-что объяснить своим друзьям, — заметил он. — Путешествие по загробному миру — это не увеселительная прогулка. Действительно ли они понимают, что их ждёт?  — На что вы намекаете? — осторожно осведомился Рассел, хмурясь. — Само собой, мы осознаём, что идём на большой риск… это всё-таки Ад.       Харон обернулся к нему и бросил пристальный взгляд. Рассел потупился, отводя лицо.  — Нет, ты не осознаёшь, — возразил перевозчик, затем снова обратил глаза вперёд. — Я не знаю, какими умыслами вы руководствовались, спускаясь сюда, однако надеюсь, что они в высшей степени серьёзны. Вам придётся испытать здесь не только свою силу или выносливость, но крепость духа и волю.  — Харон, кончай мутить воду, — нахмурился Мёрдок. — Не запугивай. Вон болезная рожа и так тут сейчас со страху кирпичей наложит. — Он покосился на 2-D.       Вокалист закусил губу и с вызовом поглядел в лицо Никкалсу.  — Я готов ко всему, — заявил 2-D твёрдо. — И наш умысел достаточно благороден, уверяю вас, — продолжал он, обращаясь к спине Харона. — Мы должны спасти девушку, которая… которая попала сюда по недоразумению. Она не мёртвая, а живая, как мы… Ей здесь не место, — он выдохнул, тревожно оглядываясь по сторонам.  — Живая, вот как, — проговорил Харон, всматриваясь вдаль, — да. Верно, для живых здесь и вправду неподходящая обитель. Однако проблема состоит в другом, и я не уверен, что вы полностью отдаёте себе отчёт о возможной опасности. Ад никогда не отпускает просто так. Если он уже затянул девушку, вы не сможете ничего изменить, и не имеет значения, живая она душа или мёртвая.       У 2-D перехватило дыхание.  — То есть как это?.. — с трудом выдавил он.  — Остров Потерянных Душ. — Харон продолжал грести. — По всей видимости, она должна быть там, если её земное время ещё не истекло. Туда попадают все, умершие заживо.  — Умершие заживо? — переспросил Рассел, с трудом сохраняя самообладание.  — А вы разве таких не встречали? — поинтересовался Харон. — Разговаривают, двигаются, вроде бы что-то ощущают, но на самом деле их уже нет. В них нет души. Уничтожить душу намного сложнее, чем убить тело, но бывает и такое.  — Как… — 2-D сглотнул, стараясь успокоиться. — Как зомби, что ли?  — Да, как зомби, — отозвался перевозчик. — Правда, не столь утрированно. Эти люди уже не управляют сами собой… ими управляет тот, кто поселился в них. Тот, кто властвует над их рассудком. В этом качестве выступает обычно некая сила или организация, вроде секты, — или просто отдельная тёмная сущность.  — Сущность?! — 2-D вскочил на ноги. — Вы хотите сказать, что… что Нудл может стать… она может… — Он задохнулся, не находя слов от потрясения.  — Ди… тише, успокойся, — Рассел мягко взял его за локоть и усилием усадил обратно. — Вы что, имеете в виду, что разум Нудл захватил какой-то демон?  — Не совсем, — возразил Харон. — Захват рассудка — это немного другое. Когда за одно тело борются две силы, — тьма извне и собственное сознание изнутри, — с этим можно справиться. Однако временами случается и так, что душу полностью высасывают из тела, оставив одну физическую оболочку. Тогда внутри, под этой скорлупой, незримо для окружающих поселяется тёмное существо. Это уже не тот человек, которого вы знаете, — это бес, скрывающийся под его внешностью. Таких людей отправляют в ад ещё задолго до того, как они умерли… Они ходят по земле, но на самом деле обитают здесь. Остров Потерянных Душ — вот где им место.  — Какой кошмар, — прошептал 2-D, закрыв лицо ладонями. Его прохватывала судорожная дрожь.       Харон пристально поглядел на него.  — Бывает порой и так, — сказал он, — что душу просто стараются переманить из тела. Нитей, за которые можно дёргать, полным-полно. Это страх и чувство вины, горечь, боль, воспоминания. Всё, что угодно. Управлять человеком несложно, если знать, за что его задеть. А подцепив такую нить, тёмные силы понемногу начинают тянуть за неё, выматывая из человека душу и засасывая в своё царство. Это медленный, но самый верный процесс. Если его не остановить, человек будет разрушен и опустошён. Когда у него не остаётся сил на сопротивление, завлечь его в Ад уже не представляет сложности.       2-D с трудом отнял руки от лица. Он был бледен как мел.  — С этим можно что-то сделать? — проговорил вокалист глухо, каким-то чужим голосом.  — Можно, — Харон равнодушно пожал плечами. — Всё можно. Правда, никто до сих пор не пытался. Да и зачем? Есть большая опасность, что Ад заглотит и вас. От этого никто не застрахован. Быть затянутым в бездну легко, а вот выбраться куда сложнее.       Вокалист, задыхаясь, закрыл глаза и низко опустил голову. Рассел, тоже обеспокоенный, положил руку на плечо 2-D.  — Каким образом Ад может затянуть нас? — спросил он, напряжённо хмурясь.  — Ну, как я уже и сказал, — произнёс перевозчик, — нитей, которыми управляется человеческая сущность, достаточно много. Во всяком случае, Ад будет воздействовать на все ваши мыслимые слабости. Если вы не сумеете устоять хотя бы перед одной, вы пропали.       Рассел возмущённо повернулся к Мёрдоку.  — Мёдс! — воскликнул он. — Ты ничего не упоминал об этом.  — Не упоминал, чтобы вы не струсили, — басист недовольно насупился. — Да расслабьтесь! Харон, какого хрена ты тут всё это сейчас нагнал? Никогда не можешь без своей морали. Мы справимся. Я так сказал. Я прошёл через это, значит, со мной эти два… ладно, полтора идиота будут в безопасности.  — Ты довольно уверен в себе, Мёрдок, — заметил Харон, покосившись на Никкалса через плечо. — Однако в прошлый раз ты едва ушёл отсюда.  — Это было недоразумение, — тут же запротестовал Мёрдок, скрестив руки на груди.  — Как знаешь, — произнёс Харон. — Я просто хочу, чтобы вы действительно понимали, где находитесь. Это моя задача — как перевозчика и стражника потустороннего мира. Войти сюда при желании дело нехитрое, но выйти практически невозможно. Будьте готовы к тому, что Ад на каждом шагу будет стремиться удержать вас.  — Да, да, да, — перебил Мёрдок, скучающе закатывая глаза. — Не переживай, мы тебя вполне поняли. Ты бы лучше объяснил, как попасть на этот Остров Потерянных Душ.  — Вам нужно попросить карту у Аида с Персефоной в Лимбе, — отвечал Харон.  — Карту? — повторил Рассел в замешательстве. — Хм… не предполагал, что существует карта загробного мира.  — Конечно, существует, — заверил перевозчик. — Карта — это схема структуры. А все структуры и системы были, как известно, придуманы в Аду.  — А они не потребуют за это взносов? — Мёрдок нахмурился. — Дело в том, что мы сейчас немного на мели, и…  — Только не вздумай с ними торговаться, — прервал Харон, подозрительно сощурившись. — Хотя власть Аида и Персефоны действует только в Лимбе, ничто не помешает им, если на то выдастся случай, поступить с вами так, как они посчитают нужным.  — Ладно, ладно. — Мёрдок недовольно поджал губы. — Разберёмся.       Харон причалил к другому берегу. Группа осторожно сошла. 2-D с трудом выбрался из лодки — ноги у него совсем закоченели. К тому же, колени вокалиста всё ещё подгибались от нервного напряжения.  — Сейчас вы вступите в Лимб, — оповестил Харон. — Найти его хозяев не составит труда. Остерегайтесь только обитающих здесь душ… лучше не позволяйте им говорить с вами.  — И не собираемся с ними лясы точить, — грубо отвечал Мёрдок. — Делать нам нечего. Своих проблем хватает. Ну, бывай, Харон. Не прощаюсь — ещё увидимся.  — Увидимся, конечно же, — согласился перевозчик, снова отталкиваясь от берега веслом. — Когда-нибудь все здесь окажутся. — Харон медленно погрёб, удаляясь в тёмной речной мгле.  — Не обращайте на него внимания, — махнул рукой Мёрдок, — любит корчить из себя пророка.  — Мёдс, — серьёзно проговорил Рассел, — всё это действительно правда? То, что он сказал.  — Правда, Расс, у каждого своя, — глубокомысленно изрёк басист. — Да не грузись. Разберёмся, я сказал. Пошли.       Барабанщик тяжело вздохнул.  — Идём, — кивнул он. — Чёрт дери… я не представляю, что может нас здесь ожидать. Лимб и девять кругов? Как в «Божественной комедии»?  — Почти, — уклончиво отвечал Мёрдок. — Не совсем. — Он зашагал вперёд. Музыканты находились посреди каменистой долины, такой же тёмной и холодной, как и на том берегу.       Долина переходила в склон, и подъём здесь был довольно крут. Мёрдок уверенно начал карабкаться вверх.  — М-да, — изрёк Рассел, — первым в этом месте побывал ещё Данте. Теперь и нам предстоит пройти по его стопам.  — Сказки, — отозвался басист, взбираясь по скалам, — вот это — действительно сказки. Данте не был здесь. Он всё выдумал. Этот кривляка и не представлял, что такое на самом деле Ад.  — А что он такое? — Рассел остановился, поглядев Никкалсу в спину. — Ты можешь разъяснить хотя бы этот вопрос и не уходить от прямого ответа, как самодовольная задница? Мы все здесь заинтересованы в том, чтобы найти Нудл.       Мёрдок злобно покосился на него.  — Я могу, но вы обосрётесь, когда узнаете, — заявил он и с раздражением отвернулся, уставившись в сторону. — Мир теней — это не то место, где тебя варят в большой кастрюле с супом надоедливые черти. Если, конечно, тебе самому не приспичит влезть туда. Это не чей-то Ад, а только твой собственный, и наказываешь здесь ты себя сам. Насколько хватит изобретательности. — Он в упор уставился на Рассела. — Никаких девяти кругов нет, есть только то, что складывается из персонального Ада каждой попавшей сюда души… именно поэтому здесь следует быть таким осторожным. — Мёрдок снова принялся лезть вверх. — Данте ни черта не смыслил в этом, он такой же самонадеянный придурок, как и вся интеллигенция.       Рассел выдохнул.  — Значит, когда Харон говорил о том, что нас может увлечь в этот мир, — медленно произнёс он, — это означает, что мы… мы можем быть затянутыми каждый в свои собственные переживания?..  — Ну да. — Мёрдок ухватился за камень и подтянул себя вверх. — На самом деле всё и куда проще, и куда сложнее… Тебе не от демонов придётся защищаться, а от самого себя. Победить себя — вот что на самом деле дьявольски сложно. Для вас, я имею в виду. Я-то своими чувствами владею полностью.  — Что ж, мы попытаемся. — Рассел закусил губу.       2-D молча лез вверх вслед за барабанщиком, замыкая шествие. Сказанное Хароном тяжело подействовало на него. Он думал о том, что Нудл в последнее время выглядела именно так — словно из неё кто-то вытягивает жизнь. Если в этом состоянии она отправилась сюда, нет надежды, что у неё хватило сил противостоять веяниям тьмы… Но ведь они не могли полностью завладеть её душой?.. Только не её… Вокалист стиснул зубы, всё пытаясь унять дрожь, от которой трепетало его сердце. Никто не пытался спасти потерянные души, выходит… Значит, он будет первым.       Нудл научила его никогда не опускать руки. Она всегда боролась до последнего. Сейчас, когда она больше не может, он сделает это за неё.       Вскоре они добрались до вершины холма. Местность здесь стала ровнее.  — Никогда не понимал, почему «Божественная комедия» названа комедией, — проговорил 2-D слабо, пытаясь отдышаться.  — В древности под комедией подразумевалось другое, — пояснил Рассел. — Это означало, что в произведении есть тенденция «от плохого к хорошему». В частности, у Данте Алигьери — от Ада к Раю. А если было бы наоборот, тогда бы её обозначили как трагедию.  — Превосходный экскурс в историю литературы, — отметил Мёрдок, — но у нас нет на это времени. — Он огляделся. — Насколько я помню, здесь начинаются границы Лимба. Его правители, Аид и Персефона, обитают во Дворце Скорби. Тут недалеко, пошли.       2-D озирался. Каменистая долина на вершине холма в самом деле обладала совершенно другой атмосферой. Здесь больше не завывали ледяные ветры, однако царящая вокруг тишина не уступала им по степени угнетающего воздействия.       Казалось, что это тишина какого-то опустошения души. Её нельзя было назвать «тишиной после выстрела» или тишиной безжизненных могил. Она не звенела в ушах, в ней не было натяжения. Не было мучительного ожидания.       В ней было безразличие, и это почему-то пугало. Затхлость штиля, помутневший от долгого застоя воздух. Здесь было холодно и при этом душно.       Через некоторое время смутные эмоциональные ощущения перешли во вполне различимый физическими рецепторами мерзкий запах. 2-D закашлялся от резко ударившего в нос смрада и зажал себе ноздри.  — Воняет какой-то гнилью, — произнёс Рассел с отвращением.  — Сгнила очередная падаль, — констатировал Мёрдок. — Здешние подонки.  — Здешние? — нахмурился Рассел. — Ты хочешь сказать, что могут гнить… души?  — А почему нет? — пожал плечами Никкалс. — Не заморачивайся, Расс, ты встретишь здесь ещё много такого.  — О боже, — барабанщик поморщился, натягивая на нос ворот свитера. — Это становится невыносимо. Надеюсь, что после смерти я не окажусь… в их числе.  — Не окажешься, — заверил Мёрдок, — сюда попадают не все.  — Избранные, что ли? — пробормотал Рассел.  — Практически, — басист чуть усмехнулся. — Лимб — это место для тех, кто при жизни неспособен был ничего за себя решить, за них это другие делали. Это люди без воли. Вот они и гниют теперь от собственного бездействия. Когда тебе лень поднять задницу даже во спасение своей души, это о многом говорит.  — Что ж, — голос Рассела звучал приглушённо из-под свитера, — иногда мы все этим грешим. Слушай, как ты переносишь эту вонь?! Мне кажется, меня сейчас наизнанку вывернет.  — Это ещё ерунда, — отмахнулся Мёрдок, — готовься к худшему, Расс, готовься к худшему.       2-D вдруг замер, уставившись куда-то вперёд.  — Это они?.. — с трудом проговорил он, указывая вдаль.       Мёрдок с Расселом обернулись, поглядев в ту сторону.       Среди камней расположилось несколько существ… назвать их людьми в полной мере не поворачивался язык. Существа выглядели какими-то раздувшимися и в то же время бестелесными; призрачно-белёсая оболочка их плоти казалась сотворённой из странного подобия пены, мягкой, бесформенной биомассы. Вместо одежды с них свисали потасканные рубища. Сквозь дыры на лохмотьях было видно, что вся поверхность кожи существ испещрена гнойными язвами, чёрными, глубоко въевшимися. От тел исходило удушливое зловоние.  — Какая… гадость, — выдавил Рассел, бледнея и отворачиваясь.  — Вот что происходит с лентяями, — назидательно констатировал Мёрдок. — Любуйтесь, запоминайте и никогда так не делайте.       2-D сглотнул, наблюдая картину широко открытыми глазами. Зрелище вызывало ужас и отвращение, и всё же почему-то он не мог не смотреть. Гниение души. Возможно ли такое?..  — Почему… — вымолвил вокалист. — Почему они попали именно сюда? В Лимб… Это и есть их личный ад?..  — Не-е, — протянул Мёрдок, — о чём ты говоришь. Они свою жизнь не в состоянии были спроектировать, не то что свою смерть. Поскольку при жизни они не пользовались предоставленной им свободой выбирать себе условия существования, они и подохнув лишились свободы выбирать себе ад. Так всегда и бывает. Если нам дают, а мы не пользуемся, у нас это отбирают. А чего зря тратить энергию на всякую падаль? Она другим нужна.  — Тоже мне свобода… выбирать себе ад, — проговорил Рассел, криво попытавшись усмехнуться.  — Даже такая лучше, чем вовсе никакой, — заметил Мёрдок. — Это лишь следствие, Расс.  — Это… это чудовищно. — 2-D шокированно выдохнул. Ему вдруг представилось, что могут чувствовать все эти души. Постоянное тление, непрекращающееся разложение личности. Ни конца, ни края… всё глубже и глубже вниз. В бездну. В зловонную клоаку.       Если это только Лимб, что же их ждёт дальше? Что может быть хуже?.. У вокалиста перехватило дух.  — Пошли отсюда скорее, — сдавленно произнёс Рассел, очевидно, не в силах больше терпеть исходящие от грешников миазмы. Мёрдок покосился на него:  — Ладно, идём. В самом деле, нет смысла пялиться на это жалкое скопище. — Он развернулся и направился в сторону.       Дворец Скорби являл собой мрачное строение, напоминающее нагромождение скал — чёрных, будто угольные образования. Острые шпили походили на шпаги, направленные наконечником вверх. Узкие треугольные окна поблёскивали холодным зеленовато-синим огнём.  — Вот тебе и синяя печаль со скорбью. — Рассел уставился на замок. — Это здесь, Мёдс?..  — Здесь, — кивнул басист. — Надеюсь, Аид не уехал в какую-нибудь командировку. А то у него случается… Шляется по поверхности, баламутит народ. — Он шагнул к воротам дворцовой ограды. — Я постараюсь выторговать у них карту… вы на всякий случай лишний раз не вякайте. Вы в этом ничего не смыслите.  — Ди, и что мы здесь потеряли? — развёл руками Рассел, обращаясь к 2-D. — Наверно, нам стоило отправить сюда тебя одного, Мёдс.       Мёрдок фыркнул и поднял руку, чтобы постучать в ворота, — однако створки неожиданно распахнулись сами.  — Видимо, Аид дома, — басист ухмыльнулся, проходя внутрь. Рассел и 2-D с некоторой опаской последовали за ним, озираясь по сторонам. Во дворе замка было темно и пустынно.  — Чего надо? — раздался вдруг хрипловатый, странно высокий голос. Музыканты вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял привратник: сухая сгорбленная фигура в чёрном плаще. Лица его не было видно.       2-D увидел, как Рассел тут же мертвенно побледнел и отшагнул назад. Да… должно быть, именно это существо мерещилось ему после того, как призрак его друга, рэпера Дэла, покинул его тело. Барабанщик неоднократно рассказывал им эту историю — и всякий раз цепенел от ужаса. Значит, это… и есть Смерть?..  — Танатос, — произнёс Мёрдок, — это Никкалс. Мне надо к Аиду. Проведёшь?       Танатос чуть спустил капюшон и недружелюбно уставился на троицу нежданных гостей. 2-D немного удивился: лицо у Смерти было самым обыкновенным, вполне человеческим. Однако Рассел почему-то всё трясся, вжимаясь в стену ограды.  — Расс, — вокалист подошёл к нему, взяв за плечо, — что с тобой?       Рассел не ответил, только молча вперив взгляд в Танатоса. По-видимому, ему отказал дар речи. 2-D ещё раз обернулся, бегло оглядев фигуру в чёрном плаще и удостоверившись в правильности своих первых впечатлений, затем перевёл глаза на друга. Возможно ли так, что каждый видит Смерть по-разному?  — У меня нет основания пропускать вас, — заявил Танатос угрюмо. — Это вот, например, кто такие? Они мне незнакомы. И в тебе у меня уверенности тоже нет, Никкалс. Сдаётся мне, ты тот ещё Сизиф!.. Знаю я вашего брата. Обмануть смерть в наше время каждый может. — Танатос недовольно скрестил руки на груди.  — Ой, ну только нечего тут обижаться! — благодушно изрёк Мёрдок, слегка хлопнув Танатоса по плечу. — Кончай ломаться, как принцесса. Пропускай!       Привратник недоверчиво воззрился на Никкалса. 2-D с изумлением заметил, что у него ярко-синие глаза. Черты лица Смерти при ближнем рассмотрении, как оказалось, выглядели даже приятными: тонкими и мягкими. Смерть имела облик совсем молодого, симпатичного и немного женственного юноши.  — С чего бы это? — осведомился Танатос. — Вот сейчас возьму и прикажу Эриниям(*) тебя цепями связать. Или бросить в вольер к Гидрам. Или ещё чего… — тон его не был категоричен: казалось, он просто капризничал.       2-D не верил своим глазам.  — Расс, — он затряс барабанщика за плечи, — Расс. Успокойся, чего ты?.. Приходи в себя. Всё в порядке, это не тот…       Рассел сглотнул, переводя дух, и наконец смог оторвать взгляд от Танатоса. Выражение его лица сделалось чуть более осмысленным.  — Ди, — выдохнул он, — в чём дело?..  — Расс, не нервничай так, — произнёс 2-D, — всё хорошо. Хорошо… — он помог барабанщику отойти от стены. У того тряслись колени.       Мёрдок всё спорил с Танатосом.  — Ой, будет тебе! — кричал Мёрдок. — Ну зачем начинаешь снова-здорово? Пропускай, говорят!.. Я ведь уже сказал: как только, так сразу…  — Все вы так говорите, — обиженно возражал Танатос, — и Сизиф вот говорил. А потом знаешь что сделал? Взял и заковал в оковы. Нехороший человек!  — Да, — терпеливо отвечал Мёрдок, — но я-то не Сизиф. Ну? Может, довольно на сей раз, а? Хватит, детка. Не надо убивать время.       Танатос вскипел.  — Я тебе не детка, — он в раздражении мотнул головой. — Нечего заигрывать со смертью!.. Это неприлично, в конце концов.  — Ну-ну, — Мёрдок ухмыльнулся, — в таком случае, может, дашь мне пройти наконец? А не то я сделаю кое-что в самом деле неприличное.       Танатос вдруг резко вспыхнул, и синие глаза его метнули в Мёрдока молнии.  — Не забывайся! — выкрикнул он звонко. — Мёрдок… ты находишься в загробном мире, в конце концов!.. Я же могу тебя в самом деле наказать, вот прямо сейчас! Не вынуждай меня это делать. — Из-под капюшона Танатоса выбились пряди длинных и блестящих чёрных волос, и 2-D внезапно осознал, что это вовсе не женственный юноша, а девушка.  — Ну-ну, будет, будет. — Мёрдок ласково потрепал привратницу по плечу. — Ты же рада меня видеть? Ну так не тяни, детка. Давай, проведи нас.  — Я всё расскажу про тебя Аиду. — Танатос отвернулась.  — Рассказывай, — хмыкнул Мёрдок. — Люблю слушать, как ты ябедничаешь. У тебя от этого очаровательно краснеет носик.       Танатос бросила на него взгляд, полный бессильной злобы, затем порывисто отдёрнула своё плечо и подошла к воротам замка.  — За мной, — процедила она.  — Ха. Я же говорил, — Мёрдок, усмехнувшись, повернулся к друзьям. — Ну? Что стоите? Пошли.       2-D и Рассел всё ещё пребывали в замешательстве от увиденной сцены. Отойдя от первого шока, они медленно последовали за своим странным провожатым.       Танатос, обиженно вздёрнув нос, молча вела их по коридорам замка. Здесь было уже не так холодно, и 2-D наконец смог немного отогреть замёрзшие почти до неподвижности пальцы рук.  — Персефона, по-видимому, сейчас с ним, — шепнул Мёрдок. — Когда её нет, здесь тоже мороз собачий. Это всё хорошо… значит, Аид должен быть более-менее в настроении. — Он задумчиво поглядел перед собой. — Попробуем сторговаться.  — Вот. — Танатос подвела музыкантов к какой-то двери. — Дальше сами. Я за тебя опять просить, Никкалс, не собираюсь. — Она сердито нахмурилась и отвернулась в сторону.  — И на том спасибо. — Мёрдок приблизился к привратнице, аккуратно взял за плечи и развернул к себе. — Ты у меня просто золотко. — Басист наклонился и чмокнул Танатос в лоб. Та мучительно покраснела и закусила губу.  — Гад ты, каких мало, — пробурчала она. — Хотя и лучше Сизифа. Ладно… иди. Всё. У меня ещё куча дел. — Танатос с достоинством убрала его руки со своих плеч и отступила в темноту.  — Разумеется, я лучше каких-то там Сизифов, — пробормотал под нос Мёрдок, затем вернулся глазами к двери. — Так! Отлично. Заходим. И, напоминаю, не надо трепаться там, сам всё сделаю.  — По-видимому, в некотором отношении он сделал даже чересчур много, — хмыкнув, тихо сказал Рассел на ухо 2-D. Хоббс, похоже, уже окончательно пришёл в себя от потрясения, что принесло вокалисту большое облегчение. Он немного беспокоился, что у Рассела может случиться нервный припадок. Тема смерти и погибших друзей была для него очень болезненна.       Мёрдок отворил дверь. Они оказались в тронном зале Аида. Здесь, в отличие от коридоров замка, кипела жизнь… или, лучше сказать, нежить. Жуткие непонятные существа, не подходящие ни под одну из известных науке классификаций форм, в беспокойстве шныряли тут и там. 2-D вздрогнул, когда на входе к нему шарахнулась какая-то лохматая тень. Он отскочил в сторону и огляделся вокруг себя, но ничего не увидел: тень тут же пропала.       Аид и Персефона восседали на золочёных тронах в центре зала.       Аид выглядел почти так, как себе и представлял 2-D. Высокий, худой, с длинными космами чёрных волос, отмеченных серебристой проседью у висков, владыка мрачного царства взирал на окружающих с угрюмым презрением. Его колючие светло-серые глаза, холодные, точно льдинки, пронизывали тебя насквозь, словно видя каждую затаённую струнку души. Под этим взглядом становилось неуютно — он будто раздевал до самой неприглядной наготы. Правильные, почти идеальные черты лица Аида ещё больше придавали его облику суровости и непреклонности.       По левую сторону от мрачного подземного царя, сидя на другом троне, льнула к нему Персефона. 2-D поразился контрасту, который составляли друг с другом эти двое. Нежная, румяная и златокудрая супруга Аида отнюдь не походила на властительницу жуткого загробного мира. Напротив, — она казалась порождением всего самого живого, что только можно представить. Персефона была удивительно, по-женски прекрасна, и, в то же время, казалась ещё совсем ребёнком. Мягкие черты её круглого лица, большие голубые глаза, с любопытством оглядывающие новоприбывших, маленькие пухлые губки — всё создавало в девушке впечатление какой-то наивности, невинности.       Быть может, именно потому Аид и выкрал её из мира живых? Ему захотелось, чтобы рядом с ним было хоть одно существо, непохожее на однообразные могильные маски. Ему захотелось для себя маленький кусочек весны… Выходит, и царю смерти нужны любовь и тепло.  — Гляди-ка, Аид! — крикнула девушка, тут же резво подскакивая с места. — Живые! Ей-богу, живые. Как здорово! У нас давно тут не было живых. — Она захлопала в ладоши.  — Тише… не шуми, Персефона, тише, — лениво отозвался Аид. Он вперил пристальные зрачки в приблизившихся музыкантов, остановившись на Мёрдоке. — Да и потом, это не новички. Ничего особенного. — Владыка царства мёртвых, по-видимому, тут же потерял интерес.  — Здравствуй, Аид, — произнёс Мёрдок, — рад тебя видеть. Персефона, моё почтение. — Басист слегка поклонился.  — Снова ты? — унылым голосом вопросил Аид. — Как же скучно. Тебе самому не надоело сюда шататься? Здесь, как видишь, ничто не меняется, так что напрасно ты радуешься. — Он без энтузиазма отвёл взгляд и стал изучать свои ногти.  — Аид, милый, ну не будь таким занудой, — Персефона сладко улыбнулась супругу. — Ты бы спросил хоть, чего желают гости?  — Какая разница, чего они желают? — пожал плечами Аид. — Я и сам знаю, что им нужно. Так чего ради спрашивать? Они пришли за картой загробного мира. В этом тоже нет ничего нового. И Мёрдок Никкалс, разумеется, собирается сейчас надоедать мне своим нытьём по поводу того, что у него нет денег, чтобы её оплатить, хотя совсем недавно он вернулся из тура в поддержку своего нового альбома… весьма посредственного, к слову сказать. — Аид утомлённо подпёр голову рукой.       2-D и Рассел поражённо уставились на подземного владыку. Очевидно, Аид оправдывал свою репутацию бога: он прекрасно умел читать мысли и намерения.  — Ну Аи-ид! — заныла Персефона, слегка пихая его в бок. — Ну чего ты опять за своё? Как же можно всегда быть таким недовольным. Тебе ведь самому скучно, а тут вдруг посетители! Так ты даже слова не дал им сказать. С порога уже пугаешь бедняг. Не терпится тебе их впечатлить, да? Да?  — Персефона, не шуми, — Аид мрачно покосился на неё. — Я ведь просил… у меня сегодня и без того голова трещит. Мойры с утра уже устраивали тут трёхчасовой скандал… старые базарные дуры. А карту я Мёрдоку Никкалсу не дам. Надоел он мне…  — Ну Аид, ну не злись, — снова затянула Персефона, с совершенно детской непосредственностью заглядывая ему в лицо. — Мойрам я уже объяснила, что к чему, они больше так не будут. И Эриний, если что, прогоню, а то они тоже больно шумные сегодня. Хочешь? Я их прогоню химерам клетки чистить. Хочешь?.. Ну не злись. — Она вдруг наклонилась к нему, быстро и пылко чмокнула в щёку и засмеялась. Её звонкий голосок зазвучал в стенах этого жуткого подземелья подобно неожиданной трели соловья у одра смерти.       Аид нехотя повернулся к девушке.  — Ну ладно, — молвил он, — ладно. Только ради тебя, милая.       2-D наблюдал за их диалогом. Что-то в Персефоне неуловимо напомнило ему о Нудл. Вокалисту вдруг сделалось так тоскливо, что даже заныло сердце.       Персефона обернулась к музыкантам.  — Аид, милый, — произнесла она, — а ты зря сделал, что их не послушал… Ведь они же не просто так, у них есть цель. — Девушка внимательно поглядела на 2-D, чуть склонив набок хорошенькую голову. — Вон тому человеку грустно… я даже отсюда ощущаю, как ему грустно. Отчего ты так печалишься? Расскажи, ну же.       2-D прерывисто выдохнул, обратив взгляд к царице и встретившись с ней глазами. Огромные голубые очи Персефоны были до того наполнены состраданием и самым искренним участием, что он не выдержал.  — Я… я ищу здесь кое-кого, — проговорил он, — мы все ищем… Девушка, которую я люблю, находится где-то здесь, хотя она такая же живая, как мы. Я должен её спасти… — 2-D сжал кулаки, опуская лицо и почему-то боясь смотреть на Персефону. Впрочем, когда он нашёл в себе силы снова поднять глаза, царица подземного мира мягко улыбалась.  — А ведь он музыкант, — сообщила она. — Аид, милый! А ты помнишь того музыканта? Он тоже шёл сюда за своей любимой. Какие песни он пел… — Персефона мечтательно поглядела вверх, а затем снова обратила взор к 2-D. — Спой что-нибудь, а? Ну спой же… я хочу послушать, как ты её любишь. Поведай нам!  — О… — вокалист смутился. — Я… я конечно, могу, н-но… разве…  — Не спорь, болезная рожа, — прошипел Мёрдок. 2-D поморгал, а затем вздохнул, уступая.  — Хорошо, — проговорил он. — Правда, у меня нет…  — Можешь взять вон там, — прервал Аид, безучастно ткнув пальцем куда-то в угол. 2-D обернулся и тут же обомлел, увидев, что в указанном месте вдруг появилась акустическая гитара. Вокалист нерешительно подошёл к инструменту, — как ни странно, ни одна тень не посмела больше и тронуть его, — бегло проверил строй, затем начал проигрыш.       Он старался петь всем сердцем. На ум сразу пришла «Busted and Blue» — песня, зародившаяся в его душе тогда, когда он пытался найти Нудл… ещё давным-давно. В первый раз. Тогда он нашёл её… значит, найдёт и теперь.       Он просто не может вернуться без неё, потому что она — его свет… а он — как спутник, отражающий её лучи. Без своего солнца спутник погружается во мрак и холод. Он погибает, на нём вымирает вся жизнь. Он разваливается до основания, превращается в руины…       Разрушенный и погружённый в бесконечную тоску.       Без солнца нет жизни, а значит, нет и любви.       Будь моим светом…       Всю мою жизнь. Будь моим светом.       Голубые глаза Персефоны наполнились слезами. Она была явно растрогана. Черти в углах, казалось, замерли, зачарованные звуками музыки. Мёрдок где-то сбоку одобрительно кивал, поглядывая на вокалиста. Однако 2-D, кажется, было всё равно. Ему вдруг просто захотелось куда-то излить свою тоску и боль. Хотя бы в песне. Просто для того, чтобы было не так тяжело носить эти чувства внутри и бесконечно их переживать.       «Нудл…»  — Ну вот, опять синяя тоска, — удручённо протянул Аид, когда 2-D закончил петь. — Тут и без того этой тоски завались… — Он обвёл скучающим взглядом тронный зал, освещённый тем же зеленовато-синим светом, что виднелся снаружи из окон замка.       Черти и сущности со всех сторон громко аплодировали.  — Аи-ид, — заплаканная Персефона поглядела на супруга, — ну как ты можешь?.. Ведь это так красиво… — Она шмыгнула носом и утёрла слёзы. — Прямо слов нет, как. Аид, ты должен отдать им карту.  — С чего бы? — подземный царь скептически приподнял бровь. — Милая, я понимаю, что этот человечек довольно трогательно исполнил тут своё ариозо, но только ради этого?.. Мёрдоку Никкалсу я на уступки не пойду. Хватит уже. Он и так в моих владениях постоянно бедокурит и устраивает хаос. А кто потом должен порядок наводить? Я, конечно. А ты знаешь, как это скучно, наводить порядок?.. — Аид закатил глаза и облокотился о спинку трона. — Нет, милая, даже не упрашивай…  — Но Аи-и-и-ид! — воскликнула Персефона. — Как же так! Ну пожалуйста, ради меня…  — Нет, — заупрямился Аид, — не проси, сказал. Ему — не дам. Надоел он. Цербера вон мне споил. Танатос соблазнил, она целыми днями теперь по нему сохнет, работать нормально не может.  — Не надо мне тут про Танатос, — Персефона скривилась. — Она потаскушка… сама виновата. Аид, ну Аид, ну как так можно! Ну пожа-алуйста. Мне того человечка жалко, посмотри, он же так её любит, так мучается… Дай им карту! Ну что тебе стоит?       Аид тяжело и протяжно вздохнул.  — Женщины, — проворчал он. — Хорошо. Так и быть. Ради тебя… всё ради тебя, дорогая Персефонушка. Но Мёрдок Никкалс! — он ткнул пальцем в Мёрдока. — Мёрдок Никкалс обязан будет заплатить. По крайней мере, половину. Он и без того вечно у нас привилегиями пользуется, у перевозчика бесплатно катается. Больше я этого произвола не потерплю.  — Мёдс? — Рассел скрестил руки, уставившись на басиста. Мёрдок болезненно поморщился, однако деваться было некуда. Он неохотно полез в карман, извлёк оттуда несколько купюр и протянул Аиду. Аид придирчиво пересчитал деньги.  — Маловато будет, — заметил он, — ну ладно. Для начала и так пойдёт.  — Теперь давай карту, — нетерпеливо потребовал Мёрдок.       Аид сделал в воздухе лёгкое движение пальцами, будто начертав таинственный знак, и перед лицом Никкалса возник свиток пергамента.  — Возьми, — промолвил подземный царь, — эта карта всегда показывает то, чего ты жаждешь всем сердцем.       Мёрдок протянул руку и схватил свиток.  — Отлично, — сказал он, — ну, будь здоров, Аид.  — Вот так всегда, — Аид насмешливо поглядел на него. — Набедокурил — и «будь здоров». С чего мне быть здоровым-то со всеми этими нервами? Жаль, Никкалс, что ты вряд ли когда-нибудь попадёшь к нам в Лимб… энергии в тебе хоть отбавляй, правда, расходуешь ты её странным образом. — Он уныло вздохнул. — А мне ещё целый век тешиться с этими желеподобными существами. Одно-единственное развлечение… — Аид снова впал в хандру.  — Спасибо вам, что заглянули, — Персефона сияла. — А споёшь ещё одну песенку? — обратилась она к 2-D. — Ну пожа-алуйста. На прощание! Ты так здорово поёшь… так душевно. Аж тоска пробирает по внешнему миру. Я люблю иногда тосковать… Спой о том, как ты её найдёшь. Я знаю, ты сейчас думаешь об этом…  — Хорошо, — 2-D чуть улыбнулся и кивнул. Он вновь взял гитару и запел «El manana».       Он найдёт её. В самом деле, он найдёт… где бы она ни была.       Даже если лето больше не хочет знаться с ним. Ничего…       Ему по душе и холодная осень. В конце концов, октябрь — месяц Нудл. В октябре у неё день рождения… А значит, до тех пор нужно непременно найти её, чтобы отпраздновать вместе.