Анна Каренина и современные реалии

Алексей Вронский также родился и вырос в богатой и известной семье. Военную карьеру он избрал по наставлению родителей — при этом самого Алёшу никто не спрашивал, чего он хотел от жизни. Может всю жизнь он хотел писать картины, плясать хип-хоп и играть хард-рок, но, увы, об этом история умалчивает. Вронский приехал из Петербурга в Москву совсем недавно, но уже успел наделать шуму. Молодость бурлила в нём, поэтому в его голове частенько гулял ветер вперемежку с пьянками и гулянками, что, однако, как это часто бывает, не лишало его внимания дам: Алексей был молод, красив, хорошо воспитан и богат, поэтому всё отрицательное, что в нём было, автоматически отъезжало на десятый план. В эти сети угораздило попасть и Кити Щербацкой. Молодой повеса вскружил ей голову первым же своим появлением в её жизни, и ей даже чудилось, что она уже влюблена в него — по-настоящему влюблена. Если до этого романтические настроения Катерины распространялись лишь на красавчиков-актёров и симпатичных певцов, то сейчас первые чувства к реальному человеку расценивались ею как нечто особое, новое, настоящее. И при этом ей уже казалось, что её симпатия взаимна, что со дня на день он обязан сказать ей об этом… и грядущий торжественный приём у Щербацких должен был стать тому прекрасной возможностью. Сам же Вронский не был настроен на серьёзные отношения. «Не нагулялся ещё» — вот было его постоянное состояние. Да, он позволял себе флиртовать с Кити — как и со многими другими девушками, но это было не более лишь очередное увлечение, порождённое юностью и банальной скукой. Упомянутый приём был запланирован как раз на следующий день после отъезда Левина. Непонятно было, к чему он был приурочен: то ли ко дню Святого Валентина, то ли к празднику Нибельмесаколяды, то ли ещё к чему: ну нужно же изредка знати просто так попонтоваться, ну серьёзно, господа. Кити ожидала от вечера многого: ожидалось множество интересных и богатых гостей, в том числе и Вронский вместе со своей престарелой маман, диджей, обещавший разбавлять Михайлова и Ваенгу чем-то более приятным слуху, повар-француз, который не готовил лягушачьи лапки, а также фейерверк и много других разнообразных плюшек, которые так любят миллионеры. Был также ещё один момент, который не мог не радовать юную барышню: Кити давно не знала, куда надеть своё новое розовое платье, предназначенное ею для чего-нибудь важного. А по её мнению этот вечер должен был быть важен как минимум потому, что намечалась встреча с Вронским. Ведь он обещал танцевать медленный танец именно с нею, а свои обещания он исполняет всегда. Волнение охватывало Кити с самого утра. Она весь день бегала туда-сюда по огромному дому, не в силах даже и минуты усидеть на месте. И чем ближе был вечер, тем чаще билось её сердце, тем труднее ей было сохранять спокойствие и ясность ума. Но неизбежное неизбежно — на улице начало темнеть, и уже появлялись первые гости. Тот самый появился одним из первых. Катерина одёрнула своё довольно короткое платье, поправила причёску, на которую за пару часов до этого извели половину баллончика лака и в которой потерялось штук двадцать невидимок, и гордо отправилась навстречу своей судьбе. Однако при всём её усердии сильно гордо не получилось: перед самым финишем новые туфли на шпильке предательски проскользили по ковру, чуть было не отправив нашу героиню в свободный полёт, но перед самым предполагаемым приземлением она ощутила, что её поймали.  — Вы не ушиблись? — спросил Вронский, аккуратно возвращая Катерину в вертикальное положение.  — О боже мой, нет… Спасибо вам, — улыбнулась она в ответ.  — Вот и хорошо. Я бы не простил себе, если бы с вами что-то случилось. Девушка зарделась и смущённо опустила глаза.  — Алёша, куда ты пропал? Я ведь совсем заблужусь без тебя, птенчик! Понастроют тут дворцов, а ты потом выбирайся оттудова, уф… — послышался женский голос из-за угла, откуда мгновением позже вышла женщина преклонных лет со странным пышным гнездом на голове.  — Извиняйте, маман! — обратился к ней Алексей. — Тут девушке срочно требовалась неотложная помощь, и я, как истинный джентльмен, не мог оставаться в стороне.  — Здрасьте, — нервно улыбнулась Кити.  — Дожили… вот вчера он даже умудрился кинуть меня одну на вокзале, представляете? Прибежал, из поезда высадил и убежал на свидание! Ну хоть такси вызвал, и на том спасибо… Подумать только, родная мать для него значит меньше, чем какие-то, кхм… — Вронская вовремя замолчала, хоть и успела возмутить Щербацкую, а после небольшой паузы продолжила, — Ты ведь хозяйская дочка Катя, да? Какая большая уже выросла, прямо невеста! А я тебя ещё совсем маленькой помню, ух! Такая миленькая была, румяненькая, кругленькая…  — Извините, а мы разве знакомы? — недоумённо спросила Кити.  — Нет, но это разве мешает? Катерина в очередной раз убедилась, что она чего-то не понимает в этой жизни.  — Ладно, чего мы тут на проходе встали, пойдём уже ко всем! — засуетился Вронский. — Катя, ведите нас, а то заблудимся.  — Понастроили хором… — пробурчала его мать.  — Да-да, конечно, — опомнилась Щербацкая, а после тихо добавила: — И да, Алексей… мы уже несколько недель так хорошо общаемся… почему бы не говорить друг-другу «ты»?  — Как тебе будет угодно, — улыбнулся тот и слегка приобнял Кити за талию. Та еле ощутимо вздрогнула и почувствовала, что внутри её прокатилась волна неведомого тепла. Они прошли в зал. Вечер был в самом разгаре. Из колонок пел Михайлов, под которого лихо отплясывали старшие, которые после с удовольствием подпевали Ваенге, а младшие сидели в сторонке и ждали, когда уже заиграет нормальная музыка. Кити с замиранием сердца ждала, когда же уже объявят медленный танец. Всё это время она сидела как на иголках, а при каждом взгляде, слове и даже просто движении Вронского её прошибало током, что комфорту не способствовало. Но при этом в ту самую минуту, пожалуй, она могла назвать себя самой счастливой на свете. В этот момент дверь в зал распахнулась. Все обернулись на новоприбывших. На пороге стоял вечно опаздывающий Степан Облонский под руку с какой-то незнакомой дамой. На ней было чёрное чуть выше колен платье, а по обнажённым плечам рассыпались аккуратно уложенные чёрные локоны. Тёмные глаза нерешительно оглядывали комнату. В зале зашептались.  — Кто эта дама?  — Это жена Алексея Каренина.  — Он вроде заместитель министра финансов!  — Ну, в общем, кто-то из высшего сословия…  — Как её — Анна?  — Анна Каренина…  — Сколько достоинства…  — И самомнения!  — Или тщеславия…  — Но, тем не менее, сразу видна петербургская масть, — улыбнулась Вронская, которая буквально день назад ехала вместе с Анной в поезде. В этот момент Анна случайно подтвердила последнюю фразу, что-то сказав Стиве про парадную и поребрик. Тот в ответ кивнул, что-то шепнул и стал оглядывать зал в поисках знакомых лиц.  — Вронский! — обрадовался Облонский и побежал навстречу знакомому лицу. — Лёха, будь другом — побудь пока с моей сестрой, покажи ей тут всё, ладно? Ты здесь явно чаще меня бываешь!  — Хорошо, хорошо… — Алексей всё ещё не мог понять, почему именно он и почему именно сейчас.  — Вот и славно! Спасибо тебе большое, дружище!.. И да, не кинь в беде: где здесь туалет?  — Вон в ту дверь и налево, — медленно проговорила Кити, явно не обрадованная тем, что у неё уводят кавалера.  — Мерси боку, мадемуазель! — радостно поблагодарил Степан Аркадьевич и убежал в известном направлении. Катерина тем временем не отрываясь смотрела в глаза Вронского.  — Я на минуту, — поспешил заверить тот и двинулся в сторону гостьи. Кити нахмурилась. О боже, этот ужасный Облонский вечно всё портит! От него в доме постоянно одни убытки: то разобьёт что-нибудь, то вылакает всё дорогое французское вино 1895 года из коллекции отца, то оставит остальных гостей без очередного изыска нового шеф-повара, то ещё что-нибудь! И живёт при этом легко-легко-легко… Но Щербацким приходилось терпеть его, ведь их угораздило выдать за этого шалопая свою среднюю дочь Дарью. Вот и сейчас из-за него Кити пришлось на время лишиться внимания спутника… Её это возмутило. Нехорошее предчувствие закралось к ней в сердце. Но она поспешила отогнать от себя эти мысли, сославшись на то, что от перенапряжения начинает сама себе накручивать. Нет смысла беспокоиться! Ведь скоро должны объявить медленный танец, который Вронский будет танцевать только с ней. Но вот прошла минута. Две. Пять. Алексей всё не возвращался. Вот и Облонский уж вернулся… а Вронского всё нет. Катерина занервничала. Она безуспешно пыталась отыскать его в толпе приглашённых — нет, среди любительниц Михайлова его не было. В конце концов она решилась выйти из своего уголка и отправиться на поиски возлюбленного.  — А сейчас, дамы и господа, — медленный танец! — скандировал диджей — мужчина средних лет в коричневой кожаной куртке и отчего-то в старомодной фуражке, — включая что-то из репертуара Coldplay. Кити замерла. Её сердце бешено колотилось, хотя лицо оставалось спокойным. Сейчас, ещё секунда — и он придёт! Не могло быть иначе, нет! Всё случится именно так, как хочет она — прямо сейчас, сию же секунду!..  — Девушка, разрешите пригласить вас на танец. — Нет, не он.  — Мадемуазель, не хотите ли потанцевать? — Тоже.  — Чего вы здесь стоите в одиночестве, идёмте на танцпол! — Снова не то.  — Нет, нет, я уже приглашена! — отказывала Кити, вглядываясь в толпу. Она чувствовала, что её руки дрожат. В этот момент толпа будто бы расступилась, открывая перед Катериной танцпол. В тот же миг она почувствовала, что внутри неё что-то ломается и низвергается в пропасть. Посреди толпы она увидела Вронского. А рядом с ним Анну. Он смотрел ей прямо в глаза, приобнимая её за талию. Второй рукой он крепко сжимал руку Карениной, а та положила руку на его плечо и так же неотрывно глядела прямо на него. Кити задрожала.  — О, боже… Они при полном зале как будто одни… Они наедине при полном зале! — воскликнула она. — А как же?.. как же?.. Так нельзя! Нельзя! На глазах девушки выступили слёзы. Ей резко стал противен этот зал, все эти люди — она выбежала из комнаты. Все всполошились.  — Что случилось? — спросила Анна, оглядываясь на дверь. Вронский только открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же потупился и опустил глаза.  — Алексей?..  — Медленный танец закончился. В этот момент рядом появился Стива Облонский.  — Анна… Вронский и Кити…  — Что? Алексей, всё ещё не поднимая взгляда на Анну, проговорил:  — Я обещал танцевать с ней… Каренина смутилась.  — Господи… Стива, поехали! Я завтра же возвращаюсь в Петербург… — она вышла из комнаты. Облонский засеменил следом. Вронский остался стоять посреди зала в смешанных чувствах.

***

Кити бежала по снегу в сторону железной дороги. Тушь растеклась по щекам, мокрое от слёз лицо обжигало морозом, а внутри было невыносимо пусто. В коротком платье было холодно, но она хоть успела схватить в прихожей свою белую шубку. Бежать на каблуках становилось всё труднее, но желание уйти как можно дальше отсюда охватило Щербацкую. Она поймала себя на мысли, что хочет домой. Домой… несмотря на то, что она только что убежала из своего родного особняка, что в данный момент был ей противен, ей хотелось домашнего тепла, покоя, позабыть весь этот ужас… но нет: её сердце было разбито. Ничего, никого, тьма… Одиночество.  — Господи, я только жить начала… а уже не хочется… — произнесла Кити и обнаружила, что стоит прямо рядом с рельсами. Слышался отдалённый гул, а вдали мелькнули огни поезда. В этот момент к Катерине в голову закралась страшная мысль: всего один шаг и всё… конец её мучениям, конец её позору, конец всему. Она неуверенно шагнула вперёд… В этот момент кто-то схватил её и потащил в сторону. Кити закричала.  — Ты что творишь? — спросил кто-то, ставя девушку перед собой.  — Я… я… отпустите!  — Рано тебе ещё туда, барышня, рано! А теперь дуй домой, тебя уже ищут! Кити не стала перечить незнакомцу и побежала в обратном направлении. В этот момент её охватил страх: был ли это ужас от своих собственных ужасающих намерений, или же загадочный незнакомец в старинной фуражке был чересчур страшен, но она точно понимала одно — она немедленно хочет домой, обнять родителей и поскорее забыть произошедшее как страшный сон. Через несколько дней Щербацкие всей семьёй улетели отдыхать в Европу.