Благодарность

- Вот и настал момент, которого все так долго ждали! Последний раунд нашего турнира бакуганов! Кто же станет главным «разрушителем» Новой Вестрои?! Бодрый голос комментатора поигрывает вопросительными интонациями. Гулкое эхо растягивает интригу над гудящими трибунами. Действительно, кто станет новым вексом, вексом Даркуса - «разрушителем» Вестрои?.. Кто угодно, но не тот парень, стоящий на смотровой площадке вдалеке. Фиолетово-циановое пятно его фигуры смотрится несуразной кляксой на фоне сверкающих белизной своих футуристических форм сооружений, типичных для колонии Бета-Сити. Если же рассматривать этого веста вблизи создастся весьма негативное впечатление из-за агрессивно топорщащегося куста на голове и тяжелого взгляда отлитой из свинца радужки. Он смотрится отчаянно крутым типом даже со свисающими до колен рукавами и болтающимися на бедрах подтяжками. Впрочем, судя по его брезгливым морщинкам в уголках рта, он не озабочен ни тем, как он выглядит, ни уж тем более связанным с его внешним видом мнением окружающих о его персоне. Отсюда этот брутальный субъект прекрасно слышит, как скрежещут и движутся колонны с игроками, смещаясь к центру арены, как активируются гантлеты и карты ворот вслед за командами сорванных голосов, как скандируют имена своих фаворитов зрители. Но он не видит тех клоунов, которые вышли на поле боя, возможно, к счастью для них. Дело не в билете, который не удалось достать - просто этот зрелищный балаган вызывает в нем исключительно глубокое отвращение. И все же, он стоит и слушает разносящиеся по округе звуки сражения. Опершись о перила, и пропуская прелюдию к битве через себя, представляет все, что происходит под куполом. Шарик его монстра перекатывается между пальцами. Вест напряженно смотрит на своего бакугана. Как будто ждет, что монстр заговорит. Может быть, даже велит пробиться к ристалищу и показать всем этим инвалидам от игры как бьется настоящий Даркус-боец, неосознанно поддержав своего напарника в решении, скребущимся в его груди уже полчаса. К общей аудиальной градации боевого представления добавляется совершенно новый элемент. По плитам глухо стучат каблуки. Женские. Обладательница громко цокающей обуви останавливается в трех метрах за его спиной. Ждет, что он повернет голову, но он демонстративно не поворачивает. Он занят своими мыслями, и не настроен на разговоры. Но даже если бы он не был погружен в сомнения, и праздно слонялся без дела – этот вест слишком одиночка для того, чтобы тратить свое время на незнакомок с уверенной походкой. Она молчит. Он тоже. Они оба стоят молча, а внизу, под куполом монстры рвут друг друга на части под восторженные крики толпы. - Это тебя называют Эйсом? – она задает свой вопрос в какой-то полу-утверждающей форме, словно прекрасно осведомлена о том, с кем говорит, и его хочет поставить в известность. - Да, - он оборачивается. Не потому, что отвечать - стоя спиной к собеседнице - некрасиво. Ему всего лишь интересно, как выглядит та, кто говорит с такой твердой уверенностью в голосе. Стильная курточка мотоциклистки, сапоги разной длины и сережки-кристаллы. Волосы цвета жженой сиены, а на лице отпечаток какого-то важного выбора. Ничего необычного. Девчонка, косящая под «крутую». Хах, такие «оторвы» обычно растут в тепличных условиях, под крыльями заботливых старших братьев, кормятся разжеванной моралью с ложечки. Прекрасный образец высокоморальной гуманистки с убеждениями. Она позволяет изучить себя, разрешая написать свой психологический портрет первого впечатления, и даже дает поставить на нем роспись-мнение, как на окончательно завершенной работе. Внешность Эйса не удостаивается внимания, она смотрит только в глаза. Скорее с осторожностью, чем с сомнением. Видит, что анализ ее персоны успешно завершен, кивает. - Хорошо. Я Мира. Идем. Он хмыкает, и прикрывает глаза, с видом человека оценившего примитивную шутку "по достоинству". Ему так и хочется спросить: «И все? Значит, так на Новой Вестрое выглядят приглашения на свидания?». Но Эйс не собирается размениваться на саркастичные замечания, хоть дерзкая девчонка его и заинтересовала. - У меня другие планы, - говорит и остается на месте. - Если так, то твои планы сейчас изменятся. Мира уже стоит вполоборота, явно рассчитывая на то, что он пойдет за ней. До чего же наглая и сумасшедшая. - Ты всегда такая самоуверенная? – усмехается, неверяще качая головой. - Всегда, когда это необходимо. Только так можно найти общий язык с чересчур самонадеянными бойцами. - Хах, да ну? – Эйс вкладывает в этот свой вопрос всю иронию, на какую способен. Но его потешная новая знакомая только поджимает упрямые губы. Как будто упрекает в несерьезности. Ее укоряющий вид внезапно перестает быть комичным, когда внизу раздается удар в гонг, и трибуны взрываются аплодисментами. Финал закончился! Очень быстро. Рекордно быстро. Не нужно вслушиваться в сумбурную речь потрясенного комментатора, чтобы это понять. Что же там за победитель такой? Неужели большой профи?.. - Тебе здесь нечего делать, - заявляет начальственным тоном. - Может, позволишь решить мне самому? То, насколько непоколебима ее вера в собственное превосходство и право шефства над ним выходит за рамки смешного, начинает откровенно раздражать. Эйс презрительно щурится. - Ты уже все решил, - произносит спокойно, не меняясь в лице, и красноречиво смотрит вниз – за перила, на островок посреди искусственного водоема и на выпуклое бетонное здание, распираемое от шума. – А я еще нет. То есть?! Это был такой намек на его пригодность? О чем идет речь? Хочет затащить в свой мотоклуб? Или интригует на пустом месте? Хах, какая к черту разница, он уже прозевал свой шанс. Не стоит упускать две возможности в один день. Она уходит. Он за ней. Они удаляются под резкие звуки отскакивающего от стен и ударяющегося о купол арены хохота. Какой-то псих, дорвавшийся до победы и микрофона, смеется безудержно, чередуя пронзительный визг с подвыванием. Большой розовый язык то и дело вырывается из его пасти на волю, вместе с брызгами слюны и слухораздирающим ревом. На десятках экранов этот самый псих-альбинос отвешивает поклоны, машет рукой людским массам окаймляющими манеж, и скрипуче-пищащим голосом благодарит зрителей за поддержку, и противников, за то, что те оказались такими слабаками. Он скалится публике, которая восторженно приветствует нового векса. Эйс видит все это так, как если бы сидел на трибуне. Вест сжимает кулаки, досадуя своей оплошности. Хах, он запросто сделал бы так, чтобы - как комментатор сказал, его зовут? - Шэдоу Проуву было не до смеха. Он должен был заявиться!.. Но он смотрит на прямую спину своей провожатой. И кривится. Ему становится до тошноты противно от того, насколько благосклонна толпа к этому мерзкому паяцу. Нужно ли ему признание таких неразборчивых вестов?