Знакомые незнакомцы

      Адриан приподнимается на локтях и жадно осматривает зажатую под ним девушку, отказываясь верить, что она рядом с ним, в его доме, в его объятиях. Только его. Пульс зашкаливает, каждый вдох даётся через силу, а сердце с такой силой бьётся о рёбра, что невольно удивляешься, как оно всё ещё не пробило плоть и не выскочило из груди. Так чувствуешь себя, когда ждёшь чего-то остро желанного, о чём грезил невозможно долго.       Что уж скрывать… Бесстыдные фантазии преследовали Адриана многие ночи, заставляя просыпаться в холодном липком поту с ноющей болью в паху, словно он вновь был семнадцатилетним парнем с бурлящими гормонами. Дни, впрочем, были ничуть не легче, ведь Маринетт словно нарочно испытывала его выдержку, являясь на деловые встречи в столь сдержанно-сексуальных нарядах, что он лишь чудом сохранял самообладание, удерживая онемевшие от возбуждения руки поверх стола, хотя те так и рвались забраться в брюки и принести себе столь желанную разрядку. День за днём, почти два месяца подряд…       И вот, сегодня, его мечта стремительно обретала жизнь, умоляя доставить ей незабываемое удовольствие. Может, он что-то перепутал и Рождество уже настало? Он был образцовым мальчиком весь год, так что заслужил самый лучший подарок.       Окрыленный реальностью происходящего, Адриан совершенно упустил тот миг, когда неровной походкой добрёл до собственной спальни и, захлопнув входную дверь пяткой ботинка, спешно опустил драгоценную ношу на мягкое одеяло.       Кажется, она протестовала, стоило ему лёгким движением перебросить её хрупкое тело через своё плечо, словно он был каким-то первобытным человеком, схватившим добычу и утащившим в пещеру. — Признайся, ты с самого начала всё спланировал? — Маринетт облизывает пересохшие губы, трясущимися пальцами расстёгивая пуговицы на его рубашке.       Единственным источником света для них служит уличный фонарь, свет которого лениво освещает два силуэта, пробиваясь в комнату через не до конца задернутые шторы. — Спланировал, — целует за ушком, осторожно прикусывает нежную кожу, задыхаясь от запаха её волос. — Но ты опровергла мои ожидания своим согласием. — Что? — Я думал, что ты сбежишь, воспользовавшись каким-нибудь нелепым предлогом, — проводит языком по шее, перемещается на острые скулы и, оставляя цепочку почти невесомых поцелуев, опускается к вздымающейся от каждого вдоха груди. — Я хотела… — сбившимся голосом признаётся Маринетт, запуская пальчики в его растрёпанные волосы. — Но тебя я хотела сильнее…       Маринетт вздрагивает, когда его влажные губы касаются оголённых участков кожи, которых с каждой секундой становится всё больше. Адриан целует её медленно, растягивая каждое мгновение, чтобы сполна насладиться моментом. Девушка продолжает перебирать его локоны, пропуская между пальцами, отчего он почти мурлычет в голос. — Обещаю, ты не пожалеешь, — Адриан поднимает голову, заставляя Маринетт смотреть на него. Тянется вперёд, легко касаясь её губ своими, после чего отстраняется и тонет... тонет в чарующем блеске её глаз. — Меньше слов… — взгляд такой молящий и сладкий, словно патока.       Он всё ещё нависает над ней, опираясь на локти, мечется затуманенным взглядом по стройной фигурке, зарывается носом в тёмные локоны, небрежно разметавшиеся по простыне. Едва касаясь своим милым носиком его, Маринетт подаётся вперёд, даря невероятно нежный поцелуй, от которого Адриан захлебывается нахлынувшей волной эмоций. Тело напряжено, как струна. Одно неловкое движение и лопнет.       Он привык к тому, что секс — это всего лишь отличный способ получить качественную разрядку, столь необходимую молодому телу. У него было достаточно партнёрш в этом деле, чтобы чувствовать себя, как рыба в воде. Он привык брать, отдавая взамен лишь своё тело. Душа давно спрятана в глубоком тёмном шкафу, а ключ утерян… или уже нет?       Маринетт стягивает с него рубашку и припадает губами к обнажённой груди, обводит влажным язычком ключицы и требовательно прикусывает шею. Дыхание моментально сбивается, а кожа под её губами горит, словно пронзённая тысячью иголок. Они словно два умирающих от жажды, чудом выбравшихся к райскому оазису. Сейчас Адриана волнует только эта женщина. Он хочет, чтобы она запомнила сегодняшнюю ночь, а он ей в этом поможет.       Секундная заминка, дабы не глядя отбросить в сторону спешно сорванную с его плеч рубашку, и они вновь сталкиваются в немом противостоянии. Дрожащие от предвкушения пальцы блуждают всюду, куда только дотягиваются их руки, а губы терзают губы. Он, как заворожённый, продолжает смотреть на неё и не может налюбоваться. — Я не хрустальная! — как бы невзначай сообщает ему Маринетт, очевидно, наевшаяся его осторожными, почти невесомыми поглаживаниями. Что ж, раз дама просит…       Адриан грубо прихватывает пальцами кожу на бедре, сжимает, словно желая оставить на ней свою метку, и расплывается в довольной ухмылке, когда с губ Маринетт срывается сиплый стон. Подхватывает девушку под коленями и подтягивает к себе, юбка собирается гармошкой, задираясь до самого пупка и демонстрируя во всей красе длинные стройные ножки, столь заманчиво разъехавшиеся в стороны, словно по команде.       Маринетт поднимает руки вверх, помогая ему стянуть с неё блузку, прогибается в пояснице, спешно расстегивает бюстгальтер, цвет которого он даже не успевает рассмотреть в тусклом свете, и швыряет его куда-то за его спину. Глухо звенит пряжка ремня, шуршит ткань спускаемых брюк. Мгновение и её юбка так же оказывается на полу. Адриан опускает ладони на щиколотки и плавно скользит вверх, пока не упирается в резинку чёрных трусиков. Оттягивает их в сторону, проникая к сосредоточению желаний девушки, отчего та резко дёргается, словно впервые ощущает чужие пальцы внутри себя. — Ох, чёрт… Я и забыла, как это бывает, — вырывается неожиданное признание. Очевидно, его смятение отражается на лице, поэтому она, смущаясь, поясняет: — у меня уже давно никого не было. Работа, сам понимаешь… — Ммм… Еще одна причина, чтобы ты не забыла эту ночь. — Поверь, не забуду, — едва слышно пищит она, пряча лицо в ладонях. — Эй, не стоит меня смущаться. — Я лежу практически голая перед парнем, по которому сохла ещё в школе, а ты говоришь не смущаться? — усмехается Маринетт, но руки всё же опускает.       «Что??? Чёрт, где были мои глаза? Хотя… понятно где», — встряхивает головой, чтобы отогнать гнетущие мысли о Леди. Она давно в прошлом и его не стоит ворошить. — Знаешь, мне не нравится это «практически», — перемещает руку и цепляет пальцами трусики, стягивая те вниз. Маринетт сдавленно выдыхает и неуверенно тянется к его боксерам, помогая ему присоединиться к ней в своей наготе. — Теперь мы в равных условиях, — шепчет ему в губы и с легким смешком шлепает его по пятой точке. — Ай-яй-яй, плохая девочка, — ухмыляется, глядя на ее довольную улыбку. — Так накажи меня или ты…       Адриан не дает ей возможность договорить, страстно целуя в приоткрытые губы. Она тут же отвечает, прижимаясь к нему всем телом, впивается ноготками в спину и проводит ими вниз, напрочь лишая мужчину остатков самообладания. Из груди вырывается полустон-полукрик, а секунду спустя он подхватывает Маринетт под поясницей и переворачивает на живот. Сильные руки приподнимают дрожащее тело, заставляя согнуть ноги в коленях и упереться на локти, после чего вплотную прижимается к ней сзади, чтобы она отчетливо почувствовала его возбуждение, причиной которого была исключительно она. — А-адри-ан… — жмется к нему, выпячивая аппетитную попку. — Господи, я с ума с тобой сойду, — тяжело и надсадно стонет, проводя ладонью по всей длине затвердевшего члена, боясь, что похвальбы о незабываемом сексе могут разбиться вдребезги от слишком сильного возбуждения. Да он от одного её вида готов кончить. Отличный марафонец, ничего не скажешь.       Медленно, словно испытывая её на прочность, проводит пальцами по внутренней части её бедра, пока не достигает заветной цели. Ужасно мокрая. Слышит её глубокий вдох, будто до этого она и вовсе не дышала. Свободной рукой захватывает прядь её шикарных волос и слегка тянет на себя, заставляя откинуть голову назад — Ты потрясающая, — мурлычет ей в ухо, нагнувшись ниже. — Адриан, пожалуйста… — с трудом разбирает её просьбу сквозь сбитое дыхание.       Не в силах больше терпеть, он заменяет пальцы на свой член и резко погружается в неё почти до самого конца, растворяясь в протяжном стоне. Несколько секунд уходит на осознание того, что они, наконец-то стали единым целым, после чего Адриан начинает плавно двигаться, давясь ощущением того, насколько она жаркая и узкая внутри.       Маринетт выгибается, пытаясь подстроиться под заданный темп, и уже не стесняется стонать в голос, умоляя его не останавливаться. На лбу выступают капельки пота, срывающиеся на оголённую спину девушки при каждом толчке. Адриан поглаживает округлые бедра и шепчет какие-то несвязные бредни, которые на утро и не вспомнит, и полностью сосредотачивается на процессе. Чувствует, что маячит на самом краю. До боли закусывает нижнюю губу, чтобы не финишировать раньше времени. Сначала он хочет услышать, как она достигнет седьмого неба от удовольствия. — Боже, Адриан… — сдавленно выкрикивает Маринетт, комкая простынь в кулачках.       Время словно замирает для них двоих. Толчок, ещё один, ещё… и её протяжный крик заполняет комнату. Крышу сносит окончательно. Адриан, не в силах больше сдерживаться, взрывается прямо в ней, на мгновение (или целую вечность) теряя всякую связь с реальностью. Его трясёт от волн наслаждения, расползающихся до самых кончиков пальцев. Кажется, что способность мыслить и говорить утеряна навсегда.       Утыкается носом в участок между шеей и её плечом, оставляя невесомый поцелуй, прислоняется лбом к обнажённой спине и нехотя откатывается в сторону, чтобы тут же притянуть Маринетт в свои объятия. — Это было… — тщетно пытается подобрать слова. — Восхитительно, — произносит она со сбившимся дыханием и блаженной улыбкой на губах. Тонкий пальчик выводит замысловатые узоры на его тяжело вздымающейся груди.       Адриан ухмыляется, сильнее стискивая девушку, отчего та забавно пищит. — Скорее быстро, — поправляет он её виноватым голосом. — Прости. — Хорошо, что сейчас ещё нет и полуночи, — вслух отмечает она. — Почему? — удивляется Адриан, целуя девушку в макушку.       Маринетт опускает подбородок ему на плечо и с любопытством заглядывает в глаза. — Потому что у нас ещё вся ночь впереди… — игриво отвечает, облизывая пересохшие губы, и усаживается на него сверху.       Будь в комнате хоть немного светлее и она непременно насладилась бы видом его пылающих, как маковое поле, щёк.