Ощути, что ты знаешь

На первый взгляд, было маловероятно, что кто-то такой молодой, как Эдогава Конан, мог быть настолько важен для свержения международного преступного синдиката такого размера и охвата. В конце-концов, мальчику только исполнилось семь лет, когда началось дело, и сейчас, десять лет спустя, он был как никогда близок к разгадке. Любой, кто знал Конан-куна, мог засвидетельствовать, что он был слишком пугающим ребенком: очень наблюдательным для его лет и до абсурдности умным. Как только Эдогава-кун стал достаточно взрослым, чтобы оказывать помощь полиции, он начал решать дело за делом с невероятной точностью и скоростью. В его четырнадцать инспектор Мегуре начал замечать необычайное сходство с другим детективом-старшеклассником, которого некогда восхваляли как «Спасителя Японской полиции», Кудо Шиничи. Любой, кто был знаком с Эдогавой-куном, однако, знал, что сходство заканчивается на дедуктивном мастерстве. Когда Кудо Шиничи был огнём, Эдогава Конан был льдом. Разница была настолько очевидна, что никто и не подозревал, что это может быть один и тот же человек. Это был секрет, который Конан мог бы забрать с собой в могилу. Так и должно было быть. Хорошо спрятанный склад на окраине был местом, где всё это время обитала Черная Организация, прямо под носом полиции. Они стали лучше скрываться после неудачной вылазки ФБР. Парню затем потребовалось 10 лет, чтобы снова отыскать организацию. Горный воздух пах чем-то сладким, взрывчатым. Ощущался также запах влажной, пропитанной только прошедшим дождем, земли, смешанный с запахом пороха. Здание было сожжено после того, как все мужчины и женщины в черном и научные работники в белых халатах были выведены из штаб-квартиры, которая ранее использовалась величайшей криминальной организацией в Японии, а затем эти люди были арестованы, один за одним, толпой полицейских, охранного бюро и ФБР. Всё кончено. Целиком и полностью. Эдогава Конан глубоко вздохнул. — Тебе стало легче? — рядом с ним прозвучал тихий голос. Он неопределенно поджал губы. — Я полагаю. — Есть выжившие? Жертвы? — Хайбара была удивительно спокойна, учитывая размеры той горы, что свалилась с её плеч. Перед ними еще пылал огонь. — Я не понимаю, почему это должно интересовать меня, — Конан ответил холодно, не взглянув на неё. Теперь это не имело значения. Уже нет. Это не имеет значения уже десять лет. Какая польза от бесплодных поисков среди выживших, если тот, кого он искал, уже мертв? — Дело решено. Пауза душит всё так же. По его молчанию она поняла, что сказала что-то не то. — Конечно, нет, — сказала девушка через мгновение, снова медленно отвернувшись. — Ты больше заинтересован в этом. — В конце-концов, я дал обещание. Его голос был мягким, а затем губы скривились в короткой, но дикой ухмылке, когда он засунул руки в карманы. Хайбаре было слишком любопытно не следовать за парнем, когда он шагнул к толпе правоохранительных органов. Это было то место, где она провела 18 лет своей жизни, где работа всей её жизни была создана, уничтожена и затем возрождена. Хотелось задать столько вопросов. Взять столько образцов. Найти столько вещей. Её сердце ушло в пятки, когда она увидела офицера Сато, выводящую группу ошеломленных гражданских из здания. Мужчины, женщины и дети, полураздетые, в больничных халатах, с расфокусированным взглядом, плачущие от боли, ковыляли рядом с полицейскими. В конце-концов, это была штаб-квартира, где она занималась исследованиями, где она экспериментировала на людях, совершенно не отличающихся от тех, что она видит сейчас, где она усовершенствовала наркотик, предназначенный для того, чтобы забрать чью-то жизнь, и затем закончила его, который мог только убивать, хотя это и не то, что предполагалось изначально. Для них кошмар был закончен. Для неё кошмар закончился. Расплата началась. Конан и не заметил, как его собеседница отстала, чтобы поговорить с медицинскими специалистами и с экспертами по биотехнологиям, которых попросили прийти на место преступления, вместо того, чтобы искать инспектора Мегуре. — Ах, Ко… Эдогава-кун, — инспектор полиции стал старше, но остался все таким же, как и в ту ночь. Он взглянул на парня очень усталыми глазами. — Тебе не нужно быть здесь, ФБР могут… — Я бы хотел поговорить с одним человеком из группировки, — сказал Конан, переходя сразу к делу, на лице безэмоциональная маска. — Её кодовое имя Вермут. Наступил момент, когда нужно было окончательно всё решить, чтобы затем наконец-то отдохнуть. Время для последнего разговора. Только одного. У парня было несколько вопросов, на которые он хотел получить ответы. Он должен найти ответы, он обязан их узнать. — Эдогава-кун, это… — Клёвый малыш может делать всё, что он хочет, — Джоди Старлинг обернулась, отвлекшись на минуту от раздачи инструкций по эвакуации. Конан не посмотрел на Джоди. Годы были также тяжелыми для американской женщины. Они оба потеряли кого-то десять лет назад. Джоди потеряла Акая Шуичи снова, только узнав, что он не умер в первый раз. Инспектор Мегуре неохотно уступил. Эдогава Конан обернулся и вместе с инспектором смотрел, как жертвы организации спешно эвакуируются. Детектив Такаги на данный момент возглавлял процессию детей разного возраста и комплекции. Некоторые имели порезы и синяки, некоторые с трудом реагировали. Это особое дело вызывало беспокойство в желудке инспектора Мегуре, хотя Конан, казалось, оставался, как обычно, равнодушным. Для известных только организации целей экспериментальные субъекты в основном были детьми. Было ли так потому, что их было легче похитить, или организация надеялась, что промывание мозгов этой молодой преступной силы останется незамеченным, но сейчас инспектор Мегуре был очень рад, что они могут посадить каждого члена организации за решётку. — Они будут в порядке, — громко сказал инспектор. Правда он не был уверен, заботило ли это Эдогаву-куна. На самом деле мальчик напевал про себя какую-то мелодию, а затем развернулся, готовясь уйти снова, как вдруг ночной воздух прорезал пронзительный крик. Неожиданно ребенок пересек дорогу и побежал прямо к ним. Инспектор Мегуре надеялся, что маленькая девочка, необыкновенно похожая на кого-то очень знакомого, побежит к нему, но нет. Все совсем не так. Маленькая девочка обошла его и уткнулась в ногу Эдогавы Конана. На секунду показалось, что у него перехватило дыхание. Девочка была… похожа… И затем медленно, очень медленно он позволил себе взглянуть вниз. Кровь зашумела в его ушах, потому что это было невозможно… Горячие слезы оставляли пятна на его идеально отглаженных брюках. Маленькая девочка, такая знакомая, но невозможная, тонущая и барахтающаяся в изношенной, огромной футболке, скрывающей ноги, обхватила своими маленькими руками его икры и не отпускала, трясясь при этом. Инспектор Мегуре задержал дыхание. Конан вздрогнул почти подсознательно. Что-то сжалось и пульсировало в его груди, острое и ноющее. Он хотел упасть на колени, хотел, противореча всей логике, взять эту маленькую девочку в свои объятия и защитить от всего мира. Он хотел, чтобы она перестала плакать. Ему нужно, чтобы она перестала плакать. Её красное, заплаканное лицо. Её большие фиалковые глаза. Её тонкий голос охрип от крика. Это было всё её, она наполнила его чувства, лишила его разума, но этого не может быть. Этого не может быть, это невозможно, потому что она мертва. Ран была мертва уже десять лет. Рука взметнулась к груди, сильно прижавшись кулаком к левой стороне, где должно быть сердце. Он принуждал себя глубоко дышать. Это нереально. Это не может быть реально. Тогда это всё должно быть трюком, не правда ли? Инспектор Мегуре наблюдал, как лицо парня искажалось и искривлялось, а затем медленно расслаблялось в безэмоциональной маске. Температура ночи, казалось, уменьшалась вместе с тем, как опускались уголки губ мальчика. — Эдогава-кун. — Прекрати плакать, — сказал он девочке холодно, игнорируя инспектора Мегуре. Конан хотел ответов, и он хотел их сейчас. Девочка взглянула на него красными, заплаканными глазами, и это больно, да, но боль сжалась и замерзла тяжелым комом где-то глубоко в груди, привязав к реальности, в которой она была мертва, и кто бы не решил сделать это, он поплатится. Парень смог преодолеть себя и спросить ее ровным голосом: «Кто ты?» — Н-не могу…не могу вспомнить, — она тяжело засопела, пытаясь успокоиться, гляда куда угодно, только не на мальчика с каменным лицом. Печаль на ее лице и ее голос были так знакомы, что он отвернулся. — Простите… Холодная ярость росла в нем. Конан схватил маленькую девочку грубо за запястье и развернулся, готовый уйти. — Ах, Эдогава-кун… — Инспектор Мегуре попытался снова. — Я направляюсь на станцию. Вермут. Это точно она. Никто больше не знал об искусстве маскировки также хорошо. Никто больше не смог бы украсть лицо Ран, ее голос, каждый ее жест. Никто больше не знал, как с помощью нее можно над ним насмехаться. — Я поведу, — неожиданно вызвалась детектив Сато в тот момент, когда она подошла к ним сзади, бросив на инспектора Мегуре многозначительный взгляд. — Я все равно вернусь. Конан ничего не сказал, только забрался на заднее сиденье машины Сато. Его хватка на запястье маленькой девочки оставалась такой же железной, и он решительно уставился на пейзажи за окном, не позволив себе утонуть в тихом сопении по другую сторону от него. Темнота гор исчезла в огнях города, сияя золотом под ними.