Мгновения жизни

Вчерашний вечер оставил приятный отпечаток и пережив ночь перенесся на новый день. Адам проснулся в прекрасном настроении, раньше будильника и при этом выспался. Словно девушка дала какую-то силу, чтобы с радостью начать новый день. Есть такие люди, которые просто светят позитивом и отдают его с радостью. Позавтракав он поспешил на работу. Он хотел что-то менять в жизни, впервые. Не жить в затхлой неопределенности, которая пахнет старыми воспоминаниями. Адам сильный и он может забыть, может, порвать с прошлым. Он настраивал себя так. Хотелось жить так, чтобы захватывало дух, как при резком спуске с русских горок. Сердце словно открыто для нового дня, да что там открыто, распахнуто. Он не обращал внимания на хмурые лица людей. Светит солнце, жизнь течет своим чередом, надо жить. Надо любить. На работу он буквально влетел на крыльях. Она заставила забыть вчерашнее, и смотреть на это более терпимо и спокойно. Это судьба и с этим ничего не поделаешь. Что бы не советовали всякие шарлатаны, судьбу нельзя изменить. И если нам кажется, что жизнь изменилась, значит, изменилась и судьба. Нет, все идет по-плану и случайностей не бывает. Адам повесил плащ и сел за стол. В отделе никого и он один из первых пришел. Даже в кабинете Мака не горел свет. Он внимательно начал изучать тот отчет о взрыве. Вспомнил о том, что Миллер рвал и метал, но что сделаешь, если так произошло. Как он не смог рассмотреть бомбу и почему не пропиликал металлодетектор? Вошел Мак. На его лице было неподдельное удивление, когда он увидел в пустом отделе Адама. Тот сидел и над чем-то корпел с явным энтузиазмом. То ли дело заглядывал в экран монитора и делал какие-то пометки. Сам вид работника был иным. Дженсен, который предпочитал носить темную водолазку и темный плащ, теперь был одет в белый вязанный свитер и черные джинсы. Сейчас не так много полевых заданий, можно было и позволить себя вальяжности. Дункан зашел в кабинет, повесил куртку и пошел к Дженсену, чтобы поговорить. — Доброе утро, ты сегодня смотрю жаворонок, — сказал Мак, ложа на плечо подчиненного руку. — Доброе, я просто сегодня выспался и решил пораньше прийти на работу, — ответил он, не отрываясь от работы, — у меня тут одна мысль появилась Мак, отчего мы не заметили взрывчатку. — Выкладывай. — То, что она не металлическая была и не электронная. Помнишь взрывы на Ружичке, там вообще был часовой механизм. Смайли тогда еще нашел механизм часов Станека. Вот и думаю, что не из металла она была, пластик, пластид, да сейчас из много чего можно сделать бомбу. Интернет просто пестрит этим. — Интересная мысль, она стоит того, что бы жить. А ты чего сегодня блестишь, как лакированный ботинок? — Аааа, ты про одежду. Решил поменять имидж. Видишь, как полезно и полезные мысли в голову начали приходить. — Отлично, — он похлопал по плечу коллегу и ушел. А это интересная мысль, что бомба не из металла. Как же можно было забыть такое, и не мелочь же? Макриди зашел в кабинет, чтобы как следует проработать эту версию. Голова не болит. В теле легкость. Но надолго ли? Вита захотела вновь встретиться с ним, увидеть. Это так странно, один раз увидев человека, хочешь видеть и быть с ним всегда. Он сказал, что придет, стоит лишь подождать. И как можно было забыть взять его номер телефона или код от Инфолинка. И до часа встречи еще так много времени, что ей делать, чтобы скоротать время ожидания. Любую женщину может увлечь шоппинг, но зачем это ей, если в скором времени это не понадобиться. Вита решила пойти в парк, покататься, а там, на свежем воздухе идеи, в голову придут. Она неторопливо ехала по улице, поедая мороженное. В последнее время так хочется мороженного, много и любого. По дороге попался канцтоварный магазин, Вита решила завернуть, так как идея уже пришла в голову. Через полчаса ее рюкзак потяжелел немного от толстой записной книжки в блестящем переплете, скетчбука, пары карандашей, ластиков, ножа и ручек. И она уже обдумывала, что напишет, что нарисует. А может нарисовать его? Запечатлеть его усталый образ, измученный и прекрасный одновременно. Грустную улыбку. И глаза, скрытые очками. Или написать о своей жизни? По дороге она завернула в еще один магазин, где продавали всякую технику и купила плеер. С музыкой легче. Под тенью виноградной лозы, плоды которой еще не поспели, она присела на скамейку. И никак не могла решить, что ей делать, рисовать или писать? Она смотрела по сторонам и пыталась найти идею. Рисовать она не умела, но купила все для рисования. — Что же мне делать? Что бы пришла идея, она начала писать стихи классиков, любые, что помнила. Где-то среди строк и слов должна найтись искра идеи. «И все ж сильней всего отрава глаз зеленых, Твоих отрава глаз, Где, странно искажен, мой дух дрожал не раз, Стремился к ним в мечтах бессонных И в горькой глубине изнемогал и гас.» Но Вита помнила так мало и ругала себя за то, что не хотела учить стихи в школе, не хотела читать классиков. Вдохновение так и не пришло, но три страницы книжки были исписаны стихами. — Стоило купить книгу почитать, время бы пролетело. Убрав все в рюкзак, она пошла кататься на площадку. — Точно, — она резко остановилась, — работа. А что такого… хотя нет. Если работать, то надо проходить медкомиссию, а там хочешь, не хочешь, а придется про болезнь сказать. И тогда про рак может узнать он. Или бросит, что бы не была балластом, или займется сверхопекой. А она хотела рисковать, любить, хотя бы в последние месяцы жизни. Может на дому? Она перебирала варианты в голове. Нужно найти иное занятие, что бы коротать время и ждать его. Вечер она встретила у моста с видом на другое здание Пэлисейд, которое стояло среди воды. И посмотрев на время спохватилась. — Кафе. Девушка рванула в сторону места встречи. Словно чувствуя, что надо торопиться, бежал и он, застегивая на ходу плащ. На ходу он развевался словно воронье крыло. Дистанция между молодыми, пышущими жизнью, людьми сокращалось. В кафе они практически появились одновременно. Вита сдержала порыв обнять его, и лишь села за стол, тяжело дыша. Быстро проглотила лекарство, чтобы не стало хуже в самый ответственный момент и свидание не сорвалось из-за боли. — Привет, — сказал он, садясь за стол, официантка подошла. — Привет. Фисташковое, клубничное, сливочное, и с собой. Девушка записала и ушла выполнять заказ. — Как день прошел? — спросила она, когда дыхание выровнялось. — Да в принципе лучше, чем обычно. Когда стараешься не зацикливаться, приходят новые мысли. — А я сегодня без идей, — сокрушенно ответила она, — представляешь, купила записную книжку, толстую такую, скетчбук. И нет идей. Не рисовать, не писать. — Не расстраивайся, придут еще идеи. Вдохновение, капризная штука. Адам чуть сполз по стулу и смотрел на нее. Она устремила взгляд вниз. Принесли заказ. «- Рано или поздно, что-то возникнет меж нами, — думал он, поедая сливочное мороженное, — рано или поздно, кто-то кого-то потянет в постель, забыв о высокой и чистой любви. И все это оберется в простую похоть. Соблазн, сильное чувство.» «- А что, если он попросит об этом? — писала она в книжке, — это должно случиться, это ожидаемо. Я его не так хорошо знаю, а уже хочу упасть в его объятия и прижаться. Он так смотрит на меня, что сердце бьется сильнее. Я попала как птичка в клетку. Он даже оделся по-другому.» Адам внимательно смотрел как она увлеченно что-то строчила и не прерывал ее. Возможно, это и есть тот момент, когда приходит вдохновение, когда человек забывается. Словно выпадая из времени. И так мило слушать порой девичьи глупости, пусть говорит обо всем, лишь бы слышать ее. «- Или я ошибаюсь, или эти чувства уже просыпаются, когда уже не столько хочется смотреть на нее, а прикоснуться снова. Обнять как вчера, только прижать сильнее. Уйти с улиц, к ней или ко мне, остаться вдвоем, говорить не при свидетелях.» — Давай сегодня не в парк, просто прогуляемся по городу, — предложил он. Девушка подняла глаза. — Хорошо. Нужно вносить разнообразие. — Вполне согласен. Они доели мороженное и взяли с собой. Не торопясь прогуливались по городу. — Ты какая-то задумчивая сегодня? Что-то случилось? — Ничего особенного, просто думаю, какое хобби себе придумать. У меня нет определенного хобби. — В мире полно занятий, найдешь свое. Времени у тебя много. «- В том-то и дело, что времени у меня мало, а я хочу успеть так много. Не знаю, за что взяться» — Надеюсь, а у тебя, когда выходной? — Послезавтра, если начальство не задержит и не заставит выйти. — Адам, а пошли в обсерваторию, мне всегда хотелось посмотреть на звезды, через телескоп, — это предложение было неожиданным. — А где эта обсерватория? — Петрешин Холм, обсерватория Штефаника, — выпалила она, девушка тщательно готовилась к поездке в Прагу, он это оценил, — в твой выходной и сходим. Это же так красиво, бездонный космос, и вовсе не безмолвный. Галактики, квазары, звезды. Посуди сам. — Не спорю. И идея хорошая. Он был согласен на все, лишь бы еще больше увеличить разрыв между ним и горькими воспоминаниями. Девушка уводила его из серой рутины, и он только был рад этому. Позовет на пляж, пойдет на пляж, позовет в музей, он пойдет. Куда угодно. И с ней. Уже наступала ночь, а они все гуляли. Все что ее беспокоило в этот день, все рассеялось. С ним было интересно говорить. Для нее его присутствие это нечто вроде источника силы и живительной влаги для умирающего в пустыне. Слышать его голос, всегда. Потому что потом, она останется совсем одна и будет одиноко. Она не сможет забрать фото с ним, что-то из вещей туда, но она может забрать его образ в сердце. Она хочет помнить, так как он самое лучшее в мире воспоминание. Он будет жить дальше, а она нет, а так хотелось жить. Она для него часть жизни, а он для нее будет всей жизнью. И возможно, Адам тот, кого она ждала всю жизнь, жаль, что он появился только к закату. А может это к лучшему? Что бы умирать было не так страшно и одиноко. Все-таки не в пустой квартире, жалея себя. И Вита надеялась, что он будет рядом, держать ее за руку и так закрыть глаза, навсегда. Она не заметила, как плакала. Адам заметил. — Что-то случилось? Почему плачешь? — Да так, ничего. Не обращай внимания, есть такие въедливые воспоминания, — она быстро вытерла слезы. — Хорошо, но все равно, не стоит так расстраиваться. — Я поняла, — улыбнулась она. — Давай я провожу тебя, завтра снова в этом кафе встретимся, а послезавтра пойдем смотреть звезды и планеты. Хоть целый день, до закрытия. — Хорошо, как скажешь, ты мужчина, тебе решать. Она восхищалась им, стремилась быть с ним, а не увильнуть, не зарыться в бумаги. Уже на второй день, позволяла решать, спрашивала его мнение. Это не могло не поднимать его самооценку и чувствовать себя увереннее. В глазах Мег он не видел такого взгляда. Вита просто млела от Адама. — Пойдем, — она взяла его за руку, и они продолжили путь. На улицах тихо, он проводил ее домой. Дом давно спал, а может кто-то и наблюдал из-за окна, как их соседку провожает мужчина. Любопытные всегда есть и порой кому-то не нравится чужое счастье, ну это его проблемы. Тот, кто завидует чужому счастью, черной завистью, тот никогда не будет счастлив. — Что ж, я пойду, хоть и вечер был хорош, — сказала она, подбородком указывая на дом. — Ничего, на моих выходных, мы с тобой рассвет пойдем встречать. А может после обсерватория пойти. — Ладно, уговорил. Пойду, в сон тянет. — Хорошо, завтра увидимся в этом же кафе. Только давай без роликов, что-то вроде свидания. — Это заманчиво, ты меня заинтриговал. Интриган, хорошо, буду без роликов, — она собралась подниматься по лестнице… — Погоди. — Что-то еще? Он подошел к ней и поцеловал в губы. «- Воровать так миллион, целовать, так ее. Я люблю рисковать» «- Господи, я в смятении. Так неожиданно, как гроза, как вспышка. И так приятно, — Вита обняла его крепко, как она и хотела сделать, когда увидела его сегодня, — нет, не прекращай. Не уходи, я буду голодать по твоим поцелуям, тосковать. Как я доживу до завтра, до следующего поцелуя? Это сон? Нет, не сон. Вита, это на самом деле» Девушка жадно впилась в этот поцелуй. Наслаждалась, упивалась, черпала силы. Ей хотелось, чтобы это длилось бесконечно. Это был кайф. Но губы предательски заболели от десятиминутного поцелуя. — Мне пора, — сказала она, и так не хотела уходить, — теперь точно жду не дождусь нашей встречи. — Мы завтра увидимся. «- Да я буду нестись на всех парах. Так быстро, насколько я смогу, насколько могут аугментации. По крышам, дорогам и тропам. Господи, да я сошел с ума, и никакая технология не способна заменить этих чувств. Я влюбленный дурак и меня это не оскорбляет» — До завтра, — он поцеловал ее руку. — До завтра, — она упорхнула в подъезд. — Есссс, — он подпрыгнул от радости.