***
— Саби! — встретила меня Алина — девушка Олега. Очень приятная и милая во всех отношениях девушка. — Сколько лет, сколько зим! Чего не звонила последние месяцы, пропала куда-то, — она надула губки и повесила мою джинсовку на крючок. — Проблемы в личной жизни, да еще и сессия эта, — отмахнулась от ее вопросов, на которые не желала отвечать совершенно. В любом случае, чем меньше людей знает об этом, тем мне будет легче проститься со Стасом. После его выписки я не видела его почти три недели, но почему-то его образ упрямо не хотел покидать мою память, врезавшись в нее, заставляя каждый раз меня мучиться, как только я закрывала глаза. — Понятно, — кивнула темноволосая девушка и улыбнулась в ответ, давая знать, что намек понятен. Люблю Алину за то, что она настолько тонкий и понимающий человек, который может понять тебя с полуслова, и не будет настаивать на том, чтобы ты с ней поделился. Наверное, поэтому она и пошла учиться на педагога — таких учителей и не хватает в наших школах. — Иди в ванную, мой руки и иди к нам, — она показала ладонью в сторону гостиной. — Хорошо. Оказавшись возле белой двери, я услышала голоса, доносившиеся из-за нее. Настолько знакомые, что меня бросило в холод. Одним из говоривших был Стас. Невозможно. Неужели это какой-то рок, преследующий меня? Только я успеваю оправиться от наших с ним встреч, как он вновь появляется в моей жизни, нарушая ее спокойный ход. Мамочка, роди меня обратно. Когда я говорила, что хочу веселой студенческой жизни, я ни в коем разе не имела в виду тянувшиеся на протяжении нескольких месяцев страдания. — Ты толком ничего не объяснил, — в девушке я узнала Настю. — А тут нечего объяснять, — спокойно произнес он, и в его голосе я заметила нотки того Стаса, к которому привыкла. Да, изменения есть, хоть и незначительные, но все-таки это лучше, чем ничего. И от этих мыслей на душе стало теплее, а губы тронула улыбка. — Я не люблю тебя. И вообще, мне кажется, что все должно быть не так. — Что ты имеешь в виду? — в ее голосе послышались настороженные нотки. — Ну, не так все должно быть, — взвыл Стас. Видимо, они уже не раз говорили на эту тему. — Тебя вообще быть не должно. — Не понимаю… — Забыла, как сказала, что Гоша куда лучше меня? — презрительно спросил юноша. — Это я сегодня с утра вспомнил, если тебе интересно. Анастасия ничего не ответила, а через пару секунд дверь открылась, и я только успела спрятаться за ней, чтобы не прослыть человеком, который мало того, что толкает под машину, так еще и подслушивает чужие разговоры. Стас вышел следом, но, в отличие от Насти, которая направилась к выходу, зашел в гостиную. А внутри меня загорелся маленький огонек надежды. Может, еще не все потеряно? Может, он в скором времени вспомнит меня? С другой стороны, я рада. Рада, что они расстались, потому что так долго продолжаться не могло. И она должна была это понимать. Как говорится, на чужом несчастье счастья не построишь. Помыв руки, я направилась в зал и встретилась перед дверью с Настей, которая презрительно посмотрела на меня. Нет, мне ее не жалко. Я не испытываю к этой мелочной девушке ничего, кроме презрения и сочувствия. Все-таки обделил ее Бог мозгами, что ж поделать. Не сама же она в этом виновата. Я покачала головой и прошла мимо, оставляя в коридоре все свои переживания, тоску и обиду.***
— Ну, что? — задорно спросила Алина уже выпивших и далеко не трезвых гостей. — Вернемся в детство? — она демонстративно держала в руках пустую бутылку из-под текилы. — Конечно! — завизжали гости, кто-то начал хлопать, кто-то — смеяться. — Короче говоря, все по-взрослому, — усмехнулась Алина. — Если парню выпадет парень, а девушке — девушка, счет идет до пяти. Если противоположный пол — до десяти, — и уселась в за секунды сформировавшийся круг. Играли мы, наверное, с полчаса, как очередь крутить перешла к Стасу после поцелуя с Кирой, в течение которого Кирилл, кажется, готов был разорвать другу глотку, потому что смотрел на него, как на врага народа. Конечно, я все понимаю, любовь и прочие прелести, но все-таки. Однако, с другой стороны, я рада за них. Пусть хоть у близких мне друзей, в круг которых в последнее время вошел и Кирилл, будет все хорошо. Ведь видеть улыбку Киры практически каждый день гораздо приятнее, чем выслушивать ее нытье и подтирать сопли. Не люблю, когда она плачет, потому что никогда не умела подбирать слова утешения. Носик указал на меня. Сердце пропустило удар, гулом отозвавшись в ушах. Я медленно подняла взгляд на Стаса, в чьих глазах я видела смешанные эмоции, но ни одну из них разобрать не могла. Да, Кирилл говорил, что у Соколова частенько болела голова после выхода из больницы, но каждый день он что-то вспоминал. Но сейчас в его глазах я не видела боли. В них плескалось что-то более глубокое и доселе мне неизвестное. — Ну, что тупим-то? — съехидничал Кирилл, с интересом наблюдавший за нашей реакцией. Стас встал напротив меня и как-то смущенно нагнулся ко мне, смотря мне в глаза, словно спрашивая разрешение. Я просто прикрыла глаза, давая ему знак согласия. Я знала, что не почувствую тех чувств и эмоций, которые были тогда, в квартире, но хотела передать ему всю ту боль и горечь, смирение и сожаление, которые накопились во мне с того момента, как он ушел, закрыв за собой дверь и не проронив ни слова. Почувствовав его губы на своих, я ощутила запах сигарет и ментола — а он так и не изменяет своим привычкам. Я так давно не чувствовала этот его смешанный запах, что у меня снова сорвало крышу. Зарывшись руками в его светлые волосы, я стала отвечать на его поцелуй, в котором смешивалось все: и нежность, и горечь, и боль, и обида… Стас прижал меня ближе к себе и крепко, но в то же время аккуратно, держал меня за талию. И что-то еще чувствовалось в нем. Что-то еще… совсем чуть-чуть, и я пойму, что же это, но… — Десять! — закончили считать ребята, и Соколов отпрянул от меня, смотря мне как-то потерянно в глаза. Словно понимание и осознание чего-то пришло к нему, но он не может сложить это воедино и правильно понять. Он зарылся руками в волосы и вышел из душного прокуренного помещения, а я рухнула на кресло. Силы куда-то улетучились, словно их просто высосали из меня. — Ты как? — села на локоть кресла Кира и озабоченно посмотрела на меня. — В порядке, — отмахнулась я, давая понять, что говорить не очень хочу. — Домой поедешь? Кирилл обещал подвезти, — улыбнулась подруга, кладя руку мне на плечо в утешительном жесте. Я лишь кивнула.***
Ну, кто же знал, что Кирилл в последний момент притащит за уши Стаса с собой? Уж точно не я, иначе не согласилась бы. Скрепя сердце, я лишь вздохнула и вышла из подъезда. На улице стоял июнь во всей своей красе, и вечерний теплый воздух наполнил легкие, уговаривая меня дышать полной грудью, но как бы я этого ни хотела, я не могла. На душе скребли кошки, а на плечах была непосильная ноша. Я знаю, что переживу это. Я смогу. Но, Боже, как же хочется быть слабой, чтобы кто-то тебя любил и заботился, отдавал всего себя. — Ума палата, — развел руками Кирилл, осуждающе смотря на Киру, которая виновато потупила взгляд. — Пьяная башка. Мы сейчас, — сказал юноша и, схватив свою новоиспеченную девушку за руку, потащил ее обратно в подъезд. Вдруг я услышала негромкий шорох за спиной и обернулась. Увидев сидящего на коленях и схватившегося за голову Стаса, я подбежала к нему и встала напротив, обеспокоенно смотря на него. А он что-то бормотал себе под нос и раскачивался из стороны в сторону, повторяя что-то снова и снова, но я не могла этого разобрать. — Стас? — я положила руку ему на плечо, когда парень замолчал. Соколов поднял на меня свои ясные и глубокие, как океан, глаза, и тут мое сердце замерло. Тот же взгляд, полный нежности и заботы, который я, наверное, никогда не забуду. Не может быть. Подступившие слезы начали жечь глаза, а я протянула ему руку. — Ты в порядке? На что он лишь взял ее и потянул меня на себя, прижимая ближе. — Что ты делаешь? — подкативший к горлу ком не давал говорить твердым и спокойным голосом, а сердце начало трепетать. — Прости меня, — прошептал юноша, — за все. А в частности за то, что поспорил на тебя, — он зарылся носом в мои волосы и продолжил еле слышно шептать, — хотя, с другой стороны, не поспорь мы с ним, я бы не встретил тебя никогда. — Не нужно, — я попыталась его остановить, но, отпрянув от меня, он приложил палец к моим губам, заставляя замолчать, и покачал головой. — Я должен договорить, — и пристально посмотрел мне в глаза. — Да, я начал общаться с тобой из-за спора, первое время это было так, но потом… — Стас запнулся, — потом ты стала для меня тем, к кому хочется возвращаться снова и снова, быть всегда рядом и защищать. И я… я не хотел тебя отпускать тогда, — юноша опустил взгляд, а я провела ладонью по его щеке и заставила посмотреть себе в глаза. — Ты просто не представляешь, что я пережила после того, как ты ушел тогда, — и по щекам потекли теплые слезы. И впервые за все это время, с того момента, как закрылась входная дверь моей квартиры, это были слезы радости и счастья, с которыми выходила вся боль и отчаяние, терзавшие и разрывавшие меня на мелкие кусочки в течение всего этого времени, — поэтому, пожалуйста, не надо ничего говорить. Я тоже виновата. И… — я серьезно посмотрела на него, — я такая дура. Я люблю тебя, но поняла это слишком поздно, — горькая усмешка тронула мои губы. — Поверь мне, я не лучше ни в каких отношениях, — улыбнулся он и нагнулся, чтобы поцеловать меня, и между нашими лицами оставались считанные миллиметры. — А мы стоим друг друга, — ответила я, и почувствовала его мягкие, сухие и такие до боли родные губы на своих.Второй шанс, данный нам свыше, нужно принимать, как подарок судьбы, а не как данность, и я никуда тебя теперь не отпущу. Теперь ты мой.