Бесчестье

      Чистая и аккуратная темница, по сравнению с Азкабаном, могла показаться даже уютным местом, но Беллатрису Лестрейндж занимали сейчас совершенно другие мысли. Упав спиной на матрац, она истерически расхохоталась, закашляла и, наконец, залилась слезами. Все вышло слишком глупо, и от этого было вдвойне больнее и досаднее, чем если бы Темного Лорда захватили в честном поединке.       Лицо Темного Лорда выражало исступленную радость и восторг. Несомненно, он уже видел те преимущества, которые открыли перед ним Индия и убитый дарстрон. Пересекая индийский городок, Темный Лорд с помощью волшебной палочки левитировл мертвое тело с той особенной бережностью, с которой охотники обращаются со своими трофеями. Зачем? Почему не ей, Беллатрисе, поручить удерживать плывущего по воздуху мертвого дарстрона? Спокойнее, намного спокойнее бы ей было, если бы палочка Темного Лорда не была обременена заклятием левитации. Если вдруг… в случае чего он потеряет несколько ценных мгновений, чтобы переменить заклинание. Почему, почему он так неосторжен? Слишком рад, потому и неосторожен. Что это? Ничего — ветер — показалось. Да и переменить заклинание — такой пустяк, особенно для Темного Лорда, да и труп дарстрона можно в случае чего просто бросить на землю. Но, слава Великому Мерлину, он опустил дарстрона рядом с дюжиной индусов — индусы, пав на колени, смотрели на их спасителя как на Бога. Кажется, Темный Лорд опьянен победой, он счастлив, и она, Беллатриса, опьянена его счастьем.       — Экспеллиармус!       Палочка Темного Лорда отлетела. Слишком внезапно. Слишком неожиданно. Удивительно, как незаметно умеют подкрадываться индусы и сколько здесь вдруг появилось стражи — чересчур много для двух волшебников, один из которых без палочки. По всей Индии что ли наложены антитрансгрессионные чары? Надо срочно отдать свою палочку Темному Лорду. Окружена - поздно. Ничего не выйдет...       Экспеллиармус. Проклятый обыкновенный экспеллиармус уже второй раз сыграл злую шутку с Темным Лордом. И всё почему? Он был в тот день невнимателен — они были в тот день невнимательны: пагубный восторг от победы над дарстроном усыпил их бдительность, обернулся темницей и унижением. Беллатрисе хотелось рычать: никому, никому бы при других обстоятельствах не удалось застать Темного Лорда врасплох. Со странной нежностью вспоминала она упоенное лицо повелителя, горящий взгляд красных глаз, весь его облик, полный величия и достоинства. Здесь не могло быть обмана: нельзя так радоваться присвоенной победе, невозможно совместить ложь и беспечность, притворство и неосторожность. Чертово полнолуние! Если бы не оно, никто бы не посмел обвинить Темного Лорда во лжи. Если бы не оно, не было бы завтрашнего унизительного спектакля. Если бы не оно… возможно, Махараджа просто убил бы Темного Лорда. Это простое нечаянное соображение заставило Беллатрису приподняться с матраца и сесть.       «Махарадже не нужна жизнь Темного Лорда только потому, что вместо нее он получит его запятнанную честь и унижение. Зазнавшийся индус предпочитает ощутить торжество над соперником, не убивая его», — с ненавистью думала Беллатриса. Но стоп. Разве это худшее, что может случиться в их положении? Темный Лорд останется жив — вот что самое главное, останется невредим и здоров, отделавшись лишь унижением. Лишь? Беллатриса почувствовала, как сдавило сердце при одной мысли о завтрашнем представлении, и с силой сжала подушку. Воображение с жестокой отчетливостью рисовало картины, где индийский сброд, толпа неотесанных волшебников, проклятое скопище черни оплевывает честь наследника Салазара Слизерина. Беллатриса резко рванула подушку — и перья разлетелись по темнице, оседая на волосах, на мантии, на матраце, на каменном полу. Господи, нет, этого не произойдет! Как угодно, но этого не случится! Темный Лорд не станет плясать под дудку Махараджи! Да, и тогда в него выстрелят сотни лучей Авады Кедавры — сотни, а хватит и одного. Нет, надо что-то делать. Темный Лорд найдет выход из ситуации — он не может не найти. И может, завтра прилетят на помощь Пожиратели смерти? Она, Беллатриса, — тоже Пожирательница смерти, но что она может сделать? Ничего, и это было невыносимо осознавать. А ведь если кому-нибудь из Пожирателей смерти удастся избавить Темного Лорда от унижения, то он станет его фаворитом, будет ближе и дороже повелителю, чем она, Беллатриса. Нет, ревность сейчас неуместна, но все-таки лучше было бы (как лучше было бы!), если бы ей самой удалось помочь Темному Лорду. Но что... что можно предпринять?       А что, если Махараджа солгал ей, и поединок Темного Лорда и дарстрона на самом деле состоится? Беллатриса вспомнила громоздкое серое тело с щупальцами и клешнями, и ее передергнуло. Уму непостижимо, как Темному Лорду удалось одолеть ту тварь, но он это сделал и вряд ли сможет повторить. Нет, интуиция шепчет, что Махараджа говорил правду, да и зачем ему лгать. Может, это и лучше, что схватка с дарстроном заменена десятиминутным позором? Беллатриса закрыла глаза и с ужасом представила Темного Лорда внутри гигантской сферы, обороняющегося от клешней голодного и разъяренного чудовища. Да, пожалуй, что лучше. И потом, если Махараджа окажется так глуп, что действительно отпустит Темного Лорда, то повелитель — уж в этом она уверена — отомстит жестоко и изощренно. Но если не отпустит? Нет, он слишком самоуверен, чтобы не отпустить.       Беллатриса встала с матраца и, скрестив руки, зашагала по темнице. Завтра, завтра всё решится… 4 мая 1998       Со всех дорог к придворцовой площади стекались толпы волшебников, желая поглазеть на обещанный поединок. Ежесекундно сюда прибывали индийские крестьяне на потрепанных метлах, местная знать в каретах, запряженных фестралами, вездесущие репортеры из разных стран, которые с истинным профессионализмом продирались сквозь скопление народа, чтобы занять самые выгодные места.       Среди этой толпы, волнующейся, как море, то тут, то там яркими синими пятнами выделялись отряды стражи. Беллатриса Лестрейндж, бледная, шла под конвоем одного из этих отрядов, который, расталкивая зевак, подобно кораблю, оставлял позади себя дрожащую борозду.       Беллатриса жадно вглядывалась в любопытные лица вокруг в поисках Пожирателей смерти. Какой-то щуплый индус впереди нее, размахивая палочкой, выкрикивал оскорбления в адрес Темного Лорда и всячески выражал радостную уверенность, что дарстрон, конечно же, сожрет лжеца. Рука Беллатрисы привычно дернулась за палочкой, но той не было, и оставалось только, сжав зубы, стараться не слышать, как поносят её повелителя. Щуплый индус продолжал надрывать глотку, когда волшебник в темной мантии и, несмотря на жару, с капюшоном на голове с силой его вдруг пнул. Беллатриса внимательно оглядела худощавую фигуру в темной мантии. Рудольфус, её муж? Если это он, если он здесь, то Темный Лорд еще раз убедится, что Лестрейнджи — самые верные его сторонники. Как было бы хорошо, если это Рудольфус! Как было бы прекрасно, если у него есть какой-то план! Хотя что он один сможет сделать? Или он не один? Или это не он?       — Что пинаешься? — грубо каркнул щуплый индус.       — Много болтаешь, — лениво протянул волшебник в капюшоне.       Нет, это не Рудольфус. Это не его голос. Но как похож!       — Хочу и болтаю! У нас свобода слова! Я имею право высказывать свои мысли! И я думаю, что этот самозванный Лорд — еще тот притворщик, который только старается казаться великим волшебником. А на деле же… — и индус сделал похабный жест.       — Может быть, я даже талантливее, чем он.       Внезапно он поперхнулся, закашлял, достал из кармана мантии немаленький стакан (это показалось Беллатрисе странным) и произнес:       — Агуаменти!       Но желанной воды не появилось, щуплый индус вновь и вновь проговаривал заклинание, но по-прежнему безрезультатно.       «Ничего он не умеет, — возмущенно думала Беллатриса, — ничего, а мнит себя выше Темного Лорда». Каждый может пнуть мертвого льва, вот только Темный Лорд не мертв, а жив, и рано они начали его пинать.       — Вот видишь, ты даже воды наколдовать не можешь, а только то и делаешь, что языком молотишь, — флегматично заметил мужчина в капюшоне.       — А я согласен с ним, — внезапно вмешался третий голос из толпы, — дарстрона победить нереально, и глупцы мы были, раз могли хоть на секунду поверить, что это он уничтожил чудовище. Полнолуние теперь всё объяснило. И коль уж он приписал себе то, что не совершал, значит и слухи о других его деяниях не имеют под собой серьезной основы.       — Я бы не стал делать поспешных выводов, — отозвался всё тот же мужчина в капюшоне. — Собственно мы для того здесь и собрались, чтобы воочию увидеть, на что способен легендарный… Волан-де-Морт.       Имя прозвучало как выстрел. Даже те, кто только что, расхрабившись, измывались над Темным Лордом, вздрогнули по старой привычке. Щеки Беллатрисы пылали. Не выдержав, она повернула голову в сторону говоривших и с надрывом крикнула:       — Не смейте! Не смейте произносить имя Темного Лорда и сомневаться в его величии!       Беллатрисе казалось, что она сейчас заплачет от отчаяния. Сначала свободно и безнаказанно насмехаются над Темным Лордом — теперь смеют произносить его имя, и кто? — те, что недостойны даже целовать подол его мантии. Она почувствовала сильнейший прилив ненависти ко всем вокруг: к говорившим, к страже, к всё прибывавшим репортерам, к Махарадже. О, его она ненавидела в первую очередь! Его, живую причину оскорблений и насмешек, виновника приключившихся с ними бедствий, изобретательную сволочь, организовавшую сегодняшний псевдопоединок! Ярость переполняла Беллатрису, она представляла скорчившуюся у ее ног фигуру Махараджи, который (о да!) пусть пресмыкается, рыдает, умоляет ее о пощаде, но она засмеется и лишь выкрикнет: «Круцио!» Раскаленные добела ножи вонзятся в тело Махараджи, сосуды будут лопаться по всему извивающемуся телу, кости будут выворачиваться и ломаться, и крови — много крови!       Говорившие с любопытством поглядели на Беллатрису, молча пожали плечами и как ни в чем не бывало продолжили разговор, а щуплый индус, не сдаваясь, выкрикивал: «Агуаменти», — и вода наконец заплескалась в стакане. Беллатриса с злостью ощутила бессилие — отвратительное чувство, с которым она вынуждена мириться, лишь мечтая о возмездии. Щуплый индус тем временем небрежно запихал палочку в задний карман мантии, и Беллатриса опытным глазом подметила, что при желании ее легко можно украсть. Легко. Но не ей, окруженной стражей.       — А знаете, — зазвучал голос пожилой женщины, — я все-таки уверена, что Тот-Кого-Нельзя-Называть победил в тот раз дарстрона, и в этот — тоже победит. И каждый, кто сейчас смеется, пожалеет об этом, ибо гнев великого волшебника страшен.       — Да ну, не верю я. Вам же ясно сказали: полнолуние, — с ударением на последнем слове выпалил щуплый индус.       — А этот щуплый правильно, думаю, говорит, — послышались возгласы одобрения.       Беллатриса вдруг с болью поняла, что еще немного — и уже никто не станет спорить о величии Темного Лорда. Совсем скоро его, опозоренного и униженного, поднимет на смех вся эта толпа, и даже та старушка, что сейчас так верит в Темного Лорда, не произнесет больше ни слова в его защиту. У Беллатрисы задрожали руки, а на высоком гладком лбу выступила испарина. Она ясно представила себе торжество этого щупленького индусишки и ему подобных, когда Темному Лорду не удастся войти в сферу. Затем наступит черед розовых женских панталон. Самое страшное, что она подействует — эта пошлость, грубая и низкая. А потом Темный Лорд окажется на коленях. Нет, невыносимо об этом думать! Нельзя это допустить! Если бы только удалось достать волшебную палочку, незаколдованную, послушную, если бы удалось преподнести ее Темному Лорду, он бы… он бы победил опять дарстрона, разгромил стражу. Она не знает, что бы он сделал, но он вышел бы с честью из создавшегося положения. Вон щуплый индусишка неосмотрительно положил волшебную палочку в задний карман мантии. Дотянуться до нее, выхватить, вырваться и, сжав покрепче, броситься к ногам Темного Лорда. Но как?       — Дарстрон! Смотрите, сфера!       Над головами собравшейся публики медленно проплывала гигантская сфера, возбуждая крики и давку. Отряд волшебников с помощью палочек волочил ее к придворцовой площади, стараясь не замечать что внутри. А внутри бешено метался дарстрон, перебирая клешнями и щупальцами так, что казалось еще немного — и они процарапают сферу. Беллатриса понимала, что дарстрон не вырвется на свободу, но и у нее при одном взгляде на чудовище инстинктивно возникло желание бежать, лететь как можно дальше отсюда, лишь бы не видеть кошмарное серое туловище с омерзительными конечностями. Какой-то репортер, который еще совсем недавно, работая локтями, проталкивался ближе к площади, развернулся и начал пинками прокладывать себе дорогу назад. Прижимаясь к матерям, испуганно зарыдали дети, а те, как могли, успокаивали их, хотя и сами посинели от страха. Все больше волшебников, пытаясь покинуть опасное (как казалось им) место, начинали трансгрессировать, но безуспешно.       Беллатриса чувствовала, как сгущаются антитрансгрессионные чары, но все ее внимание было сосредоточено на сфере, а точнее — на твари, заточенной внутри нее. Еще минуту назад она страстно желала, чтобы Темный Лорд убил дарстрона на глазах всей этой скептически настроенной толпы, но теперь подобная мысль, даже если бы ей и удалось заполучить палочку, представлялась заоблачной мечтой, сказкой, недосягаемой утопией. «Чистая случайность, — вспоминала она слова Темного Лорда, — чистая случайность, что мне удалось его одолеть». Беллатриса оглянулась: стражи с каждой секундой становилось все больше — повсюду, куда ни глянь, синие пятна отрядов окружали придворцовую площадь. Нет, это безумие — сражаться с дарстроном, безумие — пытаться прорваться сквозь несметное количество стражи, безумие — ее желание выкрасть волшебную палочку у щуплого индуса. Уж лучше пусть все идет своим чередом. К Мерлину розовые панталоны и коленопреклонение! Главное — жизнь, жизнь, которой ничто не будет угрожать. А потом уж Темный Лорд отомстит за свое унижение — о, они вместе отомстят!       Резко затрещали трубы, и на балкон вышел человечек с раскосыми глазами и бородкой.       — Внимание! Махараджа Индостана, Джайдев Санджи Сингх Тхакур!       На балконе показался Махараджа, и индусы волной опустились на колени. Лицо его было возбуждено больше обычного, а живые глаза с проказным любопытством глядели на толпу.       — Добрые мои подданные и гости! — в голосе Махараджи чувстовался азарт. — Вы знаете, зачем мы собрались. Наш долг — подвергнуть испытанию волшебника, именующего себя Волан-де-Мортом. Уверяю, что вы все находитесь здесь в полной безопасности. Дарстрон окутан надежной сферой и не сможет из нее вырваться, — Махараджа умолк и спустя несколько секунд продолжил. — А теперь, я думаю, настало время привести Волан-де-Морта на эту площадь.       Откуда-то, из дворцовых глубин, на площадь стал подниматься отряд в синих мантиях, и в его окружении размеренным шагом гордо ступал Волан-де-Морт. Надменный и невозмутимый, он шел, властно обводя взглядом толпу. Холодные глаза бесстрашно остановились на сфере, словно их обладатель был уверен в своей неуязвимости. Прямая осанка, высоко поднятый подбородок, непроницаемое лицо — ничто не выдавало волнения Лорда Волан-де-Морта. Безоружный, он держался с достоинством короля, и, казалось, одним своим спокойствием укрощал шум свирепой толпы.       У Беллатрисы перехватило дыхание: никогда еще Темный Лорд не казался ей настолько прекрасным и величественным, как в эту минуту собственного бессилия. Ей хотелось кинуться в ноги Темному Лорду, целовать его руки, встать рядом со своим повелителем. Беллатриса любовалась изящными и уверенными движениями, с которыми Темный Лорд двигался по площади, и ее сердце бешено стучало. Вокруг площади наступила тишина: все замерли, глядя на исполненный благородства облик Волан-де-Морта, от которого, даже безоружного, веяло скрытой силой.       На противоположном конце площади показалась стройная индианка. В высоко поднятых руках она держала волшебную палочку, и, развернувшись, медленно двинулась навстречу Волан-де-Морту. Беллатриса боялась думать о том, что сейчас произойдет. Все равно ничего нельзя изменить, незаколдованную, послушную палочку выхватить ей вряд ли удастся, да и решение уже принято. Как бы ни загоготала толпа, что бы она ни выкрикивала, нужно стерпеть, стерпеть и вырваться отсюда. У Беллатрисы сжалось сердце при мысли, что Темный Лорд не знает, что его ожидает. Наверняка, он думает, что сейчас ему придется войти прямо в сферу к дарстрону, но ни тени страха не отображается на его лице — только готовность и решимость. Он уверен в своих силах. Кажется, он знает, что сможет еще раз победить дарстрона? Но он и не догадывается, что ему преподнесут заколдованную палочку, и никто ему об этом не скажет, и даже она, Беллатриса, молча стоит здесь, среди этой толпы, готовой в любую секунду осмеять Темного Лорда, и бездействует. Беллатриса вздрогнула. Разве это не предательство? Она перевела взгляд на щуплого индуса и торчащую из заднего кармана его мантии волшебную палочку. Он стоит так близко, буквально в двух шагах.       Щуплый индус, молчавший с того момента, как на площади появился Волан-де-Морт, вдруг, словно скинув с себя наваждение, сердито оскалился и со всей мочи плюнул в сторону высокой фигуры со змеиным лицом.       И Беллатриса не выдержала. Оттолкнув локтем стражника, она резко подскочила к индусу, правой рукой влепила ему пощечину, а левой — выхватила палочку из его заднего кармана. В два прыжка Беллатриса очутилась на площади, она не задумывалась, почему за ней не погнались: ей было все равно. Она видела перед собой одного только Темного Лорда.       В толпе возмущенно загалдели, но стража, казалось, не обращала ни малейшего внимания на происходящее и неподвижно стояла на своих постах, позволяя Беллатрисе пересечь площадь и очутиться подле Волан-де-Морта.       — Мой Лорд! — Беллатриса, оттолкнув индианку, упала на колени перед повелителем. — Не берите ту палочку! Она заколдованна! Вам хотят помешать убить дарстрона! Каждый раз, когда вы ей будете взмахивать, вы подвергнетесь унижению! Вы окажетесь на коленях перед ним, ваши руки будут сложены в молитвенном жесте. Махараджа хочет вас опозорить перед всей этой толпой, мой Лорд! — голос Беллатрисы срывался на крик.       Волан-де-Морт с таким же непроницаемым видом пристально смотрел на Беллатрису, и на лице его отобразилось понимание. Он перевел взгляд на балкон, и красные холодные глаза встретились с темными пытливыми глазами Махараджи. Они напряженно смотрели друг на друга, один — с враждебностью, другой — с любопытством, и вдруг рот Махараджи изогнулся в подобии улыбки. Ненависть исказила лицо Волан-де-Морта, и он зло повернулся к Беллатрисе.       — Он хочет казаться снисходительным и милостивым, — захлебываясь продолжала Беллатриса, — он спустит вам портал, чтобы мы могли вернуться в Британию, но все будут считать вас трусом, будут думать, что вы просили пощады! О, мой Лорд, вот незаколдованная палочка, возьмите! — и Беллатриса протянула волшебную палочку индуса Волан-де-Морту.       Она не думала, как Темный Лорд будет использовать палочку: войдет ли к дарстрону, чтобы победить того, убьет ли Махараджу — неважно, не имеет значения. Главное, что у него окажется палочка, хорошая, незаколдованная, и он избежит унижения.       Волан-де-Морт посмотрел на протянутую Беллатрисой палочку, на дарстрона, на толпу, затем опять — на палочку и на дарстрона. Злобно усмехнувшись, он раздраженно отшвырнул Беллатрису и ожесточенно произнес:       — Какая же ты дура, Белла!       В ту же секунду он подошел к индианке, грубо вырвал у нее из рук палочку и, выйдя на центр площади, метнул заклинание в сферу. Ничего не произошло. С быстротой, с какой дети залпом выпивают горькое лекарство, Волан-де-Морт метнул заклинание еще раз. Магическая волна с силой отбросила Волан-де-Морта от сферы, и он, перекувырнувшись в воздухе, упал в самую грязь под улюлюканье толпы.       С недоумением, отчаянием и обидой смотрела Беллатриса на своего повелителя. Он выбрал… заколдованную палочку? Он добровольно подверг себя унижению? Правильно. Она ведь и сама решила, что лучше опозориться один раз и жить, чем погибнуть гордецом. Так что ее дернуло доставать эту треклятую палочку? Дарстрон опасен, и стражи здесь много — перевес сил на стороне противника, и палочка не изменила бы исхода боя. Все правильно. Главное — жизнь. Темный Лорд всегда так говорил: "Главное — жизнь". Со странным безразличием наблюдала Беллатриса, как публика гогочет над розовыми женскими панталонами Темного Лорда. Боли не было — только пустота. Взглянув на балкон, Беллатриса поймала победоносный взгляд Махараджи, и тот с торжествующим видом нахально и в то же время слегка сочувственно ей улыбнулся. На лице у него была написана радость ученого, чей эксперимент благополучно завершился и принес блестящие результаты.       И неожиданно Беллатриса поняла. Махараджа раскрыл перед ней тогда свои планы, потому что она сама — часть его плана. Почему ее не схватила стража, когда она кинулась на площадь? Почему ей так легко оказалось выхватить волшебную палочку? Щуплый индус вел себя нарочито дерзко — случайно ли? О, Махараджа знал, он рассчитывал, что она бросится с той палочкой к Темному Лорду, — произошло все именно так, как он и хотел.       Действительно, какое удовольствие в коленопреклоненном сопернике, если он молит о пощаде не по своей воле? Беллатриса равнодушно взглянула на Темного Лорда. Он стоял на коленях перед балконом Махараджи, и кто-то из толпы под общий хохот запустил в него огрызком яблока. Он сам это выбрал. А она, Беллатриса, выбрала в конечном итоге другое. Он выбрал разумное, а она нет. Но он прав, Темный Лорд, безусловно, прав, только ей почему-то уже все равно. Беллатриса отрешенно скользнула взглядом по палочке, которую до сих пор машинально сжимала в руках. Протянув Темному Лорду незаколдованную палочку, она дала повелителю выбор между бесчестьем и боем, дала, сама не подозревая об этом, возможность Махарадже еще больше его унизить.       Отпустит ли Махараджа их обратно в Британию, как обещал? Было бы глупо с его стороны. Но он упоен победой, горд своим хитроумием и изобретательностью, он слишком уверен в собственных силах, и потому неосторожен. Отпустит. Опьяненный сегодняшним триумфом, он совершит ту же ошибку, что и Темный Лорд, когда позволил себя поймать.       — Все мы увидели, что Волан-де-Морт не кто иной, как лжец, — раздался голос Махараджи. — Я бы мог его казнить, но я милостив и снисходителен, и потому позволю ему и его стороннице покинуть пределы нашей страны.       С помощью волшебной палочки Махараджа левитировл вниз портал, представлявший из себя обыкновенную чашку для чая. Волан-де-Морт жестом подозвал Беллатрису, и она с отстраненным видом послушно приблизилась к повелителю. «Интересно, а было ли тому дарстрону двадцать лет?» — вопрос вспыхнул в мозгу Беллатрисы и тут же погас, побежденный апатией.       Волан-де-Морт с ненавистью взглянул на Махараджу, взял Беллатрису за руку и коснулся чашки.

***

      Холодное английское серое небо казалось Беллатрисе по-домашнему уютным и родным после палящего солнца Индии. Удивительно, еще недавно она была бы счастлива тем, что Темный Лорд держал ее за руку, теперь же его прикосновение не вызывало в ней никаких чувств.       — Беллатриса, — голос Волан-де-Морта вывел ее из задумчивости, — посмотри на меня.       Беллатриса взглянула прямо в красные глаза Темного Лорда и впервые за много лет отвела взгляд.       — Дай мне палочку, — сухо произнес Волан-де-Морт.       Палочку? Только сейчас она заметила, что унесла с собой волшебную палочку того щуплого индуса. Беллатриса послушно ее протянула:       — Пожалуйста, мой Лорд.       — Обливиэйт*!...       …Беллатриса открыла глаза. Перед ней стоял Темный Лорд, как обычно величественный и прекрасный. Сердце ее бешено застучало.       — Как мы здесь оказались, мой Лорд?