***
Палермо. Девушка шла по городу, всматриваясь в дома, бывшие некогда такими знакомыми. Главная улица, закрытые магазины, тёмные закоулки с бледнеющими от времени фонарями – всё осталось прежним. Только Арабелла никогда не будет таковой. Охрана Франческо медленно следовала за Арабеллой и Эштоном, которые мирно шагали по ночным проспектам, вдыхая легкий запах приближавшегося сна. – В детстве на этом месте была отличная пекарня дяди Стефана. Здесь делали самую вкусную выпечку, – сказала Бел, остановившись напротив одной из стеклянных витрин. Эштон ухмыльнулся, представив Арабеллу, уплетающую хрустящий шоколадный круассан, за что получил слабый удар в плечо. – Я серьёзно! – посмеявшись, сказала девушка. Ирвин продолжал улыбаться. Когда Арабелла в очередной раз хотела толкнуть парня, Эштон по инерции перехватил её руку, придвинув девушку к себе. В его голове было одно желание – быть ещё ближе. Это не любовь, но всё-таки нечто прекрасное. Чувство, трепещущее внутри и пробирающее до дрожи в коленях, как в детстве при виде первой безответной любви – тот треск в груди, знакомый каждому. – Эш... – Бел опустила взгляд, отойдя на шаг. – Прости. – Всё нормально, – грустно улыбнувшись, произнес кудрявый, вздохнув. Девушка кивнула, направившись вниз по улице. Оставшийся путь окутывало безмолвие. Дороги бесконечно тянулись врассыпную – от юга к северо-востоку. Тишину нарушал едва слышимый звук мотора позади них: машины ехали в шаговой доступности, но между тем, казалось, оставались так далеко. Когда главные улицы были позади, Арабелла остановилась у одной из лавочек, присев на темно-коричневую скамью. Эштон сел рядом, всё ещё чувствуя внутри глупую дрожь, контролировать которую порой мы не вправе. Попытаться свести её на нет почти невозможно. Истинные эмоций – нечто неподвластное нашему разуму. – Ты давно работаешь здесь? – спросила Бел, смотря вдаль улиц. – У отца... – Не так уж и долго, – Ирвин посмотрел по сторонам, пристально всматриваясь в каждое здание позади них. – Я был на твоём восемнадцатом дне рождения. В тот день твой отец заметил меня... И вот я здесь. Уже четвертый год занимаю сторону светлых. Ирвин помнил этот день, словно событие произошло вчера. Увидеть Арабеллу в нежном персиковом платье было точкой отсчета для Эштона. Улыбчивая, легкая, прекрасная. Он видел в ней не только дочь одного из "главных", нет. Он видел в ней свою первую действительную влюбленность, выжившую среди мутных дней, тянувшихся бесконечно долго. И вот она снова здесь. – Я помню тебя, – улыбнувшись, сказала девушка, – ты тот самый парень, который всегда носил на голове шляпы. Они мне нравились. Ты выделялся на фоне всех остальных. – Наверное, сейчас я стал очередным из сотни людей, которые тебя окружают. Я прав? Арабелла посмотрела на Эштона, покачав головой. – Ты лучший из всех телохранителей, которые у меня когда-либо были, Эш... И я знаю, что мы сейчас сидим здесь на свой страх и риск. Потому что отец не знает, что мы не на его территории, а в захудалой ночной улочке, – Бел посмеялась, подняв голову к небу, – ты выкрал меня из-под охраны, Ирвин! Не боишься быть пойманным? – Я разберусь с этим, не переживай, – Эштон улыбнулся своей маленькой шалости. Конечно, Франческо бы не отпустил их, поэтому ему просто пришлось пойти против правил. Охрана, ехавшая всё время за ними, просто выполняла свою работу, а если быть точнее – поручение Ирвина, ведь парень был не только телохранителем, Эштон был правой рукой своего босса. – Спасибо, – шепотом сказал Арабелла, – ты не представляешь, как я скучала по этому городу, и ты дал мне возможность познакомиться с ним вновь. – Ты ещё не раз прогуляешься по нему, обещаю. Силуэт человека, следивший за ними всё это время, скрылся за одним из кирпичных домов. Ирвин заметил его при первом же появлении таинственного незнакомца, но не подал виду. Ведь сейчас эти минуты тянутся в бесконечное счастье. Арабелла с улыбкой на лице вглядывается в призрачные очертания серых зданий, а Эштон наслаждается её компанией. Момент, испортить который парень просто не желал. Ночь. Палермо. Прохлада. Ему хотелось запомнить каждую секунду этого дня.11
25 августа 2017 г. в 13:35
Небесная серая дымка – полупрозрачная туманность – медленно спускалась с неба, наседая на вековые деревья. Лес окутала тишина. Птицы, поглощённые молчанием, мирно пролетали мимо, при этом не издавая ни единого шороха.
Возле черной машины теперь лежали два трупа. Всё та же услужливая охрана Моретти. Их кровь медленно впитывалась в землю, пока снайпер, вышедший из своего укрытия, медленно подходил к Люку, рухнувшему на пол минуту назад. Темноволосый парень успел вовремя выстрелить в руку охранника, сумев ловко сбить его с цели, однако пуля не обошла Хеммингса стороной; ранение в области ключицы было весьма серьезным. Но главным оставалась одна вещь – его сердце всё ещё билось.
Подойдя к безжизненному на первый взгляд телу Люка и кинув снайперскую винтовку в сторону, Калум наклонился к другу, перевернув его на спину. Худ пытался ввести его в сознание; он несколько раз ударил Люка по лицу, при этом непристойно выражаясь. Итог был впечатляющ – блондин открыл глаза, вдохнув аромат хвои.
– Ещё одно правило, – спустя несколько минут сказал Люк, улыбнувшись сквозь боль. – Никогда не приходить в одиночку.
– Хватит философствовать. Из-за твоего языка мы чуть не влипли, – Худ поднял парня, ведя его к машине, на которой Люка привезли люди Моретти. – Если этих двоих я смог убить, не привлекая внимания, то замочить сотню таких же в особняке Альберто с единственной винтовкой на руках мне было бы не под силу.
– Ты бы справился, – сказал Люк, стараясь изо всех сил не закричать от боли, пока Калум сажал его на переднее сидение.
Всё его тело было покрыто ушибами и ранами. Каждая жилочка изнывала от болезненных позывов, а пуля, проскочившая в нескольких сантиметрах от сердца Люка и застрявшая на полпути в его теле, теперь одаривала блондина острыми и жгучими ощущениями. Боль разрасталась, но парень не сдавался.
– В этой машине есть слежка? – спросил Худ, задерживая свой взгляд на блондине.
– Здесь чисто... Альберт думает, что у него всё всегда под контролем, – Люк со всей силой, которая ещё оставалась в его теле, удерживал рану, чтобы не лишиться последних капель крови.
Кивнув на слова друга, Калум завёл машину, предварительно оглядевшись по сторонам. Оставив за собой пыльный вихрь, автомобиль пронесся вдоль елей, изрядно выворачиваясь на поворотах. Одно за другим сменялись деревья, уходя всё дальше от парней, спешащих как можно скорей покинуть это место.
– Что мы теперь собираемся делать? – Худ наблюдал за дорогой, следуя за полосами, оставленными шинами уже проезжавших по лесу машин.
– Для...начала... – Люк стих, начав понемногу отключаться. Глаза парня медленно закрывались, а учащенное дыхание вмиг ослабло.
– Хеммингс, черт возьми! – Калум продолжал выжимать газ, попутно оставляя слабые удары на щеках Люка.
Голова блондина съехала на дверь, а ослабевшая рука перестала закрывать рану, из которой по-прежнему текла кровь. Калум оставил попытки вернуть его в сознание, продолжая гнать по лесной полосе, выводя машину в сторону города. Он аккуратно придерживал Люка, зажимая его ранение, при этом не забывая возмущаться упрямому Хеммингсу, который заранее всё знал. Однако, рискуя жизнью, пошёл на эту аферу для того, чтобы убедиться в том, кто есть его главный враг.
Должно быть, это снова воля случая – выбраться живым из не щадящих рук Моретти. Должно быть, в груди Люка есть что-то сильнее смерти – излучаемое тепло, порождённое светом. Должно быть, колючие заборы на его пути саморазрушаются и кажется, что все дороги, ведущие парня к неизбежности, в конечном итоге оказываются миражом.
Что-то ведёт его к истине – той одинокой звезде, сияющей на расстоянии в вечность. Невидимый сон в его голове направляет парня на верный путь, бережно ведёт его за руку, чтобы в конце этого долгого пути закончить игру, выигрыш в которой велик. Жизнь, вопреки всем смертям. Свет и тень нашего бытия.
И лишь там, стоя на краю своей жизни, когда казалось, что перед глазами Люка закрывается его последняя страница с выжженной черной надписью the end, когда казалось, что линия прерывается уже навсегда, Люк понял, что есть вещи дороже всех богатств. Вещи, внутренне ощутимые. Люк понял – если судьба снова даст ему шанс, он не отпустит её. Пойдёт по головам, проберётся сквозь тернии к своему свету. Ведь есть люди, ради которых стоит бороться не только с другими, но и с самим собой; отчаянно вести борьбу со своими чувствами, сопротивляться им, не поддаваясь давлению. И даже если она его возненавидела, он всё равно придёт за ней.
Он придёт за Эбигейл.