Action free

— Зачем Брандт просил тебя приехать? — Лейна нашли мертвым в камере. Не то чтобы кто-то расстроен или всерьез ищет убийцу, но МI6 запросила ЦРУ, наши посуетились… для виду. Брандт решил — мы должны знать. — Глупости. Ильза пытается выбросить из головы этот разговор, но имя Лейна продолжает всплывать в памяти, словно навязчивая мелодия, и тянет за собой целый сонм воспоминаний и размышлений. Мисс Фауст привыкла быть одна. И в личной жизни, и на задании. Таковы были требования безопасности. За то время, что она прослужила в МI6, она научилась не только стрелять из всех видов оружия и водить все, что движется, но и не доверять ни одной живой душе. Она была пронзительно, безгранично одинока. Итан ворвался в ее жизнь, где все и так было непросто, словно смерч или торнадо, окончательно все усложнив. Она помогла ему там, где он никак не мог рассчитывать на помощь, и он платил ей тем же. Он доверял ей самой, ее словам и сведениям даже после того, как она обманула это доверие. Он понял и принял ее, как не понимал и не принимал никто. Он разрушил ее одиночество, научил ее доверять, увлек работой в команде… — Итан, передай мне патроны! — Что? Бывший агент ОМН Итан Хант с трудом отвлекается от близнецов, за которыми увлеченно наблюдает последние полчаса. Том и Бекки играют в песочнице, пытаясь поделить привезенные папой экскаватор и самосвал: обе игрушки непременно нужны каждому ребенку одновременно. Итан переводит взгляд на ушедшую в раздумья жену и снова переспрашивает с ноткой беспокойства: — Прости, что ты просила тебе передать? Ильза приходит в себя. Это все призраки прошлого, ничего больше. Их просто нельзя пускать в свою жизнь, и тогда они оставят ее в покое. Рано или поздно. Ведь главное, что Итан научил ее любить… Она смотрит на него и спешит успокаивающе улыбнуться: — П-персики. Не могу дотянуться до тарелки. Он передвигает по столу тарелку и смотрит, как она берет сочный душистый плод, как аккуратно откусывает кусочек, стараясь, чтобы капли сока не попали на малышку, которая заснула у ее груди, тихо посапывая и забавно приоткрыв маленькие розовые губки. Но, несмотря на все старания, тяжелые липкие капли стекают по руке Ильзы. Она слизывает их, и Итан, не удержавшись, помогает ей в этом, а потом мягко целует теплые сладкие губы. — Мне показалось, ты сказала совсем другое… Тебя что-то беспокоит? — Если ты ничего от меня не скрываешь, то — нет. — Я ничего от тебя не скрываю. *** Ее цель — на пассажирском сидении, но надежнее сначала убить водителя. Она целилась прямо в лобовое стекло, почти в упор. Из такого положения нельзя промахнуться. И вдруг увидела, что за рулем — Итан… Мгновенное замешательство, которое каждому из них стоило нескольких лет жизни, после чего она вскинула винтовку, а он надавил педаль газа! Удар. Еще удар. Падение… Боль! — Ильза, Ильза, проснись! Любимая, я с тобой, все хорошо! Она с трудом разлепляет глаза. Сорочка мокрая, ее всю трясет, она вцепляется в руки мужа, обнимает его за шею и в ужасе думает, что малышка сейчас почувствует ее состояние и проснется. — Это опять был тот же сон? — мягко спрашивает Итан, прижимая ее к себе. — Да. Ты сбил меня машиной. А потом снова. И снова… — она судорожно всхлипывает, прилагая все силы, чтобы не разрыдаться. Итан прячет лицо в ее мягких волосах, гладит дрожащие плечи и тихо шепчет: — Прости. Это и его кошмар тоже. Правда, он не видит его во сне. Он приходит к нему наяву каждый раз, когда Ильза, вот как сегодня, просыпается с криком среди ночи. Он вспоминает их разговор в парижском парке, куда она пришла после той аварии, едва заметно прихрамывая. — Ильза, ты как?.. — его голос виновато дрожал, и слова не шли с языка… Он даже, не удержавшись, взял ее за руку. Кажется, в первый раз… Но это ничего. В конце концов, не каждый день он врезается в нее на машине, причем поддает так, что она летит через капот и крышу едва ли не вместе со своим мотоциклом. Есть за что извиняться! Он убеждал себя, что просто извиняется — ничего больше! — стараясь не вспоминать, как смотрел в заднее стекло и не мог дышать, пока упавшая Ильза не пошевелилась и не стала медленно подниматься с земли. А тут еще ехидный голос Лейна: — Это была Ильза, — мерзавец не спрашивал, а утверждал. — Очень интересно. Итан велел ему заткнуться, испытывая непреодолимое желание пристукнуть его немедленно и собственноручно. Хорошо еще, что в руках — руль и надо вести чертову машину… — Ты как? Я… не хотел навредить тебе, — он крепче сжал ее руку и смотрел в глаза, которые теперь были так близко. Светлые, серьезные, честные глаза, в которых нет упрека, есть только понимание и такое знакомое тепло! Он скучал по ее взгляду: нежному, ласкающему, чуть-чуть насмешливому, по ее выразительным глазам, по рыжеватым волосам, что волной обрамляли лицо и лежали на плечах, по ее духам с легким оттенком ванили… Он знал, что это мгновение, в котором они вдвоем, совсем рядом, и между ними все хорошо, — только мгновение, вымысел. Но как же хотелось остаться в нем навсегда! — Выходи из игры! — он и просил, и умолял, и приказывал. Это почти признание в любви. Он, черт возьми, просто не мог как следует играть в эту игру, зная, что Ильзе угрожает опасность. Что он сам — опасность для нее. — Это невозможно, — четко, почти по слогам произнесла она. «Думаешь, я бы не ушла, если бы могла?!» И он начал задавать вопросы, предполагать, угадывать. Она почти не отвечала, просто смотрела на него — и ее говорящего взгляда было вполне достаточно. Только однажды, когда он сказал: «Ты должна была защитить Ларка, но убила его, спасая меня», Ильза опустила глаза, отвела их в сторону. Даже ее бледные щеки слегка порозовели… «Итан, Итан, ты дорог мне, как никто…» — Прошу тебя, не становись у меня на пути. Они расстались тогда, так ни о чем и не договорившись. Если и не как враги, то как супруги на грани развода… *** — Так это было или не было? — Лютер говорит, что не было. — Но я слышала, как Бенджи это сказал! — Он это просто слишком громко подумал. Впрочем, давай спросим его самого. Он звонил, говорил, что соскучился. — Он все равно не сознается, вы все заодно! Она смеется, качая коляску. Это их семейная шутка. Или легенда. Когда муж хочет поднять ей настроение, то всегда заводит разговор на эту тему. Он лежал тогда на каталке в медицинском лагере, едва живой, со сломанными ребрами и кучей других повреждений, а она стояла рядом и Лютер с Бенджи заглядывали в дверь походной палатки, которая служила больничной палатой. Как уже бывало раньше, после завершения миссии они шутили о том, что все — и особенно Итан! — были на волосок от смерти. «Как обычно!» Смех причинял ему жуткую боль, но он был счастлив, потому что Ильза, живая, здоровая Ильза была рядом, нежно касалась его лица и улыбалась так светло и тепло, словно замещала собою солнце. «Ой, да поцелуйтесь уже!» — вроде бы произнес в какой-то момент сентиментальный Бенджи… А может, дело вовсе не в нем и все произошло само собой? Ильза склонилась чуть ниже к кровати, Итан не успел остановиться, и — их губы встретились… — Почему ты назвала малышку Джулией? — тихо спрашивает Итан, обнимая жену и заглядывая в коляску. — Потому, что так хотел назвать ее ты, — улыбается она. — Но не готов был это признать. Он крепче прижимает ее к себе и целует. Ильза отвечает на поцелуй, взъерошивая его пышную шевелюру, в которой уже пробиваются седые волосы, встречает нежный, благодарный взгляд. Он с ней, ее удивительный Итан, привыкший беречь целый мир с тем же трепетом и вниманием, с которыми теперь хранит покой их семейного гнезда. Рядом с ним она сможет избавиться от любых кошмаров. И избавить его.