The only ones

Четверо. Их было четверо, и это казалось чертовски правильным. Луис понимал, что со стороны-то они — просто случайно встретившиеся люди, которых не объединяет ничего, кроме желания выжить. Понимал он и — что знают они друг друга не так чтобы очень долго. И всё равно. В этой четвёрке он чувствовал себя на месте. Даже сильнее, чем за своим ноутбуком на работе. А ведь в те моменты ему казалось, что он горы свернуть может. Во Флориде сейчас холодает. Наверное, надвигается ураган. «Интересно, — думает Луис, — а на островах в ураган как?» Деревья гнутся с каждым днём всё ниже. Ещё неделя, и их, наверное, унесёт в океан вместе с понабросанными всюду вещами, мусором, хлипкими бунгало для туристов. И выжившими. Тёмная мясистая зелень пальм и кустов постоянно влажная, хотя дождя нет — только раз в несколько минут падают крупные одинокие капли. Песок не просыхает тоже и под весом ноги съезжает пластами. Луис поскальзывается и ругает застрявшие в ботинках песчинки. Ливень начнётся, он просто ещё не готов. Всё копит силы, собираясь чернеющими тучами над головой. Постройки — тонкие перегородки между четырьмя столбами — скрипят и стонут ночами под порывами ветра. И ничуть не заглушают плач Зои. Эти звуки смешиваются и сливаются в завывания, ударяют в дырявые двери, прося впустить. Что-то случилось с каждым из них в момент смерти Билла. Больше всего, конечно, досталось Френсису. Дни напролёт он сидит на берегу, вымачивая отвороты заляпанных грязью и кровью штанин в выбегающих волнах, которые словно хотят, чтобы он сыграл с ними в салочки. Когда Луису становится совсем уж жутко, Фрэнсис произносит-таки пару слов, чаще — о том, как ненавидит. Острова, океаны, тропики, фрукты, ветер. Зои старается о нём заботиться: приносит еду, уговаривает сменить одежду, помыться. Наверное, спит Фрэнсис всё же в помещении, иначе — уже подхватил бы какой-нибудь вирус. Зои молчит немногим меньше него. Но и её слова пусты. Они о том, что крыши из декоративной листвы не выдержат сильного дождя. О том, что рулон плотной клеёнки лежит в дальнем бунгало и его хватит только на половину одной крыши. О запасах, об острове. О том, что лодка ещё на ходу… Зои ёжится, кутается в свой плед, ветер треплет пряди тёмных волос. Хочется взять её на руки, сжать покрепче в объятиях и отнести в самое тёплое помещение — в комнату администратора, где стоит ещё работающая бытовка. И завернуть в несколько слоёв шерстяных одеял. С Френсисом порой хочется поступить так же, просто Луис знает, что этого крепыша он протащит разве что пару метров. Луису вообще смотреть холодно, и не только на друзей. Всё происходит как-то само: без слов и договорённостей. Утром, пригибаясь под низкими, налитыми бурей тучами, Фрэнсис спускает лодку на воду. Зои заполняет её уже подготовленными рюкзаками с едой, фонариками, сменной одеждой. Луис укрывает всё это клеёнкой. Остров сгибается под уже непрекращающимися вихрями, и кажется, его сейчас сорвёт, как кувшинку, и понесёт по бурлящей воде. Но он стоит на месте, а волнам достаётся лодка с тремя возвращенцами. Они не обсуждают, насколько ничтожны шансы добраться до материка в шквал на парусной лодке. Они вообще мало говорят. Через пару часов Луис сменяет Френсиса у руля, жадно ловит редкие советы склонившейся над картой Зои и капли — уже частые, больно бьющие по лицу. Через три часа он уже ничего, кроме воды, не видит от пелены ливня. Она стеной стоит впереди, рушится потоком сверху, плещется в ногах и шатает лодку. Парус приходится свернуть. Закутавшись в какую-то тряпку, Фрэнсис принимается за свою любимую молитву. Сейчас Луис с ним как никогда согласен. Он тоже ненавидит всё это: и шторм, и океан, и лодки, и юг, чёрт бы его побрал! Уши закладывает от воя ветра, но даже сквозь него доносятся всхлипывания Зои, и Луис отнимает у неё бесполезную уже карту и усаживает ближе к Френсису, послушную, как куклу. Они роятся в рюкзаках, ищут дождевики. Кто-то начинает вычерпывать воду. Другой бормочет, что это бесполезно. Чьи-то руки натягивают на голову Луису кепку с козырьком, та скользит, никак не желая держаться. Лодка кренится, и Френсиса бросает на борт. Они с Зои вцепляются в него мгновенно, тащат обратно, не дают упасть самому и перевернуть судно. Фрэнсис падает на спину куда-то на дно лодки, в самую середину. Не успев отпустить друга, Луис валится сверху, не видит — чувствует, как рядом оказывается Зои. Они жмутся друг к другу посреди бушующей стихии, несущей их в неизвестность. Но какой бы страх ни пыталась выдавить из них буря, у неё ничего не выйдет. Они готовы, готовы ко всему. Потому что, хоть Билл и отдал свою жизнь, он всё ещё тут, с ними, бережёт, охраняет. И прикрывает. Их по-прежнему четверо, и это чертовски правильно.